Хотят ли русские войны? Вся правда о Великой Отечественной, или Почему врут историки - Олег Козинкин

Примерно в 1 час ночи 22 июня бывший командующий ЗапОВО Павлов позвонил по ВЧ, приказал привести войска в план боевой готовности и сказал, что подробности сообщит шифром. В соответствии с этим были даны указания всем командирам частей. Около 3 часов все средства связи были порваны. Полагаю, что противником до начала бомбардировки были сброшены парашютисты и ими выведены все средства связи.

К 10–11 часам утра шифровка прибыла. Точного содержания сейчас не помню, но хорошо помню, что в ней говорилось: привести войска в боевую готовность, не поддаваться на провокации и Государственную границу не переходить. К этому времени войска противника продвинулись на 5–10 км. Шифровка была подписана Павловым, Фоминых, Климовских…»

Так что, выходит, Павлов, действительно получив сообщение о шифровке «особой важности» «около» (до) 1-го часа ночи и текст приказа наркома от связистов и шифровальщиков около 1.20, обзвонил свои армии и дал команду «привести войска в план боевой готовности». Но только потому, что ему деваться было некуда, – это ещё в 24.00 сделал член военного совета округа Фоминых.

При этом он «сказал, что подробности сообщит шифром». А также скорее всего добавил уже «от себя»: «Государственную границу не переходить». (Напомню, начштаба ОдВО М. В. Захаров подобных слов – «привести войска в план боевой готовности» и «границу не переходить», не использовал, а дал прямой приказ «боевой тревоги» всем войскам округа, получив на руки приказ наркома тоже около 1.30!).

В Одессе, после таких звонков и после объявления боевой тревоги во всех гарнизонах, войска к моменту нападения успели уйти из-под удара к 4.00 утра. А в Белоруссии – нет. И «подробности» эти, судя по тексту Павловской директивы, были действительно «несуразные».

(Примечание: Обратите внимание: не Павлов, после звонка Тимошенко ему в театр, а «члены военного совета» обзванивали командиров ещё в 24.00. И вряд ли именно Павлов доводил до них требование «ждать распоряжений, не отходя от аппарата». После которого «были вызваны к проводу и ждали распоряжений все командиры корпусов и дивизий». Скорее всего команда пошла от члена военного совета округа, от Фоминых.

Может, Павлов дал команду Фоминых обзвонить в 24.00 командующих армиями, а сам стал обзванивать войска чуть позже, в 1 час ночи? Вряд ли. Можно напомнить: члены военных советов командующим округов подчинялись не во всем и получали из Политуправления РККА свои приказы, от Мехлиса. Можно также напомнить: начальник Политуправления Красной армии Лев Мехлис был в кабинете Сталина вечером 21 июня – «12. Мехлис 21.55–22.20». Всего полчаса, но вышел от Сталина вместе с Тимошенко и Жуковым.

Мехлис был вызван к Сталину именно потому, что его, как главного замполита армии, касалась не в последнюю очередь «Директива № 1», которую в это время писали в кабинете Сталина! И он так же, как и нарком флота Н. Г. Кузнецов, тут же стал обзванивать своих подчиненных в округах и сообщать им, чтобы они ждали прихода важнейшего приказа наркома – «ждать распоряжений, не отходя от аппарата». Именно Мехлис, который так «любил вмешиваться» в дела военных, и дал команду членам военных советов округов по своей линии обзванивать командующих армиями в этих округах. А Павлов, зная об этом звонке Мехлиса, и стал звонить после часа ночи в штабы армий.

«Маршалы победы» так потом ненавидели Мехлиса, видимо, ещё и за эти его «инициативы» в ночь на 22 июня…).

Ни в «Директиве № 1» по ЗапОВО из СБД № 35 за 1958 год, ни в оригинале «Директивы № 1», посланной Жуковым из ГШ от 21 июня, ни в «Директиве № 2» от раннего утра 22 июня нет никаких указаний «государственную границу не переходить». Хотя в некоторых источниках и даётся такая фраза из (якобы) «Директивы № 2» от 22 июня:

«Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить…»

Однако в опубликованной (в сборнике от Яковлева, в «Малиновке», и не только) «Директиве № 2» нет ничего о таком запрете.

«…ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.

2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.

Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить группировки его наземных войск.

Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100–150 км.

Разбомбить Кёнигсберг и Мемель.

На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налётов не делать.

ТИМОШЕНКО МАЛЕНКОВ ЖУКОВ».

Как видите, никаких указаний о запрете на переход границы здесь нет вообще (полный текст есть в интернете). Однако скорее всего это были устные указания от Сталина – Тимошенко в первые часы войны, а тот давал эти указания в округа. До того как в округа не отправили «Директиву № 2» к 8 часам утра. А в итоге – спекуляций на эту тему гуляет множество, мол, Москва (читай – Сталин) запрещала «переходить границу», когда немцы были на нашей земле уже чуть не в полусотне километров от неё.

Указание «о границе» шло из майских директив на разработку новых планов прикрытия. Из графы «Общие указания». И скорее всего именно его и добавляли в приказы по округам в ночь на 22 июня: «Первый перелёт или переход государственной границы допускается только с особого разрешения Главного Командования». Так указано в Директиве № 503859/сс/ов для ЗапОВО, и в Директиве № 503862/сс/ов для КОВО, и в Директиве № 503920/сс/ов для ПрибОВО.

В плане прикрытия ПрибОВО (ЦАМО РФ, ф. 16, oп. 2951, д. 242, лл. 1–35. – http://www.rkka.ru/ docs/plans/pribovo.htm) в «п. 5» для авиации указано: «5) ударами по железнодорожным узлам Кёнигсберг, Мариенбург, Эйлау, Алленштейн, Инстербург и по железнодоржным мостам через р. Вислу на участке Данциг – Быдгощ, а также по группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение войск». Но также есть и такое указание: «1. Переход границ наземными войсками и перелёт её самолётами производится только с особого разрешения Главного Командования».

«Здоровую инициативу» также проявляли и командующие армиями. Сами ПП до подчиненных толком не довели, а вот пункт о «переходе границы» применяли… даже вечером, с 22 июня на 23 июня! В боевом приказе № 02, отданном войскам 4-й армии в 18 ч 30 мин. 22 июня 1941 года, действительно ставились такие задачи:

«Войска 4-й армии, продолжая в течение ночи твёрдую оборону занимаемых рубежей, с утра 23.6.41 г. переходят в наступление в обход Бреста с севера с задачей уничтожить противника, переправившегося через р. Зап. Буг…

Атаку начать в 5.00 23.6.41 г. после 15-минутного огневого налёта.

Границу до особого распоряжения не переходить…

Командующий войсками 4-й армии генерал-майор Коробков

Член Военного совета 4-й армии дивизионный комиссар Шлыков

Начальник штаба полковник Сандалов

Ф. 226, оп. 2156сс, д. 67, лл. 2,3

Подписи командующего войсками и члена Военного совета армии на документе отсутствуют».

(«Боевые действия Красной армии в Великой Отечественной войне» – http://bdsa.ru/index.php?option =com_content&task=view&id=2362&Itemid=99999999)

Напомню, командующий 4-й армии генерал-майор Коробков был расстрелян 22 июля, вместе с Павловым.

Однако ещё раз повторюсь: письменных указаний Москвы или Сталина в ночь на 22 июня или в течение дня 22 июня на то, что войскам запрещается переходить государственную границу, – нет. Ни в «Директиве № 1», ни в «Директиве № 2», появившейся в 7.15 и поступившей в округа к 8.00 (примерно). Скорее всего Павловым давались устные команды от «жуковых» – границу не переходить до «особого распоряжения Главного Командования», т. е. согласно указаниям из ПП. Наверняка в 4.00 утра из округов должны были запрашивать Москву – что делать после нападения и получали устные «советы» – «границу пока не переходить». И тот же Болдин прямо пишет, что «запреты» шли от наркома Тимошенко сразу после нападения, который «ссылался» в этом на Сталина!

Историк А. Б. Мартиросян приводит и такие подробности того, как в 10-ю армию доставили «Директиву № 1», после того как немецкие диверсанты «порезали все провода в округе».