Мемориал августа 1991 - Андрей Александрович Прокофьев

борода что-то бурча себе под нос, бросился быстрым шагом, почти переходя на бег в сторону своего жилища…

– Извините, девушка вы не видели здесь рыжебородого гражданина? – спросил у Инны Архип Архипович.

Перед этим, он сделал несколько больших глотков вина. Инна сморщилась от терпкого запаха дешевой бормотухи, но ответила спокойно и даже улыбнувшись.

– Видела только что, прятался возле этих автомобилей.

Инна с интересом ожидала реакции на свои слова, от неизвестного ей гражданина.

– Вот черт! Точно говоришь – прятался? – переспросил Архип Архипович.

– Он кого-то испугался, это было видно невооруженным глазом. Он что-то натворил? – с наигранным безразличием, спросила Инна, но у нее это плохо получилось, и Архип Архипович сразу почувствовал некую хоть и непонятную для него, но все же фальшь в голосе девушки.

Архип Архипович сделал еще несколько глотков, после чего загадочно произнес.

– Особо ничего, просто он присвоил себе то, что ему не принадлежит.

– Украл что-то? – еще больше заинтересовалась Инна, вспомнив тот бред, который совсем недавно собирал перед ней Рыжая борода, осмелев настолько, что предлагал ей отправиться с ним в баню для осуществления своего ничем не скрываемого желания.

Инна на секунду, пока молчал Архип Архипович, представила себя голой в объятиях раскаленного влажного воздуха, под светом неяркой электрической лампочки. Тут же появлялся Рыжая борода, с его похотливого лица на бороду стекали грязные капли пота, а с бороды они падали на волосатую грудь. Он жадно глядел на нее. Инна опустила свой взгляд ниже, и там обросший жестким рыжим волосом…

Архип Архипович по-прежнему молчал, а воображаемый бородач уперся своим достоинством в живот Инны на уровне пупка. Схватил горячими руками ее за талию, пожирая глазами, свободно болтающиеся от движения тела – груди.

– Он не просто украл, хотя он дурак, самый что ни на есть – дурак. Но ведь откуда-то что-то знает – сказал, поднявшись с лавочки, Архип Архипович, – До свидания, девушка – Архип Архипович направился к административному зданию, которое располагалось немного правее их.

– До свидания – прошептала Инна, очнувшись от очередного сексуального представления с участием проклятого извращенца с рыжей бородой.

– Какая встреча Эдуард Арсеньевич. Сегодня у меня прямо день открытых дверей. Сначала Архип Архипович, теперь вы Эдуард Арсеньевич. Хотя мы вас, конечно, ожидали к себе в гости. Надеюсь вас не смущает бывать у нас в гостях, тем более вы имеете в этом плане значительный опыт – улыбаясь шутливым, даже ироничным тоном, говорил товарищ Репейс, пожимая руку онемевшему на какое-то время Эдуарду Арсеньевичу.

Свита Эдуарда Арсеньевича, представляющая различные департаменты с интересом слушала обмен любезностями между старыми товарищами. Многие, а если точнее то все из присутствующих не понимали, откуда Эдуард Арсеньевич так близко знаком с господином Репейсом, который давно был на слуху, но информация о нем сводилась к тому, что это совершенно чужой для этих мест человек.

– Вы правы товарищ Репейс, такой опыт забыть невозможно. Но я, собственно, здесь не по этому делу – ответил Эдуард Арсеньевич и при этом внимательно посмотрел на лица своих коллег.

– Дела у нас с вами всегда одинаковы. Смысл их тоже все время сводится к одному и тому же. Я же говорил вам об этом, или я путаю вас с вашим босом. Как, кстати, его фамилия?

Слова товарища Репейса поставили в тупик коллег Эдуарда Арсеньевича. Сам Эдуард тоже не мог припомнить подобного разговора, но спорить не стал, понимая, что товарищ Репейс может говорить все, что придет ему в голову. Слишком в разных весовых категориях находились они, несмотря на официальный статус в котором находился сам Эдуард Арсеньевич и все его представители.

– Перепрыгов Дмитрий Кириллович – ответил Эдуард Арсеньевич.

– Нет, что вы, мой дорогой Эдуард Арсеньевич. Я имею в виду, куда более мне знакомого человека, который сейчас является вашим непосредственным руководителем – засмеялся товарищ Репейс.

– Сеньор Толстозадов, вы его имеете в виду товарищ Репейс? – не подумав о находящихся рядом делегатах, произнес Эдуард Арсеньевич.

Те впали уже в серьезное недоумение. Во-первых разговор в районе ворот, очевидно, затянулся, что было господам крайне непривычно. То, что следовало вторым номером было и вовсе из разряда розыгрыша. Странное обращение – товарищ Репейс, еще могло сойти за шутку, но тут же какой-то сеньорТолстозадов?

– Да именно этот человек, Эдуард Арсеньевич, я хорошо знаю, что вам поручено сделать. Думаю, не стоит особо терять время. Вы мне сейчас можете вручить предписание на закрытие фабрики, и, собственно, отпустить ваших сопровождающих, заниматься своими делами. Тем более, вы знаете, что этих дел у них не перечесть. Здесь и дачи, и рестораны, и сауны, и много еще, столь необходимого для процветания ‘’Грядущего общества’’.

Эдуард Арсеньевич стоял в недоумении не от того, что товарищ Репейс предлагал распустить по домам важных своей ненужностью представителей, не имеющих счета департаментов. Проблема была в ином. За спиной товарища Репейса, административное здание начало окрашиваться в страшные черно-белые цвета, – и от этого железной хваткой сдавило горло самого Эдуарда Арсеньевича, а товарищ Репейс продолжал противно улыбаться. Важные деятели же ничего не видели, они продолжали топтаться на месте, ожидая распоряжения от Эдуарда Арсеньевича, но он ничего не мог вымолвить.

– Господа хорошие, вы видите, что все по сути уже решено. Поэтому не стоит тратить силы и нервы. Можете передать товарищу Калакакину заранее приготовленные постановления о нарушениях, а те, кто не подготовил домашнего задания, не обессудьте, сами виноваты – обратился к деятелям товарищ Репейс.

Добрая половина из них была совсем не против такого развития событий, но некоторые все же начали выражать брезгливое недовольство. Им оскорбительно было слышать то, каким тоном этот неизвестный господин разговаривает с ними.

Один деятель из департамента по санитарно-вирусно-микробному контролю, открыто возмутился, сделав два шага вперед.

– Что вы себе позволяете, господин хороший!!! – басом, произнес он, имея при этом крайне воинственное выражение на толстом, слегка покрасневшем лице.

Гладко выбритые щеки, начали передвигаться сами собой, а свинячьи глазки сузились еще больше, оставив вместо себя почти незаметные, узкие щелочки.

– Вы имеете сообщить мне что-то важное. Вам не нравится проявленная о вас забота, господин любезный – ответил, не меняя выражения лица, товарищ Репейс.

– Каким тоном вы разговариваете!!! – крикнул толстяк.

Эдуард Арсеньевич умоляюще смотрел на толстяка, затем со страхом на товарища Репейса.

– Перестаньте Свиноедов – произнес Эдуард Арсеньевич.

Свиноедов, от этого подскочил на месте и если бы под его весом находился какой-нибудь предмет то он, несомненно, превратился бы в набор осколков, насколько грузно колыхнулось огромное туловище.

– Я уже ничего не понимаю!!! – закричал он, глазами ища поддержки у своих коллег, которые от чего-то были настроены не настолько воинственно.

Толстяк по фамилии Свиноедов хотел, по всей видимости, продолжить свое возмущение, но в последний момент от чего-то вдруг застыл с открытым ртом