История и легенды древнего Рима - Марианна Алферова

И вот все это меняется на 180 градусов. Никто больше не спрашивает мнения Марка, Публия или Гая ни о вводимых налогах, ни о начале войны. Все решается без него. Напротив, в любой момент его могут казнить, сослать, отнять имущество. У Марка, Публия и Гая нет уже никакого желания служить этому новому отечеству, думать о стране, ее бедах и проблемах. От Марка, Публия, Гая уже ничто не зависит. И потому надо заботиться лишь о своей маленькой семье — жене, родителях, детях, нехитром пекулии (имуществе), на который зарится богатый сосед, и не думать, ни в коем случае не думать, что же происходит в Риме, — все равно поделать ничего нельзя. Надо постараться не попасть в армию и уберечь единственного сына от этой участи, постараться не заводить слишком много детей — их не прокормить. А на досуге можно посмеяться, читая сатиры Ювенала или веселые диалоги Лукиана. У каждого теперь свои интересы: у крестьянина — одни, у солдата — другие, у торговца — третьи. Если жизнь не слишком тяжела, можно восславить принцепса, если беды сыплются, как из рога изобилия, шепотом поругать. Память о прежнем государстве не позволяет поднять руку на тирана — теперь государство слилось с личиной императора. Законопослушность у римлянина в крови. Так что порой легче перерезать собственное горло.

Вся история принципата — это история гражданских войн. Сначала эпизоды кровавых вакханалий перемежаются длительными периодами мира. Но начиная с правления Коммода, то есть с конца II века, Рим фактически находится в состоянии перманентной гражданской войны. Ни одно государство не вынесет столько лет анархии.

Борьба за власть существует и будет существовать всегда. Но при республиканской системе эта борьба легализована и правила оговорены. Монархия тоже имеет свои правила: выигрывает всегда одна сторона, ибо ее права признаны священными и неприкосновенными. Разумеется, рано или поздно кто-то в этих правилах усомнится, но вряд ли это будет происходить каждый год. Но в Римской империи никаких правил не было.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Промыслом Провидения, которое возвеличило Рим от самой его колыбели и обещало ему вечность…

Далекое будущее нашей планеты принято представлять как содружество равноправных государств. Некий центр, прямой наследник современной ООН с неясными полномочиями добродушного опекуна, руководит самостоятельными странами. Но так ли однозначно гарантирована именно такая форма правления в будущем? Каждому поклоннику демократии она кажется не столько логичной, сколько желаемой, где термины «равноправный» и «демократический» снимают все противоречия. Схема идеальная, которая, скорее всего, и останется схемой.

Эдуард Гиббон, начиная свой труд, пытался доказать, что Римская империя могла бы существовать, а в процессе работы пришел к выводу, что гибель была неизбежна. Так и мне хотелось бы видеть будущее мировое сообщество как конфедерацию равноправных членов. Хотелось бы, но…

Самый поверхностный историк, самый невнимательный читатель обратит внимание на постоянное возникновение в мировой истории империй, которые пытались покорить весь мир. Не обращая внимания на трудности, не подсчитывая людские и экономические ресурсы, раз за разом, набирая силу, одна страна за другой пытались встать во главе известного им мира. Империи возникают на поверхности нашей истории, как мимоиды на поверхности разумного Океана планеты Солярис. Возникают, чтобы быть поглощенными океаном цивилизации. Александр Македонский мечтал о единой державе, где нет ни победителей, ни побежденных, а есть одна культура и один народ. Александр вслед за своим учителем Аристотелем полагал, что им движет некая сила арете — чувство долга; сила, ведущая героя к цели. То, что не удалось Александру, попытался повторить Рим. Его восхождение было долгим и упорным. Столетиями строил он то, что Александру удалось за несколько лет. Складывал кирпич за кирпичом, громоздил одну триумфальную арку за другой. Но, поднимаясь все выше, здание трещало под напором ударов снаружи и изнутри. И когда уже не было ни сил, ни выгоды расширять границы, все равно империя не могла отказаться от своих завоеваний; находясь в кризисе, создавала новые провинции. Что двигало Римом? Быть может, то же неистребимое стремление, которое влекло Александра Великого к его державе, но уже принадлежащее не отдельному человеку, а целой стране? Если так, то назовем это стремление по аналогии со стремлением одного человека арете.

Быть может, введение этого термина поможет ответить на вопрос, было ли неизбежно падение Карфагена, и почему именно Рим, а не Карфаген встал во главе громадной державы.

Предположим, что цель государственного развития — не содружество равноправных государств, а именно Мировая империя, включающая в себя различные страны с различными народами — одних на правах провинций, других как союзников, но никогда — как равноправных партнеров. Появление этой Мировой державы есть необходимое (хотя и не достаточное) условие выхода развития человечества на новую ступень.

Итак, с чего же начинается процесс? Прежде всего с появления страны, обладающей арете, то есть волей и желанием стать именно Мировой империей. Желание грабить всех подряд и издеваться над собственным населением в зависимости от вкусов и фантазии правителей — еще не есть признак арете. Арете — это желание целой страны возводить сложное здание, гасить конфликты, сглаживать противоречия, становясь все более и более привлекательной для тех, кто в империю пока не входит. Римская империя сумела включить в свой состав совершенно различные народы, многие из которых не только не порывались в конце концов выйти из ее состава, но, напротив, были против ухода римских легионов, когда Римское государство уже трещало по швам. Оговоримся сразу: арете — это не пассионарность, о которой писал Лев Гумилев. Пассионарность не предполагает обязательное наличие арете. Так же как утеря пассионарности не означает автоматическую утрату арете. Пассионарии викинги не имели арете построения Мировой державы. Лишенная пассионарности Римская империя периода заката не утратила своего арете. В зороастрийской мифологии существует термин хварна — державная сила. Утративший хварну правитель теряет власть. Но мне кажется более подходящим термин арете — ибо строитель Мировой державы должен обладать не столько желанием доказать свое превосходство, сколько чувством долга и талантом организатора.

Освальд Шпенглер считает империю «типической заключительной стадией» развития. Но что если рассмотреть создание империи, как попытку совершить грандиозный прыжок. Причем попытка дается только одна. И в том случае, если прыжок закончился неудачей, прыгуна ожидает смерть — почти мгновенная или длительная — смотря по степени полученных травм и живучести претендента. Но неудача предшественника не остановит других. Новая империя готовится к новому прыжку.

Трудно распознать будущую Империю в начале пути. Кто мог предположить, что маленький городок на берегу Тибра станет в будущем центром мира. Превосходство науки, культуры, экономики еще не означает наличие арете. Развитая торговля может доставить богатство. Но не обязательно богатство выдвинет страну на роль Мировой империи.

Постепенно, шаг за шагом Рим занимал главенствующую роль. Сначала — в Италии, потом во всем Средиземноморье. Завоевания, подчинение более слабых соседей, вмешательство в дела других стран, навязывание своей политики и своего видения мира, — все это было, как и огромные потери в войнах, разграбление городов и целых государств, продажа в рабство тысяч людей. Но Рим всегда утверждал, что он — не господин, но патрон, города и страны — его клиенты и союзники, «друзья римского народа». Всем уже видна его растущая мощь, Рим «подает заявку» на статус Мировой империи. Одновременно на этом этапе происходит «атака на империю». Страны, обеспокоенные усилением соседа, начинают вести массированное наступление на государство, претендующее на роль Мировой державы. Именно такая «атака» — Вторая Пуническая война, клятва Ганнибала в вечной ненависти. Империя оказывается в положении отнюдь не захватчика, а стороны обороняющейся. «Ганнибал у ворот!» — этот возглас станет для Рима на многие годы призывом к оружию. (Именно такую атаку на Империю провела Германия, нанося руками большевиков нокаутирующий удар России — в тот момент несомненному претенденту на роль Мировой империи. 11 сентября 2001 г. весь мир в прямом эфире видел атаку на нового претендента).

Итак, атака Ганнибала была отбита, империя начала бурно расти, подчинять соседние государства. В зависимости от традиций, религии, национального характера это подчинение сопровождается кровавыми войнами или более или менее тихой аннексией. Вырабатывается имперское мировоззрение, оправдывающее включение других государств в состав Империи. И тут происходит сбой. Для дальнейшего развития Римская империя должна была стать достаточно привлекательной и гибкой организацией, готовой к включению различных структур и субструктур, умеющей максимально использовать потенциал входящих в нее народов, с отлаженной и уравновешенной системой управления, основанной на демократических принципах, сознающая необходимость равномерного развития составляющих Империи с непременным лидированием в ее развитии Италии. Что-то в реальной Римской империи присутствовало, чего-то катастрофически не хватало. Этим можно объяснить одновременное блестящее развитие и перманентные гражданские войны, блестящие внешние победы и кризис экономики, одновременный рост и загнивание, а в результате — фатальное разрушение.