Самовластие мистера Парэма - Герберт Уэллс

Мистер Парэм, шатаясь, поднялся со своего кресла и увидел, что с соседнего кресла тяжело поднимается сэр Басси, весь красный, словно его только что неожиданно разбудили.

— Что за черт? — спросил сэр Басси.

— Не понимаю, — ответил мистер Парэм.

— Разоблачение! — с торжеством выпалил сэр Тайтус и опять занес было для пинка ногу.

— Но при этом гнусное разоблачение, — сказал Хируорд Джексон и оттолкнул сэра Тайтуса от его обессиленной жертвы. — Оставьте в покое этого беднягу!

— Руки прочь! — закричал сэр Тайтус.

Появился слуга и почтительно встал между сэром Тайтусом и Хируордом Джексоном. Другой пришел на помощь Карнаку Уильямсу.

И поднялся крик, как на базаре…

— Поди ты! — сказал сэр Басси, когда все было кончено.

9. Последняя капля

— Я пойду пешком до «Клериджа», — сказал сэр Басси. — После такой чепухи надо проветриться. Вам не по пути со мной?

— Да, мне на улицу Понтингейл.

— Пойдемте в «Клеридж». Мои племянницы там сегодня танцуют вовсю… Тошнит меня от этой эманации… Больше я привидениями не занимаюсь, баста.

— Я всегда хотел держаться от этого подальше, — напомнил мистер Парэм.

Некоторое время они молча шагали рядом, и каждый думал о своем. Сэр Басси, видно, до чего-то додумался, ибо вдруг изрек свое «поди ты», словно точку поставил.

— Вы не спали во время сеанса, Парэм?

— Спал. Мне стало скучно. И я уснул.

— Я тоже, — в раздумье промолвил сэр Басси. — На этих сеансах клонит ко сну… и видишь сны. В этом вся штука.

Мистер Парэм в испуге посмотрел на него. И ему тоже что-то приснилось? Что же?

— Мне приснилось все, о чем на днях говорили эти самые Кемелфорд и Хэмп.

— Удивительно, — сказал мистер Парэм, но никакие слова не способны были выразить, как он удивлен. Неужели им привиделся один и тот же сон?

— Мне снилось, будто все, о чем они там толковали, вроде как происходит на самом деле.

Поистине, этот человек не умел выражать свои мысли!

— Мы с вами были в разных лагерях, — добавил он. — На ножах, как говорится.

— Не может быть.

— Шла война. Поди ты! Просто не расскажешь. Ужас какая война! Как будто прорвало паровой котел, а ты стараешься его заткнуть.

Сэр Басси предоставил собеседнику самому дорисовать эту картину. И мистеру Парэму это было совсем не трудно.

— Я скупил все химикалии, — продолжал сэр Басси. — Мы с Кемелфордом. Мы их придерживали. Делали что могли. Но под конец наш сумасшедший мир все-таки сорвался с цепи… и все разлетелось вдребезги. Был там один вояка, этакая мерзкая жаба. Бац!

— И вы проснулись!

— И я проснулся.

Тут мысль сэра Басси метнулась в сторону.

— Мы, люди со средствами… воротилы… ставили не на ту лошадь. Мы всегда боялись большевистского пугала и всего нового. А ведь, черт подери, старое-то куда опаснее, из-за него все может пойти прахом. Мы и сами люди новые. Как там сказал Христос? Не лейте новое вино в старые мехи… Новое прибывает и переливается через край. Его не удержать в старых рамках… Хотел бы я вам описать, что мне приснилось. Необыкновенный сон. И вы там все время были… И Кемелфорд… Хэмп был американским послом. Прямо чертовщина какая-то…

Да, это становилось все удивительнее. Но нет… это не был тот же сон… может быть, похожий. Невозможно, чтобы это был один и тот же сон…

Сон, даже самый длинный, на самом деле неправдоподобно краток. Он мог длиться секунду. Щелканье выключателей, когда сэр Тайтус зажег свет, глухие удары и крик, когда он пинал ногами медиума, без сомнения, превратились в пробуждающемся сознании обоих в орудийные залпы и вспышки, в грозные картины войны. А все прочее возникло из их подсознательной скрытой вражды.

— Если мы недоглядим, — продолжал сэр Басси с глубоким убеждением, — эти ваши извечные устои… и всякая прочая рухлядь, которую пора перетряхнуть и выбросить… погубят человечество… вроде сумасшедшей старухи, которая возьмет да и зарежет младенца… Министерства иностранных дел, военные министерства, суверенитет и прочее месиво. Гнусное месиво. Кровавое. Теперь мне все это ясно как день. Так дальше продолжаться не может. Все это надо сдать в архив, выбросить на свалку. Прежде я этого не понимал. Надо что-то делать, и поскорей. Поскорей, черт возьми. Пока опять не заварилась каша. Именно нам, новым людям. Мы набивали себе карманы и ни о чем больше не заботились… Но покупать, и продавать, и сливать, и монополизировать — этого еще мало. Иметь власть и не пользоваться ею толком — что может быть хуже… Все, что мне привиделось, вполне могло случиться наяву.

Мистер Парэм ждал, что будет дальше. Совпадение, конечно, поразительное, а все-таки не может быть, чтобы ими завладел один и тот же кошмар.

— А вам случайно не приснился такой… лорд… лорд-протектор? — спросил он.

— Нет, — ответил сэр Басси. — Просто безмозглое патриотическое имперское правительство и война. Хотя нет, что-то такое было… вроде диктатуры. Лейбористов прогнали. Во главе стоял как будто Эмери. Этакий гордый Эмери. Эмери — высший сорт… понимаете, что я хочу сказать? Сам-то по себе он не много значил. Он только представлял все эти старые взгляды и убеждения.

— А я? — слегка задыхаясь, спросил мистер Парэм.

— Вы были на стороне правительства, и мы с вами спорили. Вы были за войну. Во сне как-то так получалось, что мы с вами все время сталкивались и спорили. Даже не похоже на сон. Вы были каким-то чиновником. Мы спорили без конца. Даже когда рвались бомбы и меня чуть было не расстреляли.

Мистер Парэм почувствовал некоторое облегчение. Не полное, но все-таки ему полегчало. Да, конечно, они оба видели сон, похожий сон, явно похожий сон. Такова уж особенность спиритических сеансов, что людям снятся похожие сны; но ему и сэру Басси приснился не один и тот же сон. Не совсем тот же. Им привиделась война, мысль о возможности которой преследовала обоих, но каждый увидел ее на свой лад, у каждого она преломилась по-своему. Только и всего. Короткое и трагическое (и, пожалуй, чуточку нелепое) царствование мистера Парэма в образе Верховного лорда навсегда останется его тайной.

Но что там говорит сэр Басси?

Он рассказывал еще что-то про свой сон, а мистер Парэм прослушал.

— Мы должны открыть людям глаза на то, что делается в мире, да поскорей. Иначе все полетит к чертям… Через школы ничего не сделаешь… Подходящих учителей не подберешь. Университеты отгородились от нас. Да, отгородились. Надо вырвать молодежь из рук тупых и самодовольных педантов и объяснять ей, объяснять, пока не поймет. Направить бьющую ключом энергию мира. Дать людям новые идеи, новое поле деятельности. Путь к новому лежит через книги, газеты, через печать и устное слово… «Света, больше света»[28], как сказал старик Готик.