Одержимые - Таня Хайтман

— Шевелись, Майберг! — тем временем ругался Адальберт. — Поможешь Рандольфу нести парня. Он все еще в отключке.

Не сопротивляясь, она позволила Адальберту вести себя, а наброшенный на голову платок приглушал все пять чувств, как будто ее укутали в вату. Каждый раз при вдохе воздух медленно пробирался по носоглотке, пока не становилось совсем плохо. До ее слуха еле слышно доносилось негромкое гудение неоновых ламп и шарканье приволакивавшего ногу Адальберта. Она невольно спросила себя, не осталась ли его хромота в память о той ночи, когда он много лет назад столкнулся с Адамом. Но кто может знать, какими темными тропами с тех пор ходил Адальберт? По крайней мере, что касается техники, она сильно усовершенствовалась в той области, где нужно было повергнуть бессмертного.

Позади раздавалось тяжелое дыхание великана Рандольфа, который, похоже, опять тащил Адама один — после очередной неловкости Майберга. Леа испуганно прислушивалась к стуку, оказывавшему, что долго он тяжелую ношу один нести не сможет. «Если силы оставят его, то он не станет осторожничать с Адамом», — подумала она.

Внезапно до ее слуха донеслось странное переплетение звуков. Сначала — слабые и не связанные между собой, затем — все четче и четче… Кто-то от души ругался на языке, который Леа не могла определить… Второй пронзительно кричал, словно подражал птице… Кто-то читал бессмысленные стихи… Глухим шепотом, словно откуда-то из глубины, ее слуха достигали звуки. Спрятанные, запертые голоса, они путались, манили: подойди ближе, давай играть, посмотри, что я припас для тебя. Подойди, дай я тебя потрогаю, уведу, принесу в жертву! Словно тысячи жадных пальцев касались Леа эти голоса, сливаясь друг с другом и пытаясь друг друга перекричать. Оглушительная путаница, происходившая из одного-единственного источника: неугасимого желания демона получить кровь, которая находится так близко и в то же время так недосягаема, что желание превращается в безумие.

Леа готова была уже зарычать: «Да заткнитесь же наконец!» — ей было совершенно не важно, насколько смешной покажется эта ее попытка. Но, может быть, таким образом удастся убрать хоть немного давления, которое оказывали на нее толщи земли и камня, находившиеся у нее над головой. Голоса превращали и без того сильное ощущение, что она поймана, в невыносимое. Выдавливали воздух из легких. Она закашлялась, услышала, как шум, с которым дыхание вырывалось из ее груди, смешался с гулом голосов. Внезапно Адальберт остановился, схватил ее за плечи и грубо встряхнул. На миг Леа показалось, что она вот-вот потеряет сознание, а потом с удивлением обнаружила, что вокруг все стихло.

— Они любят проделывать это с новичками, — пояснил Адальберт. А потом развязал ей запястья.

Рядом с ними Рандольф с таким стоном, словно в нем что-то вот-вот должно было разорваться, опустил тело Адама на пол. Адальберт слегка подтолкнул Леа, и внезапно пол под ее ногами превратился в качающиеся доски.

— Держись крепко! — довольно проскрипел Майберг.

Леа инстинктивно расставила руки, поймала поручень и изо всех сил ухватилась за него. Дальше — миг невесомости. Падение в пустоту, а затем доски под ее ногами обрели опору. Еще один толчок в спину; она закачалась и неудачно приземлилась на четвереньки. Под одной рукой ощутила гальку, под другой — обнаженную кожу — грудь Адама. Беспомощно всхлипнув, она ухватилась за него.

— Добро пожаловать в клетку для хищников, — раздался на некотором отдалении дающий слабое эхо гнусавый голос Адальберта где-то высоко над ней.

Небрежным движением Леа сбросила мешок с головы и убрала волосы с глаз. Недоверчиво огляделась по сторонам: ее высадили в скалистой местности. «В огромной пещере», — поправилась она, переведя взгляд на неровный потолок. Итак, вот какова была их цель: закрытый каменный мир в самом сердце земли.

На недосягаемой высоте располагались прожектора, которых, впрочем, не хватало для того, чтобы осветить все пространство. Кроме того, источники света мягко покачивались на столбах, к которым они были прикреплены. Результат — тяжелая для глаз смесь из сумерек и черных пятен, которые на доли секунды обретали контуры, а потом сразу же исчезали снова.

Она неуверенно осмотрелась; об истинных размерах этой тюрьмы можно было только догадываться: тени и крупные валуны закрывали обзор. Пол был покрыт канавками и галькой. Прохладный воздух не двигался, подчеркивая своей тяжестью заброшенность этого каменного мешка. Впечатление усиливалось от слегка вогнутых стен, которые в любой момент грозились уступить нечеловеческому давлению и рассыпаться на тысячи кусочков. И это безумное впечатление, и чувство опасности постоянно нашептывали Леа о том, что нужно бежать. Это место не было предназначено для того, чтобы в него входили люди. Здесь должна была царить вечная темнота. Перед ее внутренним взором промелькнуло видение подводного мира, подчеркнутое запахом соли.

Леа стряхнула видение, словно неприятное прикосновение. Она обнаружила ручей — словно кто-то пробил в каменном полу жилу; поток воды змеей вился через центр пещеры, исчезая затем в скале. В отверстие в камне была вделана железная решетка. Но даже если бы не было этих покрытых ржавчиной прутьев, медленно текущий ручей не открыл бы Леа путей к бегству. И не касаясь ее пальцем, девушка понимала, что вода просто-напросто ледяная. Даже Адам не нырнул бы в эту тьму. Потому что кто может знать, куда течет этот поток? Каково это — застрять в узком месте подводного туннеля и не смочь вернуться, потому что сложно плыть против течения?

Она невольно вздрогнула.

Прямо перед ней гладкая словно зеркало, изогнутая во всех мыслимых направлениях скала поднималась метров на пять в высоту и заканчивалась уступом. Там наверху стоял Рандольф, закреплявший люльку, похожую на ту, что используют в голливудских фильмах мойщики окон: клетка с простым дощатым полом и поручнями, которые с грехом пополам давали возможность держаться. Кроме того, она увидела Адальберта, который, прежде чем уйти, послал ей воздушный поцелуй.

— Давай, убирайся уже, — прошептала она, обхватив себя руками. На самом деле в этот миг ей хотелось бы, чтобы Адальберт со своими высокомерными манерами продолжал сводить ее с ума, вместо того чтобы бросить ее в этом огромном склепе с потерявшим сознание Адамом.

Существует ли действительно там, внизу, хищник, как намекал Адальберт? Прячется ли он за скалой или в черной, медленно текущей воде? Их так долго везли сюда только затем, чтобы скормить какому-то чудовищу?

Леа заметила, что дыхание у нее опять начало прерываться, словно воздух, едва достигнув легких, вынужден был быстро выйти наружу. Перед глазами плясали черные круги, кожу покрыл холодный пот. Она бессильно опустилась на пол рядом с Адамом и обхватила его. Прижавшись щекой к его лицу, она отчаянно цеплялась за его равномерное дыхание и грелась от жара, которое излучало его тело. А потом тихо заплакала.