Последний ребенок - Джон Харт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лицо ее разгладилось и как будто озарилось, а Хант ощутил странное, непривычное смущение.
— Хотел, чтобы Джонни знал, что может позвонить… если случится что-то плохое.
Она кивнула, приняв такое объяснение как должное и ничуть не удивившись.
— Потом я поискала по всему дому и нашла те, что вы дали мне. Знаю, я много их выбросила, но с десяток еще осталось.
— Такая у меня работа.
Кэтрин смотрела на него в упор и не отводила глаза.
— Правда?
Хант отвернулся.
— Вы всегда были рядом. Всегда были на нашей стороне.
— Любой коп на моем месте поступил бы…
— Не думаю. — Ее плечо коснулось его плеча, и между ними как будто проскочил заряд, трескучая и жалящая голубая искорка. — Спасибо.
Потом они сидели в наступившей тишине, бок о бок. Кэтрин подтянула ноги, сложила руки на коленях и опустила голову ему на плечо. Хант чувствовал легкое прикосновение узкой руки и тепло ее кожи. За спиной холодный дождь стучал в окно.
— Спасибо, — еще раз сказала она.
И Хант застыл.
Глава 40
Гроза разбушевалась так, что Джонни даже не увидел, как солнце соскользнуло за горизонт. Дождь лил не переставая, холодный и кусачий, и температура падала и падала. Серый воздух сначала посинел, потом сделался почти черным, но Джонни оставался на месте и не пошевелился даже тогда, когда молния ударила с неба раскаленной добела вспышкой, расколовшей воздух с таким звуком, будто треснул камень. Он лишь вжался в себя и в стену, продолжая наблюдать, как Ливай подгреб на могилу остатки земли, разровнял лопатой и тоже сел. Вода полилась с него ручьями, и земля словно поднялась вокруг. Все казалось нереальным. Мальчишка почти не отреагировал, когда Джек перегнулся через стену и сказал:
— Джонни.
Прошло несколько секунд.
— Ты ушел, — сказал Джонни.
Джек наклонился еще ближе.
— Тебя там зашибет.
— Молния сходит.
— И что это должно значить?
— Ничего. Не знаю. — Небо вспыхнуло. Джонни показал на старый дуб. — Их повесили на том дереве.
Джек посмотрел на кривое, шишковатое дерево с раскидистыми неспокойными ветвями, казавшееся черным при вспышке молнии.
— Откуда ты знаешь?
Джонни пожал плечами.
— А ты разве не чувствуешь?
— Нет.
— Кладбище устроили вокруг него. В основании три могильных камня. — Он показал пальцем. — Видишь, какие они маленькие. Как грубо обтесаны.
— Ни фига я не вижу.
— Вон там.
— Промокнешь, Джонни.
Он промолчал.
— В сарае есть печь. Я уже растопил.
Джонни взглянул на Фримантла.
— Я не могу уйти.
— Ты здесь уже несколько часов. Он никуда не денется. Сам на него посмотри.
— Не могу рисковать.
— А ты обо всем подумал? Смотри, он хоронит малышку, и, судя по состоянию гроба, хоронит ее не в первый раз. Если так, то получается, что он выкопал ее из какой-то другой могилы. Как она умерла? Почему он принес ее в такую даль и хоронит так, чтобы никто не видел?
— Мы же видели.
— Мы даже не знаем, его ли это ребенок.
Из-за края далекой тучи пролился свет.
— Посмотри на него. — Они оба посмотрели на Фримантла, сломленного и разбитого горем.
— А ты не задавался вопросом, почему он весь в крови? — понизив голос, спросил Джек. — Где он так поранился? И почему вообще схватил тебя тогда?
— Ему Бог велел так сделать.
— Не надо так со мной. Не умничай. Рано или поздно он оттуда выйдет, и тогда нам придется решать, что с ним делать. В одиночку мне решать не хочется.
— У меня к нему один вопрос, и как только он там закончит, — Джонни кивнул в сторону могилы, — я этот вопрос ему задам.
— А если он не захочет ответить?
— Я помог ему похоронить дочку.
— Но если он не ответит? — повторил, повысив голос, Джек.
— Дай мне «ствол», — сказал Джонни.
— Пригрозишь — и он убьет нас.
Джонни протянул руку. Джек еще раз посмотрел на великана под дождем и положил револьвер другу на колени. Револьвер был холодный, тяжелый и мокрый.
— Уже скоро, — сказал Джонни.
Но Джек ушел.
С минуту Джонни наблюдал за человеком у земляного холмика, потом сунул руку в карман и вынул перышко. Маленькое, белое, помятое. Дождь лил и лил, и перышко теряло упругость и раскисало под тяжелыми струями. Джонни задумался, не стоит ли выбросить его, но потом просто сжал пальцы. Так он и ждал — с револьвером в одной руке и последним перышком в другой.
* * *
Прошел еще час или два, гроза ушла на север, где потеряла силу и утихла. Лес ронял капли. Фримантл посмотрел на бегущие обрывки туч, за которыми пряталась луна, и пошевелился — впервые с той минуты, когда закончил ровнять холмик на могиле дочери. Джека видно не было, никто не призывал выйти из-под дождя и спрятаться. Позади остался неторопливый марш часов с грохотом и вспышками, парад бури, гнавшей на землю холодную воду. И жесткий, неуступчивый камень за спиной у Джонни. Теперь их было только двое, застывших, разделенных двадцатью футами мокрой земли. Это осталось неизменным.
Джонни засунул в карман перо, спрятал под рубашку револьвер.
Фримантл подтянулся и уставился в ту сторону, куда умчалась буря.
— Думал, в меня ударит. — Его глаза в темноте поблескивали, как пролитые чернила; рот казался разрезом, оставленным удивлением и разочарованием. Было за полночь, и за спиной у каждого осталась нелегкая дорога. Фримантл подобрал лопату и свалившуюся туфлю и, опираясь на лопату, как на костыль, прошел мимо Джонни. — Неважно. Все кончено.
— Мне надо поговорить с вами.
— Я устал.
Белая калитка бесшумно повернулась на петлях. Фримантл едва ковылял, и Джонни пристроился за ним.
— Пожалуйста.
— Я устал.
Устал, подумал Джонни. И болен. От великана разило заразой. Подходя к сараю, он споткнулся. Джонни вытянул руку, но с таким же успехом он мог бы попытаться удержать падающее дерево. Пальцы коснулись твердой, горячей кожи. Ливай все же устоял на ногах.
— Устал, — выдохнул он, и они вместе вошли в сарай.
Джонни огляделся и заметил пыль и солому, какие-то металлические предметы, два висящих на цепях больших фонаря. За дверью их накрыла волна тепла. В дальнем углу на кусках сланца стояла железная печка с округлыми боками. За решеткой еще полыхали угли. На кучке соломы, подложив под голову куртку, спал Джек. Увидев Фримантла, он вскочил.
— Всё в порядке, — успокоил его Джонни, подходя ближе. Глаза Джека блеснули, отразив накал печи. — Ты что, плачешь?
— Нет.
Джек соврал, но Джонни не стал
