Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война - Лев Троцкий

Повторяю, они подготовлялись к этому походу, они ждали его, они жаждали этого решающего момента. В первых числах октября, еще до удара Юденича на Ямбург, одна из буржуазных газет писала, что на днях предстоит наступление Юденича на Петроград, которое будет решающим, – это до нас тогда не дошло, мы получили газету с запозданием. Разумеется, английская газета выдавала военную тайну, но им так не терпится обещать низвержение Советской власти, что они делают это даже с нарушением собственных военных интересов. Английские империалисты типа Черчилля слишком связали свою судьбу с судьбой интервенции, на Черчилля напирает отчаявшаяся буржуазия, говоря: «ты ухлопал на походы русской буржуазии два с лишком миллиарда франков, и эти расходы ничего не дали, кроме укрепления военной мощи русской Красной Армии». Он, Черчилль, отвечал: «погодите еще, вот неделю, две, три недели, и генерал Юденич сделает то, чего не сделал обманувший нас Колчак и чего не доделал Деникин. Он возьмет Петроград, и там, в Петрограде он первым делом начнет формировать могущественную армию для наступления в глубь России». Об этом плане говорит шведская газета до начала похода: решающий короткий удар на Петроград, захват Петрограда, обеспечение базы, формирование и затем удар из Петрограда на Москву. Все было тщательно подготовлено.

Правда, Англия хотела, чтобы удар шел одновременно с двух сторон – со стороны Эстонии и со стороны Финляндии. И в течение октября вся английская печать науськивала Финляндию. Например, английская газета «Таймс» писала в своей передовой статье о «нравственном долге» Финляндии участвовать в разбойничьем походе, о том, что это поднимет ее международный авторитет. Могущественная Англия, в руках которой все милости и все кары, применила всю силу материальных угроз и посулов, для того чтобы вовлечь Финляндию в авантюру на помощь Юденичу. Финляндия колебалась и шаталась все это время, она не решилась до сих пор, и разгадку этой нерешительности мы находим в финской буржуазной прессе. У меня есть интереснейшее свидетельство о росте и возрождении коммунистического движения Финляндии. Вот, что говорит газета «Карьяла»: «До последних месяцев большевистские газеты распространялись у нас подпольно, издания приходили из Петрограда, но за последние месяцы наша рабочая пресса взяла чисто большевистский тон. Есть целый ряд легальных изданий, которые прямо и открыто угрожают революцией в случае наступления на Советскую Россию».

Вот, товарищи, важнейшее обстоятельство, которое связывало финскую буржуазию по рукам и ногам. Мы, правда, читали радио о том, что вопрос «решен» и что генерал Маннергейм уже едет из Европы в Финляндию, и затем вдруг снова перемена. Ген. Маннергейм раздумал, финская погода вредно влияет на его подагру, он остается в Париже. Так он и пребывает в Париже до настоящего момента. И то, что дал петроградский пролетариат и дала армия в эти критические дни, позволяет нам с полной уверенностью сказать, что и при наступлении Финляндии мы удержали бы Петроград. Теперь, после того как Юденич отброшен, нас тем более не страшит наступление маннергеймцев.

Но, разумеется, мы все глубоко заинтересованы в том, чтобы Финляндия не наступала. Те шаги, которые делала советская дипломатия, конечно, диктовались реальными интересами и реальными соображениями, а не симпатиями к финляндской буржуазии. Никогда мы на этот счет не вводили в заблуждение никого, – ни друзей, ни врагов. Но интересы финляндской буржуазии требуют, – если вообще история еще обеспечит за ней известную эпоху существования, – чтобы страна, которая находится на расстоянии одного или двух переходов от такого важнейшего центра нашей республики, как Петроград, – чтобы эта страна не пыталась просунуть своей головы в ту щель, куда ее толкает англо-французский империализм, ибо ясно для самого тупоголового выборгского мещанина, что мы не можем жить год за годом под постоянной угрозой, не решится ли генерал Маннергейм или кто другой «взять» у нас Петроград.

Поскольку Финляндия самостоятельна, – а мы открыто и честно, без всякой задней мысли, ее самостоятельность признали, – постольку за эту самостоятельность, за ее существование, как страны, несет прямую ответственность стоящая сейчас у власти финляндская буржуазия. И мы, считаясь с тем, что история прокладывает свои пути и в Финляндии, делаем свое собственное дело внутри нашей страны, и финский пролетариат не требует и не потребует от нас вооруженного вмешательства, ибо понимает, что такое вмешательство принесло бы только вред делу финляндской революции в настоящую эпоху. Вот чем объясняется возможность мирных отношений между нами и Финляндией. Но, с другой стороны, повторяем, город, в котором сейчас еще есть не один десяток тысяч работников и работниц, который ослаблялся, обескровливался, но остается по-прежнему превосходнейшим очагом революционной энергии, – этот город не может жить под дамокловым мечом наступления со стороны Финляндии, и если бы чаша весов склонилась в сторону вмешательства финляндской буржуазии, – чего мы не хотим, – то мы на этот раз сказали бы себе, что дело нужно доделать до конца.

Итак, Юденич выбит даже из своего Гдова… а ведь счастье казалось так возможно, так близко. Министр Юденича, петроградский адвокат Маргулиес, министр снабжения и продовольствия бывшего Гдовского государства, заготовил в Финляндии все, вплоть до стеариновых свечей для почти завоеванного Петрограда. Они торговались там по счетам с финляндскими поставщиками от имени разных правительственных учреждений. Вопрос казался предрешенным. И надо сказать, что кой-какие шансы у этих господ были. Наша армия откатилась до Пулковских высот – в расстоянии однодневного перехода от Петрограда. С Пулковских высот город открывается, как на ладони, ночью он кажется морем огня, – даже теперь при недостатке освещения он представляет ночью большое и привлекательное световое пятно. Детское Село, которое раньше называлось Царским Селом и одним своим именем привлекало всю международную буржуазию, так что каждый мелкий мещанин, каждый лавочник Парижа знал, что Царское Село – летняя резиденция царя, это почти Петроград, – и вот в этом Царском Селе Юденич и Родзянко! Какая победа! Рассказывают, что, когда Родзянко прибыл 20 числа в Царское Село и ему предложили в бинокль посмотреть на Петроград, он сказал: «не надо, завтра-послезавтра будем гулять по Невскому и без бинокля увидим». Теперь ему, пожалуй, нужны сильные увеличительные стекла, товарищи.

Чем объясняется наш откат? – Он объясняется целым рядом причин. Война, товарищи, – это ясно для нас всех, которые на нее посмотрели поближе, (а кто из нас не видел ее теперь более или менее близко?), – война не столько процесс материальный, сколько психический. В этом отношении положение нашей 7-й армии сложилось крайне неблагоприятно. Юденич скрывал свой хвост в Эстонии и в Финляндии, а главной базой его были британские острова. Мы против Финляндии не воюем, против Эстонии не воюем, – наоборот, мы вели переговоры с этими странами. Эстония будто бы крайне интересовалась мирными переговорами с нами. Кто кого там обманывал, или они совместно и сознательно пытались обмануть Россию, чтобы обеспечить успех наступления Юденича, этого сразу не разберешь, потому что в мелкобуржуазной политике эстонских правителей страшно трудно понять, где их обманывают, а где они обманывают. Но факт таков, что эти переговоры, положительного значения которых никто из нас не может отрицать, ибо они оказывают свое влияние на эстонское население, показывая ему на деле, что мы насилия над Эстонией не хотим, – эти переговоры воспринимались, однако, солдатами нашей 7-й армии так, что дело закончено. Одни говорили, что их надо перебросить на Южный фронт, другие просто отдыхали. Внимание солдат притуплялось, они не думали, что им грозит какой-нибудь удар.

Я уже упомянул, что мы из 7-й армии взяли целый ряд работников и комиссаров на Южный фронт. И вот это состояние армии, выжидательное, вялое, не напряженное, – с фронтом, упирающимся в Эстонию и в Финляндию, с которыми мы не воюем, – и придало известную рыхлость армии и дало возможность Юденичу воспользоваться положением и применить с большим успехом новые механические орудия – танки. И здесь опять танки не сами по себе страшны. Танки в конце концов действуют только пулеметами и орудиями, и в полевой войне их значение невелико, но самая форма их, способ передвигаться, ореол, которым окружены танки, произвели сразу большое впечатление на наших солдат, вызывая нередко настоящую панику. Новое техническое средство, танки, умелый командный состав, офицер на каждое звено, особенно в батальонах «светлейшего князя» Ливена, в лучших ударных частях, – и все это при выжидательной расслабленности у нас – вот общие предпосылки похода, который дал основание контрреволюции утверждать, что она войдет в Петроград не позже конца октября – начала ноября. Однако, они не учли того морального фактора, которым располагает наша армия в лице передовых рабочих, в лице коммунистов – нашей великой способности мобилизовать дух армии, поднять и напрячь ее волю в короткий срок.