Исчисление ангелов - Грегори Киз

Креси пожала плечами:

– Мне все равно. Куда ты, туда и я. Жизнь, которую нам предлагает царь, все же лучше, чем скитаться с разбойниками или работать няньками в Праге.

Эркюль кивнул.

– Ну что, все согласны? – спросила Адриана.

– Спасибо за то, что пожелала узнать наше мнение, – с горечью произнес Эркюль.

– Эркюль…

– Ах, прости. Конечно же, я согласен. Как же я могу не согласиться, когда ты так хорошо усвоила мои «мудрые мысли»? Но я повторяю, мы не должны слепо всему верить. Наше будущее может оказаться не таким уж и сладким, как рисуется сейчас.

Адриана взяла его ладонь, и он пожал ее руку.

– Я уверена, – сказала Креси, – что наш «капитан» ничего не делает наполовину, и он человек неординарный. Смотрите, бутылка вина осталась недопитой, и я думаю, если мы к его возвращению опустошим ее, то тем самым еще больше заслужим его расположение. – Она взяла бутылку и наполнила бокалы. – За нас троих, – сказала она, – за наше счастливое будущее в Санкт– Петербурге.

Они осушили бокалы.

Царь вернулся, как и обещал, через час, и они скрепили свое соглашение. Гвардия Адрианы поднялась на борт. Хоть поджилки у солдат и тряслись, но оставленное им оружие их воодушевляло. Адриана и Эркюль обрисовали кратко, что их всех ждет впереди, и предложили несогласным спуститься на землю, но таких не оказалось.

Когда все вопросы были улажены, корабль поднялся в воздух. Он двигался вперед и вверх одновременно. Адриана стояла с Нико на руках у борта, но, похоже, малыша совсем не впечатлял пейзаж внизу. Там простирались равнины, покрытые лишайником и густым мхом.

Эркюль же, напротив, выражал живой восторг.

– О боже! Об этом и мечтать нельзя было!

– Чудесно, не правда ли? – сказал подошедший царь. – В этом и состоит истинное чудо нового времени, мсье. Сейчас все наши мечты могут стать реальностью. – Он перегнулся через борт, чересчур низко, как показалось Адриане.

– Я всегда очень любил корабли. Я был еще совсем ребенком, а уже владел своей собственной маленькой лодочкой с настоящими парусами. Но я не мог отправиться на ней в дальнее плавание, разве что по реке или по озеру. Но я мечтал, чтобы Россия вышла к морю, чтобы у нее были свои порты, я хотел плавать по морям. Я отправился в Голландию и там своими собственными руками учился строить корабли. Я и этот корабль помогал строить. – Он засмеялся. – Можно сказать, что судьба сыграла со мной забавную шутку, я столько войн провел и столько побед одержал, чтобы получить выход к морю, а теперь он мне совсем не нужен!

– Капитан, – заговорила Креси, – можно вас спросить: куда мы держим путь? В Прагу, город вашей новой победы? Или в Санкт-Петербург?

– Увы, и ни в Прагу, и ни в Петербург, – ответил царь. – Вначале мне нужно решить одно небольшое дельце в Венеции. Это не займет много времени.

– Мы будем принимать участие в сражении? – спросила Адриана, еще крепче прижимая Нико к груди.

– Не надо бояться за своего сына, мадемуазель, – успокоил ее царь. – Я не думаю, что там нас ждет сражение, ну разве что самое маленькое.

Но она так много уже слышала подобных речей, что разучилась им верить. Она продолжала смотреть вниз, там все уже было крошечным, и она пыталась представить, что будет с человеком, если он упадет с такой высоты.

5

Венеция

Бену казалось, что из него вытекла вся кровь. Мокрые от крови кюлоты и чулки прилипли к седлу, кровь хлюпала в башмаках, он лязгал зубами от бившего его озноба. За те пять дней и ночей, что он провел в седле, боль из груди расползлась по всему телу, от головы до кончиков пальцев ног. Он чувствовал, что еще чуть-чуть, и он умрет, но ему было уже все равно.

И все же, когда он увидел море – перед глазами возникло поле кораллов, над которым, как розовый туман, поднимались многочисленные коралловые башенки и шпили, – оно ошеломило Бена. И в его голове родилась мысль, что жизнь лучше смерти хотя бы потому, что радует глаз такой красотой, и он затрясся всем телом, и это был его смех. Но измученное тело не поняло этого и отреагировало на сотрясение слезами.

Восхищение настолько захватило Бена, что он не сразу понял, что лошадь его остановилась, и не потому, что хотела позволить ему вволю налюбоваться открывшимся великолепием, а потому, что где-то впереди дорогу им перекрыли. В полубредовом состоянии Бен едва мог различить скопление каких-то людей, вроде бы солдат: их было много, каких-то разноцветных, причудливых, даже смешных. У большинства из них на головах были какие-то странные красные шапки, шитые золотом, по форме напоминавшие ночные колпаки, широкие белые рубахи и еще более широкие шаровары, заправленные в желтого цвета сапоги. Все они были пешие. Он вспомнил, что в Богемии при дворе клоуны выглядели точно так же.

Но преградившие им путь люди не были клоунами. Их было, наверное, человек пятьдесят – пятьдесят разных лиц, по цвету от молочно-белых, покрытых веснушками, до иссиня-черных, по форме от круглых до вытянутых, как дыня, с носами от горбатых до совершенно расплющенных. Но вела себя вся эта разношерстная толпа совершенно одинаково, и лица у всех выражали свирепую решимость. Этот вид говорил Бену о многом, он хорошо знал, чего можно ожидать от этих разодетых во все цвета радуги и вооруженных до зубов людей.

Турки. Они опустошили Вену, подчинили себе Венецию. Непримиримые враги христианского мира. Дорогу им преградили турки.

Он знал, что их надо бояться.

Карл XII, который, как всегда и во всем, был впереди, выехал навстречу туркам. Приветственно подняв руку, он держался в седле гордо и прямо, и только темные круги под глазами выдавали его усталость.

– Мои приветствия ошаку и тебе, курбаши.

Человек с оливкового цвета лицом, кучерявыми волосами, белым шрамом под глазом и с четырьмя перьями на шапке, который, по всей видимости, был главным среди турок, поклонился.

– Иншалла, Железная Голова, – ответил он на приветствие Карла.

Карл кивнул:

– Это любезно с твоей стороны, что ты решил встретить меня здесь и проводить в город.

Турок несколько секунд кусал нижнюю губу и вдруг заговорил с сильным акцентом по-немецки:

– Сожалею, – сказал он мягко, – но я тут не для этого.

– Нет? Тогда позволь мне спросить тебя: что же ты тут делаешь? Мои люди проделали такой длинный и тяжелый путь, они устали, и среди нас есть раненые.

– Я здесь, чтобы предупредить тебя, король. Это знак уважения со стороны твоих турецких друзей.

– Я высоко ценю уважение, которое выражают мне янычары и которого я, возможно, и не заслуживаю. Но, мой друг, говори, о чем ты хочешь меня предупредить.

– Всего лишь об одном: Блистательная Порта лишает этот город неверных своей защиты и покровительства.

– Я слышал об этом. Но если это город неверных, почему меня должно огорчать то, что он лишается защиты и покровительства Блистательной Порты?

– Железная Голова, ты многие годы был султану другом и врагом его врага, русского царя. И он желает, чтобы ты понял, что с его уходом из Венеции он не может сказать, что случится здесь с тобой без его сабли и его могущества.

– Это слова самого султана?

Турок неловко заерзал в седле:

– Мы хорошо знаем, о чем думает султан.

Карл язвительно усмехнулся:

– Настолько хорошо, чтобы предупреждать о том, о чем сам султан мог забыть?

– Ты совершенно верно заметил, – начал турок, лицо его при этом оставалось непроницаемым, – султан обременен неотложными делами.

Карл многозначительно кивнул:

– Мой друг, я тебе весьма признателен за предупреждение, у меня у самого много дум и печалей на сердце. Я в неоплатном долгу перед тобой, но боюсь, твое предостережение не изменит моих планов. В Венеции расквартированы мои солдаты…

– Одно твое слово, Железная Голова, и мы, если поспешим, выведем их из города всех до единого.

Карл помолчал какое-то мгновение, затем продолжил:

– В этом городе остались мои солдаты, и я хочу видеть их. И я хочу в последний раз поговорить с моим братом, с беем.

Тень, которую можно было принять за презрение, скользнула по лицу турка.

– К утру его уже не будет в городе, – сказал он.

– Значит, мне повезло, я прибыл вовремя. Мне очень важно поговорить с беем, но еще важнее поговорить с моими братьями янычарами. Как ты думаешь, это возможно?

– Возможно все, на что воля Аллаха, – ответил турок. – Мы глаза и уши наших братьев. Так что ты хочешь сказать нам?

– Я хочу сказать это не на дороге, а в городе, – ответил Карл. – Ты позволишь мне войти в город?

Повисла долгая тяжелая пауза, наконец турок покачал головой:

– Мы не будем стоять у тебя на пути. Мы будем сопровождать тебя. И мы почтем за честь видеть тебя в нашем доме.

– И я почту за честь переступить порог вашего дома, – ответил Карл.

– Ты только посмотри, улиц совсем нет, одна вода кругом, – ворчал Роберт, пока караван баркасов янычар вез их по широкому каналу.