Маска Зеркал - M. A. Каррик

Его выставка в основном не занималась сокровищами из Сетериса или Сесте Лиганте — вещами, которые можно было дорого приобрести или легко разоблачить, если их подделать. "Я подозреваю, что многие из них привезены с торговых путей Надежры. Мы, конечно, получаем некоторые южные товары в Сетерисе, но, признаться, я никогда не видела и половины того, что здесь находится". Она сделала Леато дерзкий реверанс. "Спасибо, что привел меня".

"Спасибо, что спасли меня от еще одного дня, проведенного прикованной к столу моей матери. Она позволила мне сбежать только благодаря вам". Он ответил на ее реверанс слишком элегантным поклоном, напомнившим ей момент с Руком в кабинете Меттора Индестора. Она пригнулась, чтобы посмотреть на хрупкий горшок, который никогда не выдержит воды, и на мгновение задумалась. Обаяние Леато и его нетерпеливое дружелюбие уже мешали ей сохранять дистанцию. Если она начнет думать о нем как о герое…

Нет, лучше думать о нем так, как он есть: сын и наследник одного из старейших родов Надежры. "Как будто твоя мать может тебя в чем-то упрекнуть. Ты мог бы сбежать в Артабури, чтобы стать танцором колокольчиков, и она бы тебя простила".

Ей показалось, что ее слова прозвучали достаточно легко, чтобы их можно было принять за поддразнивание, но ухмылка Леато померкла, и он отвел взгляд. "Я не так свободен, как ты думаешь. Я бы с удовольствием путешествовал по Рассветной и Сумеречной дорогам, видел все места, откуда приходят эти вещи… но я не могу. У меня слишком много обязанностей в Надежре".

Обязанностей, связанных с капюшоном? Идея все еще была абсурдной. Речная крыса в ней все время топала лапкой, настаивая на том, что башня не может быть наручем. Но то, что с Леато связано нечто большее, чем она предполагала, было неоспоримой правдой… и она не могла просто так оставить свои подозрения.

В комнате больше никого не было, кто мог бы подслушать. Она придвинулась ближе и осторожно положила руку на его руку. "Я знаю. И мне очень жаль. Я понимаю, что ты не такой уж легкомысленный бездельник, как многие думают. Джуна рассказала мне".

Мышцы Леато напряглись под ее рукой, и он отстранился. "Что сказала?" Он изучал коробку со странными металлическими орудиями, обозначенными только как ритуальные артефакты Ксаке, как будто у него внезапно возник интерес к вступлению в священство Ксакинов.

"Что ты проводишь с Орручио Амананто не так много времени, как утверждаешь. Что ты притворяешься более пьяным, чем есть на самом деле. Что ты иногда тайно выходишь на улицу по ночам". Она подтолкнула его, чтобы он повернулся к ней лицом. "Чего ты добиваешься, кузен? Я бы хотела помочь… но я не могу, если не знаю, что ты задумал".

"Ты знаешь, что я пытаюсь сделать", — сказал Леато. "Помочь моей семье. Это вышивка Ганлечина позади тебя? Я думал, что легкомысленное украшение было объявлено грехом там тридцать лет назад".

Его попытка сменить тему была прозрачной, как тонкое стекло, но вместо того, чтобы надавить, Рената повернулась и посмотрела на белую ткань, густо расшитую странными, закрученными животными красной, зеленой и золотой шелковой нитью. "Вообще-то преступление", — сказала она, не успев придумать ничего другого. Почему Рената Виродакс должна была знать?

Из-за Тесс. И это дало ей возможность более тонко оценить ситуацию. " Хочешь верь, хочешь нет, — сказала она, заговорщически наклонив голову, — но моя служанка разыскивается в Ганллехе".

"Тесс?" Леато бросил испуганный взгляд на дверь в прихожую, где Тесс устроилась с плащом Ренаты и кругом, заваленным лоскутками. "Для шитья?"

"Ганллех, — сухо сказала Рената, — это страна, где можно с чистой совестью произнести фразу "нелегальный вышивальный круг". У них там все еще есть роскошь, в одежде и в остальном; они просто скрывают ее, используя двустороннюю одежду и потайные панели, которые легко скрыть на публике. Все это, конечно, противоречит закону — но именно швеям, а не дворянам, приходится хуже всего, когда такие вещи обнаруживаются. Когда я встретила Тесс, она отчаянно пыталась сбежать из Ганллеха, пока ее не отправили в трудовой лагерь".

"Значит, в Ганллехе есть свои лицемеры". Он посмотрел на нее сбоку, и тонкие черты его лица смягчились под светом лампы. "Полагаю, это было, когда вы прибыли сюда из Сетериса. С миссией примирения".

Дистанция, напомнила она себе. Не позволяй ему играть с тобой — хочет он того или нет. " Тебе это кажется смешным?" — спросила она, отстраняясь.

Она хотела лишь изобразить шутливую обиду, но Леато коснулся ее сердца молчаливым извинением. "Скорее, неожиданным. Дом Трементис не очень-то известен тем, что чинит мосты. Ты уверена, что являешься нашей родственницей?"

"Зная матушку, разве кто-то может в этом сомневаться?" Ее смех прозвучал несколько принужденно; она переключилась на изучение формы одежды, на которой была надета мантия, покрытая переливающимися крыльями жука. "Она очень гордится тем, как Каллия Финтенус получила по щекам за то, что предположила, что в ней течет кровь врасценцев".

" Ты слышала только часть историй, я подозреваю. Наш дед однажды приговорил целую семью Дельты утонуть в весенних паводках за хищения из чартера, которым они управляли для нас". Он стоял рядом с ней, достаточно близко, чтобы она чувствовала его тепло, но не касалась ее. "Дом Трементис имеет долгую историю, за которую ему придется отвечать".

Эта спокойная, мрачная уверенность была бы не лишней для Рука. Но, конечно же, разбойник должен был направить свое правосудие на Трементисов, а не на их врагов?

Если только речь шла не о справедливости, а об искуплении. "Что ж, — вздохнула Рената, — я выполняю свой долг во имя моей матери".

Леато с любопытством нахмурил брови. "Ты действительно думаешь, что сможешь примирить наших матерей? В последнее время ты не слишком много говоришь об этом — по крайней мере, до моего слуха".

"Потому что я боюсь, что это гиблое дело". Рената провела рукой по краю витрины. "Глупо было пытаться".

"Мир был бы лучше, если бы все страдали от такой глупости". Он взял ее руку и сжал ее. "Ты бы все еще хотела этого? Не для своей матери… а для себя?"

У нее перехватило дыхание, но совсем по другой причине, чем предполагал Леато. Он предлагал ей поговорить с Донайей от ее имени? На долю мгновения Рен пожалела, что она действительно дочь Летилии — ведь тогда она действительно сможет вернуться в объятия семьи, которую потеряла ее мать.

Но Иврина не бежала от своего куреча, они сами ее изгнали. Из-за дочери. Единственное примирение, которое мог