Цикл Дегона. Книга 1. Бог-амфибия - Вольфганг Хольбайн

— А если я откажусь? — спросил я. — Может, моя жизнь для меня не столь ценна, как для тебя твоя?

— Это чушь, — отрезал Дагон. — Ты все время забываешь о том, что я читаю твои мысли, Роберт Крейвен. Но я предвидел подобную глупость. Сейчас твои друзья в моем распоряжении. Я допускаю, что ты действительно безумен настолько, что сможешь пожертвовать собственной жизнью. Но жизнью своих друзей… — Рассмеявшись, он покачал головой. — Дай мне слово, что пойдешь со мной на борт «Дагона», и я отпущу их. А если ты откажешься, то я отдам твоих друзей им.

С этими словами он поднял руку, и из-за портьеры вышло… нечто.

Я ждал чего-то ужасного, но это зрелище превзошло все мои ожидания.

Это существо выглядело как чудовищный гибрид человека и головастика. Это был один из детей Дагона, но на более высокой стадии развития, чем все те, которых я видел раньше. Он был выше Рольфа и двигался на двух сильных жабьих лапах. Все его тело было ребристым, как резиновый шланг моего акваланга. Чудовищная голова росла на плечах без шеи — ужасная полусфера с безгубой пастью, тонкими вертикальными ноздрями, казавшимися ранами на лице, и огромными желтыми глазами размером с кулак.

Прямо под головой из тела росли две руки, длинные и мощные, как у гориллы. Руки заканчивались острыми когтями. Но самым ужасным были его глаза. Несмотря ни на что, это были глаза разумного существа, а не безмозглого животного. В желтом свечении огромных глаз таился хитрый расчетливый ум.

Я едва не застонал.

— И это тот рай, который ты обещаешь Дженнифер и всем остальным? — Я с сарказмом посмотрел на Дагона.

— А тебе-то что? — поджав губы, спросил он. — Судя по всему, мой слуга произвел на тебя должное впечатление. Ну что ж, каково будет твое решение?

Я хотел ответить, но Дагон покачал головой и быстро добавил:

— Помни о том, что я читаю твои мысли, Роберт Крейвен. Тебе не удастся меня обмануть. Если ты захочешь, я отпущу твоих друзей. Или они умрут. Худшей смертью, чем ты можешь себе представить.

— Ты… ты чудовище, — пробормотал я.

— Спасибо за комплимент, — улыбнулся Дагон, — но это не тот ответ, который я рассчитывал получить.

Я молчал, но, собственно, Дагон уже знал, что я скажу. Я не мог отдать Немо и его людей в руки этим… этим монстрам. Даже если это будет стоить мне жизни.

— Ты победил, — прошептал я. — Я поплыву с тобой.

— Хорошо, — кивнул Дагон. — Значит, сделка состоялась. Давай пожмем друг другу руки, Роберт Крейвен. Ведь именно так поступают люди, когда договариваются о чем-то, не правда ли?

С этими словами он подошел ко мне и протянул перепончатую руку. Казалось, прошла вечность, прежде чем я сдвинулся с места и ответил на его рукопожатие. Признаться, испытанное мною ощущение было не настолько неприятным, как я ожидал: кожа Дагона, сухая и прохладная, напоминала скорее змеиную, чем рыбью, чешую.

— Итак, договорились, Роберт Крейвен, — удовлетворенно произнес Дагон.

— Договорились, — подтвердил я, чувствуя, как во мне крепнет уверенность в том, что я продал душу существу, которое было в тысячу раз хуже дьявола.

КНИГА 4

Нос корабля был направлен в никуда. Время и пространство утратили свое значение с тех пор, как я взошел по крутому трапу на борт «Дагона» и подставил лицо ветру, наблюдая за тем, куда мы плывем. За нами простиралось гладкое море севернее Великобритании, но вот перед кораблем, там, где должен быть север, было… ничто.

Я не мог подобрать слова для обозначения бело-серого дыма, клубившегося там, где должны были быть море и небо.

Это началось после того, как «Дагон» оставил побережье и взял курс в открытое море. Сперва вдалеке возникла тень, тонкая, едва заметная линия над уровнем горизонта, которая ускользала от взгляда, как только я начинал к ней присматриваться. А потом эта тень начала расти. Через какое-то время линия стала ясно видна, потом она превратилась в расселину, зиявшую в нашей реальности, и в конце концов оказалась огромной всепоглощающей пастью, занимавшей четверть горизонта. Из этой раны на теле реальности дымящейся кровью вытекал белый туман, принося с собой невероятный холод, который проникал сквозь одежду. Лишь черная магия могла породить нечто подобное.

Мне было трудно оторвать взгляд от этого ничто, к которому приближался «Дагон». И хотя это зрелище пугало меня, оно было великолепно. Перед нами простирался иной мир. Возможно, это был и не иной мир, а лишь путь в дыру, которую Дагон при помощи своей чудовищной магии проделал в грани между реальностями.

Я заставил себя оторваться от этого зрелища и спустился по лестнице на основную палубу.

Мне никогда особенно не нравились корабли. И те переживания, которые мне пришлось испытать на борту «Наутилуса» и «Дагона», не способствовали тому, чтобы в моем отношении к кораблям что-то изменилось. Кроме того, я просто отвратительно чувствовал себя, и это не было связано с тем страхом, который внушала мне картина разрыва между мирами. За последние пять дней я спал столько, сколько спит честный христианин в течение одной ночи. И хотя меня никак нельзя назвать слабым человеком, мое тело постепенно начало требовать отдыха, в котором я ему регулярно отказывал. Я отдал бы правую руку за час сна, но в то же время знал, что не смогу уснуть — да и как бы я мог это сделать!

Устало шагнув вперед, я остановился и воспаленными глазами осмотрел палубу. «Дагон» был огромен. Это был самый большой корабль, который мне когда-либо доводилось видеть. Возможно, единственный в своем роде корабль, бороздивший морское пространство. На его палубе размером с три футбольных поля были рассыпаны бесчисленные постройки, о предназначении которых я даже не догадывался. Они были расположены на нескольких прилежащих друг к другу уровнях. Гигантские серые паруса казались тугими, хотя на море по-прежнему царило безветрие. Корабельные снасти были натянуты настолько сильно, что постоянно скрипели.

Долгое время я оставался на палубе один. Двести мужчин и женщин, которые поднялись вместе с Дагоном на борт его корабля, скрылись где-то в трюме, и мне совершенно не хотелось с ними встречаться. За исключением Дженнифер, я ни с кем из них не разговаривал, да мне и не хотелось этого, так как подобный разговор был бы бессмысленным. Люди, которые пошли за Дагоном, были фанатиками, а разговор с фанатиком не приносит ничего, кроме гнева и головной боли. К тому же мне не хотелось сталкиваться с Макгилликадди — кому приятно общаться с убийцей?

Признаться, в этот момент я жалел о своем решении подняться на палубу. Неестественный холод чувствовался в трюме не меньше, чем здесь, и корабль был достаточно большим, чтобы спокойно лежать на воде, несмотря на скорость в двадцать узлов, с которой он вспарывал волны. Так что морская болезнь, от которой я страдал, едва заслышав шум воды, меня щадила. Пугало меня кое-что другое. Одиночество.