Его называли Иваном Ивановичем - Вольфганг Нейгауз

Теперь Шменкель уже не так сильно переживал, что прошедший день вновь не дал должных результатов. Он улыбался при мысли, что друзьям его удалось захватить пять бочек бензина, много карабинов и патроны к ним, полторы тысячи банок консервов и другое продовольствие.

16 января партизанский отряд имени Котовского на другом шоссе разгромил колонну немецких броневиков. В этом бою партизаны понесли потери.

У одного из водителей был обнаружен пакет с многозначительной надписью: "Генералу войск ОС Петрику. Относительно проведения операции "Штернлауф". Далее текст был зашифрован. Не один час просидели Шменкель, Виктор Коровин и еще один переводчик над текстом, но ключа к шифру так и не нашли. Их мучениям положил конец сам Дударев, который решительно заявил:

- "Штернлауф" - это окружение со всех сторон с последующим ударом по центру. А в тексте, который вы не смогли разобрать, говорится, видимо, о том, что операция эта скоро начнется. Мы вооружены, и давайте готовиться к встрече с врагом. Я вас всех благодарю, а сейчас идите по своим подразделениям.

Капитан думал, есть ли смысл передавать зашифрованный текст по радио в штаб, чтобы там его расшифровали. Судя по всему, его предположение, что фашисты вот-вот начнут операцию по окружению партизан, не было лишено оснований, и он решил в штаб ничего не сообщать...

У Коровина к этому времени тоже была своя лошадь, так что ему теперь все было нипочем. Партизаны ехали лесом. Чтобы обогнуть какую-то деревеньку, сделали порядочный крюк. Неожиданно Виктор спросил Шменкелд:

- Скажи, Ваня, может случиться такое, что нам будет еще труднее?

Фриц понял его. Несмотря на нелегкую партизанскую жизнь, полную опасностей и лишений, партизаны в лесу чувствовали себя в большей безопасности, чем солдаты на передовой. План "Штернлауф" и ожесточенность, с которой гитлеровцы защищались в последнем бою, свидетельствовали о том, что для партизан настоящая война еще только начинается.

Слово "настоящая", правда, не то определение к слову "война". Война всегда война. Где-то легче, где-то тяжелее. Однако она всегда страшна, потому что несет с собой смерть.

Шменкель молчал. Он давно уже решил бороться против фашизма, не щадя жизни.

- Ешь, сыночек, ешь! Когда наешься досыта - и мороз не страшен, приговаривала старушка крестьянка, потчуя партизан вареным мясом. - А это правда, милые, - спросила она, - что наши прорвали блокаду Ленинграда?

- Сколько раз нужно объяснять тебе одно и то же, мамаша? - Рыбаков даже положил ложку. - Я же сказал тебе, что наш командир лично прочитал нам об этом. Больше того. От Волхова в Ленинград снова идут поезда. Ростов-на-Дону тоже скоро будет в наших руках. Всем известно, что наши наступают. Одна ты не веришь этому.

- Верю я, касатик, верю, - закивала крестьянка. - Мне только еще раз хотелось услышать об этом. У вас-то вся жизнь впереди, а мои дни уже сочтены. Вот и приятно лишний раз хорошее услышать.

Внучка старушки, уже большая девчушка с темными косами, которые были уложены венцом вокруг головы, накрыла чугунок крышкой и спрятала его в корзину. Старуха же никак не могла успокоиться.

- А что говорит ваш командир о нас? Я вот сплю очень плохо. Другой раз среди ночи проснешься и слышишь, как земля трясется. Страшно.

- Здесь мы, мать, здесь. Охраняем вас. - Рыбаков жестом показал, что партизаны повсюду. - Сделаем все возможное. Вот он, например, - Петр кивнул на Шменкеля, - сегодня особенно отличился. Ночью стоит на посту и видит, как три гитлеровца крадутся к селу. Я, пожалуй, просмотрел бы их, а он заметил, стал спрашивать их, откуда пришли, куда и зачем идут. Это очень важно, понимаешь? Для стратегии важно, понимаешь? Об этом и в приказе сказано. За отличное несение сторожевой службы Шменкелю Ивану Ивановичу объявлена благодарность. Вот оно как, - продолжал Рыбаков. - У вас во всем порядок.

Старуха посмотрела на смущенного Шменкеля, а потом набросилась на внучку:

- Ну чего выставилась, как на свадьбе, глупая! Чего глаза-то таращишь?..

В этот момент послышался какой-то глухой рев. Из-за березового леска что-то грохнуло. Над голыми стволами деревьев поднялось серое облачко. Взрыв следовал за взрывом.

Старуха выкрикнула что-то, но никто не понял ее слов. Она хотела было бежать, но Фриц успел удержать ее за полу тулупа. Внучка ничком бросилась на землю. Прошло с полчаса, а может, и больше. Все лежали не шевелясь. Ждали: перенесут гитлеровцы минометный огонь вперед или назад или не перенесут. Но мины, как и прежде, рвались только в селе.

"Видно, гитлеровцы решили поднять панику среди местного населения, подумал Фриц. - И, лишив нас поддержки, поскорее разделаться с нами. Но ведь в селе остались только старики, женщины я дети".

Когда минометы перестали стрелять, стало непривычно тихо.

Фриц почувствовал, как крестьянка дернула его за рукав. Лицо ее было мокрым от слез.

- Теперь можно идти, только осторожно, - сказал Шменкель,

Старуха поднялась. Внучка пошла за ней. Обе направились в родное село, где от их избы, может быть, остались только развалины. Старуха шла, вскинув руки к небу - то ли для молитвы, то ли для проклятия. Полы ее длинного тулупа волочились по снегу.

- Справа все еще гремит, - заметил Петр Рыбаков, выглядывая из-за пулемета. - Сейчас они накрыли минометным огнем село Широкое. Посмотри-ка туда, на опушку леса. Там что-то шевелится.

Петр протянул Шменкелю полевой бинокль. Теперь Фриц отчетливо видел замаскированные еловыми ветками немецкие танки. Сейчас они как раз выезжали из укрытия на дорогу. За ними виднелись многочисленные фигурки пехотинцев. По-видимому, гитлеровцы решили, что после такого артиллерийского и минометного обстрела в деревне не осталось ни одной живой души.

Фриц жестом подозвал к себе подносчика и попросил принести ему несколько связок гранат. За ночь партизаны подготовили много связок, потому что противотанковых гранат в отряде не оказалось.

Рев танков все приближался. И вот в небе послышался гул эскадрильи бомбардировщиков, сопровождаемых двумя истребителями.

Шменкель решил огнем своего пулемета оторвать вражескую пехоту от танков...

Произошло это 20 января 1943 года. За последующие пять дней фашисты заняли семь деревень и все посадочные площадки партизан, на которых они принимали самолеты с Большой земли. Партизанская бригада имени Чапаева оказалась окруженной в лесу.

Потянулись дни и ночи беспрерывных боев.

Проснувшись, Шменкель никак не мог сообразить, сколько же он проспал. Разбудила его Надя. В руках у нее был котелок дымящейся каши.

- Командир разрешил сварить кашу, - объяснила девушка. - Немцы с самого утра не стреляют. Кругом такая тишина, что уши болят.