Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— Я обещал себе не спрашивать после того, как увидел профессора Биннса, правда обещал, но всё-таки — если профессор Снейп и в самом деле так ужасен, почему его не уволят?

— Уволят? — переспросил Фред.

— Ты имеешь в виду, дадут пинка под зад? — уточнил Джордж.

— Да, — ответил Гарри. — Так поступают с плохими учителями. Их увольняют. А взамен нанимают хороших. У вас тут нет профсоюзов или установленных сроков пребывания в должности?

Фред и Джордж нахмурились, точно старейшины первобытного племени, которым попытались объяснить, что такое математика.

— Не знаю, — ответил Фред через минуту. — Никогда об этом не думал.

— И я тоже, — поддакнул Джордж.

— Ага, — сказал Гарри. — Что-то я частенько слышу эту фразу. Ладно, увидимся за обедом. И не обижайтесь, если на торте совсем не будет свечек.

Фред и Джордж рассмеялись, как будто услышали отличную шутку, и вернулись к гриффиндорцам.

Гарри развернулся к столу и принялся за кекс. Он уже был сыт, но подозревал, что этим утром ему понадобится много калорий.

Заканчивая завтракать, он думал о самом ужасном учителе, которого пока встретил, — профессоре Биннсе, преподавателе истории. Профессор Биннс был призраком. Судя по рассказам Гермионы, призраки вряд ли обладали самосознанием. Они не совершали никаких значимых открытий, у них не было сколько-нибудь оригинальных трудов, независимо от того, кем они были при жизни. Призраки испытывали трудности с запоминанием событий нынешнего века. Гермиона сказала, они словно случайные портреты, запечатлённые в окружающем пространстве всплеском психической энергии, который сопровождает смерть волшебника.

Гарри и раньше попадались глупые учителя во время неудачных вылазок в магловские школы — студентов-репетиторов для него отец подбирал достаточно тщательно, — но на уроке истории магии он впервые столкнулся с преподавателем, который в буквальном смысле не обладал разумом.

И это было заметно: через пять минут после начала лекции Гарри сдался и принялся читать учебник. Когда стало ясно, что профессор Биннс не собирается возражать, Гарри достал из кошеля-скрытня затычки для ушей.

Призракам не нужна зарплата? В этом всё дело? Или из Хогвартса нельзя уволиться даже после собственной смерти?

А теперь ещё профессор Снейп, который относится ужасно ко всем, кроме слизеринцев, и никому даже в голову не приходит, что школа может разорвать с ним трудовой договор.

И, на минуточку, директор, поджигающий кур.

— Прошу прощения, — раздался позади взволнованный голос.

Гарри даже не повернулся.

— Ей-богу, это заведение на восемь с половиной процентов так же плохо, как Оксфорд из рассказов моего отца.

* * *

Гарри зло топал по каменным коридорам. Он был оскорблён, раздражён и разъярён.

— Подземелья! — шипел он. — Подземелья! Нет тут подземелий! Это подвал! Под-вал!

Несколько девочек из Когтеврана странно посмотрели на Гарри — мальчики уже давно к нему привыкли.

Похоже, этаж, на котором находился класс зельеварения, обозвали «подземельями» лишь потому, что он находился ниже уровня земли и здесь было чуть холоднее, чем в основной части замка.

В Хогвартсе! В самом Хогвартсе! Гарри всю жизнь мечтал побывать в настоящем подземелье. А если на земле где и должны существовать таковые, так это в Хогвартсе! Ему что, самому нужно построить замок, чтобы увидеть хоть одну несчастную бездонную пропасть?

Чуть позже, когда они добрались до класса, Гарри заметно воспрял духом.

Вдоль стен стояли полки с огромными банками, в которых плавали заспиртованные существа — Гарри прочитал уже достаточно, чтобы с лёгкостью назвать некоторых из них, например, фонтему с Забриски. А полуметровый паук походил на акромантула, но всё-таки не дотягивал по размерам. Гарри хотел поинтересоваться на его счёт у Гермионы, но она явно не горела желанием смотреть туда, куда он указывал.

Гарри изучал большой шарик пыли с глазами и ступнями, когда убийца скользнул в класс — именно такое ощущение возникло у Гарри, когда он увидел профессора Снейпа. Даже в его походке чувствовалось нечто смертельно опасное. Мантия профессора выглядела неопрятно, а волосы были грязные и сальные. Он напоминал Люциуса, не внешне, скорее по типу личности, с той лишь разницей, что Люциус убьёт тебя с безупречной элегантностью, а профессор Снейп просто убьёт, без изысков.

— По местам, — скомандовал профессор Северус Снейп. — Живо.

Разговоры оборвались, ученики бросились к столам. Гарри собирался устроиться рядом с Гермионой, но каким-то образом оказался за ближайшим свободным столом рядом с Джастином Финч-Флетчли (урок был сдвоенный — Когтевран и Пуффендуй). Гермиона же села слева, через два ряда от него.

Северус сел за стол преподавателя и без всякого вступления начал:

— Ханна Аббот.

— Здесь, — послышался дрожащий голос.

— Сьюзен Боунс.

— Я.

Все боялись даже пискнуть. Наконец…

— Ах да. Гарри Поттер. Наша новая… знаменитость.

— Знаменитость здесь, сэр.

Половина присутствующих вздрогнула. На лицах учеников посообразительнее отчётливо читалось желание выскочить за дверь, пока в классе зельеварения не случился локальный апокалипсис.

Северус улыбнулся, будто что-то предвкушая, и продолжил зачитывать имена.

Гарри мысленно вздохнул. Всё произошло слишком быстро, он даже не успел придержать язык. Ладно, что сделано, то сделано. Сразу видно, что этот человек его почему-то мгновенно невзлюбил. Но если хорошенько подумать, то уж лучше самому быть целью придирок, чем оставить эту неприятную обязанность тому же Невиллу или Гермионе. Они куда беззащитнее. Да, наверняка всё к лучшему.

Северус закончил перекличку и оглядел класс. Глаза его были пусты, словно ночное беззвёздное небо.

— Вы пришли сюда, — начал он тихим голосом, так что ученикам с последних парт приходилось напрягать слух, — чтобы изучать точную науку и тонкое искусство приготовления волшебных снадобий. Поскольку на моих занятиях нет дурацких размахиваний палочкой, многие из вас с трудом поверят, что это можно назвать магией. Я и не жду, что вы сумеете по достоинству оценить волшебную красоту тихо кипящего котла и мерцающих над ним испарений, деликатную силу жидкостей, которые растекаются по человеческим венам, — всё это было сказано вкрадчивым и зловещим тоном, — околдовывая ум, порабощая чувства… — бр-р, чем дальше, тем жутче, прям мороз по коже, — разлить по сосудам славу, приготовить известность и даже заткнуть пробкой смерть — если вы, конечно, отличаетесь от того стада твердолобых тупиц, которых мне обычно приходится учить.