Слепой против маньяка - Андрей Воронин

– Нет, они существуют в единственном экземпляре, – сказал Глеб, – я опасался делать копии, опасался утечки информации.

– Послушай, сынок, – сказал генерал, – а журналиста из «Московского комсомольца» убили случайно не из-за этих документов?

Глеб снова кивнул, и на его губах появилась горькая улыбка.

– Да, я виновен в его смерти. Но я не предполагал, что телефоны прослушиваются и что с ним так жестоко расправятся. Думал, в худшем случае выкрадут документы из ячейки камеры хранения. А оно вот как повернулось.

– Теперь уже ничего не исправишь, – сказал генерал и пригладил седые волосы. – В общем, завтра я свяжусь со своими друзьями и попытаюсь договориться о встрече с Президентом. Конечно, это дело сложное, хлопотное, но думаю, мне не откажут.

– Хотелось бы верить, – сказал Глеб.

– А теперь иди ложись, отдыхай. А я еще посижу, подумаю, выкурю трубку.

Я редко курю, но уж если курю, то только отменный табак. Мне его привозят из Грузии.

Глеб попрощался и, стоя в дверях, сказал:

– Если хотите, посмотрите эти документы.

– Зачем? Я и без того знаю, что каждый второй – продажная сволочь и готов за копейку изменить Родине.

Утром, когда Ирина проснулась, Глеба рядом уже не было. Она вышла в гостиную. Старый генерал с кем-то разговаривал по телефону. Он вспоминал войну, какую-то операцию в Берлине, конференцию в Потсдаме, называл немецкие имена, приводил цифры, и все время на его губах играла улыбка.

Ирина поняла, что этот разговор Амвросию Отаровичу приятен и что его собеседник, скоре всего, такой же старый генерал, как и он сам, или, может быть, даже маршал. Они обменивались шутками, понятными только им. Генерал хохотал так громко, что даже звенел хрусталь в буфете.

Потом его голос стал серьезным.

– Так это можно будет устроить, Павел?

– Что ж, хорошо, буду ждать твоего звонка. Сделай это ради меня. Ради Петра, Андрея, ради всех наших друзей, ради тех, кого уже нет с нами.

– Ну вот и хорошо, договорились. Привет Серафиме Ивановне.

– Да ну, она все еще ее носит! Да-а, шаль прекрасная, мне она досталась… А, не буду. Я всегда вспоминаю с теплой улыбкой твою Симочку, всего хорошего, – генерал повесил трубку и взглянул на Ирину.

– С кем это вы разговаривали? Вы буквально помолодели на двадцать-тридцать лет.

– О, я говорил со своим старинным другом. Сейчас он такой же бездельник, как и я. Но помочь кое-чем может.

– А где Федор?

– Вообще-то, Ирина, его зовут не Федор.

– А как?

– Его зовут Глеб Петрович Сиверов. Это его настоящие имя и фамилия, а Федор, Павел – это его псевдонимы легенды.

Ирина пожала плечами.

– Почему же он мне никогда не говорил о своем настоящем имени?

– Скорее всего, не мог. А теперь, когда уезжал, сам попросил, чтобы я тебе кое-что о нем рассказал. Так что садись, сейчас я заварю крепкий чай, и мы с тобой серьезно обо всем поговорим.

– Давайте я заварю чай, – предложила Ирина.

– Нет, нет, чай должен заваривать мужчина. А ты садись поудобнее в кресло, потому что разговор будет долгим.

Глеб тем временем уже выходил в город с перрона пригородных электричек.

Он мгновенно растворился в толпе, и даже если бы на вокзальной площади дежурило десять людей полковника Студийского, то вряд ли им удалось бы заметить его.

Глеб уже знал о том, что генерал сможет попасть на прием не раньше, чем через неделю и это его вполне устраивало. Значит, у него еще оставалось время, чтобы расквитаться с полковником Студинским сполна.

Конечно, можно было ограничиться только тем, что передать документы властям и спокойно ждать результата. Но Глеб знал: есть непотопляемые люди и вряд ли Студинский крайний. Над ним есть шеф, а у того шефа свой начальник. И все они желают заполучить бесценные документы.

Пусть даже после того, как тайна станет достоянием гласности, многих посадят в тюрьму, отстранят от должностей, но рано или поздно они освободятся, одни – по амнистии, другие – используя свои связи. А Глеб не хотел, чтобы Студинский и его покровитель отделались легким испугом и ушли от заслуженного возмездия.

Теперь ему предстояла самая малость – отыскать в многомиллионном городе одного-единственного человека – полковника, принесшего ему столько неприятностей. Казавшаяся на первый взгляд неразрешимой, задача была легко выполнима. Глеб прекрасно знал все методы сыскной работы и не пасовал ни перед какими трудностями.

Ему было известно, в каком здании находится рабочий кабинет полковника.

Он знал, как выглядит его машина, даже помнил ее регистрационные номера.

А человек на службе появляется постоянно, со службы чаще всего возвращается домой.

Уже было довольно поздно, когда смертельно уставший полковник Студинский покинул свой рабочий кабинет. Он и его люди сбились с ног, разыскивая Слепого. Отрабатывались всевозможные варианты, но ни один не приводил к желаемому результату. Никто не мог предположить, что Слепой скрывается недалеко от города на даче отставного генерала КГБ Амвросия Отаровича Лоркипанидзе.

О существовании этого когда-то славного боевого генерала уже забыли и только лишь время от времени вспоминали, увидев его на каком-нибудь торжественном вечере, и диву давались, что он не только жив, но и выглядит довольно молодцевато.

Отдав последние распоряжения и приказав держать с ним постоянную связь, полковник Студинский сел в машину и устало откинулся на спинку сиденья.

– Куда? – спросил шофер.

– Домой. Наконец-то приму душ. Двое суток не спал. Чертова работа.

Водитель понимающе кивнул, ему самому пришлось провести двое суток в машине. Правда, возможность подремать у него была, и он ею, конечно же, воспользовался, поэтому выглядел водитель намного бодрее своего шефа.

Вскоре черная «волга» остановилась у подъезда дома на Кутузовском проспекте.

– Все, до завтра. В семь утра у подъезда. Если, конечно, ночью чего не случится.

– Лучше бы не случилось, – сказал водитель.

– Нет, дорогой, лучше бы случилось. Но думаю, не случится.

Водитель, конечно же, не понял, о чем говорит шеф, но тем не менее вновь понимающе кивнул.

Студинский вошел в подъезд и вызвал лифт. Кабина, дребезжа, медленно спустилась на первый этаж. Дверь со скрежетом открылась, Студинский вошел в лифт и прикрыл за собой застекленные дверцы. Кабина поползла вверх, противовес пошел вниз, а Студинский уже распускал узел галстука.

Он хотел как можно скорее войти в прихожую, снять обувь, повесить на плечики пиджак… Нет, не вешать, просто швырнуть на кресло и, не заходя в гостиную, отправиться в душ… Нет, в гостиную надо зайти: выпить рюмку коньяка.

Его жена уехала погостить к матери в Воронеж, а детей у них не было.

Студинский повозился с ключами, открывая двойную дверь. Нижний замок как-то подозрительно щелкнул, и Студинский подумал:

«Надо вызвать слесаря, пусть разберется. А то не ровен час, заклинит, и я не смогу выбраться из квартиры».

Войдя в прихожую, он зажег свет, сбросил пиджак, отстегнул ремни, которыми крепилась кобура, и с отвращением положил оружие на комод. За все эти дни ему так и не пришлось воспользоваться табельным оружием.

А с каким удовольствием он вогнал бы пулю в лоб этому чертову неуловимому Слепому! Он бы разрядил в него всю обойму. Но… удача был на стороне Глеба Сиверова.

– Ох, как я устал, – громко сказал полковник Студинский и потряс головой.

Тут же, в прихожей, полковник, даже не расстегивая пуговицы, стащил рубашку через голову, разулся, сбросил брюки, и в трусах и майке направился в ванную. Единственное, что его могло привести в себя, так это упругие струи душа, горячие и ласковые. Он включил воду и посмотрел на свое отражение в зеркале, на котором сразу выступили капли конденсата.

«Боже, как я выгляжу! Будто бы мне лет семьдесят. Что делает с человеком эта чертова работа!»

Он переступил бортик ванны и с удовольствием подставил уставшее тело горячим тугим струям душа. Они впивались в него тонкими иголками.

Полковник даже представить себе не мог, что в гостиной на диване сидит, закинув ногу на ногу, Глеб Сиверов. Человек, которого он безуспешно ищет последние дни.

Глеб, улыбаясь, послушал, как фыркает от удовольствия полковник, как плещется вода в ванной. Затем он поднялся, вышел в прихожую, взял пистолет полковника и по одному высыпал в карман куртки все патроны из обоймы. Потом бесшумно вставил обойму в рукоятку пистолета и сунул его в кобуру.

«Вот так будет лучше», – подумал Глеб и подошел к ванной.

Он постучал костяшками в дверь. Фырканье тут же смолкло. Через две секунд ъ1 перестала журчать вода.

Глеб вновь постучал и тихо поинтересовался:

– Полковник Студинский! Разрешите войти с докладом?

И, не дожидаясь ответа, распахнул дверь ванной комнаты. Голый полковник стоял в ванне, от его тела шел пар, волосы прилипли ко лбу. Глаза полковника были расширены от ужаса, а с подбородка срывались редкие капли и падали на дно ванны.