Таинственный остров (перевод Игнатия Петрова) - Жюль Верн

— Надо же нам познакомиться со своими соседями, — возразил Пенкроф, упорствовавший в своём желании. — Остров Табор — наш сосед, да ещё вдобавок единственный, вежливость требует, чтобы мы хоть однажды навестили его!

— Чёрт побери, — рассмеялся Гедеон Спилет, — Пенкроф становится блюстителем приличий!

— Ничего подобного, — возразил моряк.

Ему не хотелось огорчать Сайруса Смита, но ещё меньше хотелось отказываться от этой поездки.

— Подумайте, Пенкроф, — настаивал инженер. — Ведь вы не можете один отправиться в плаванье.

— Мне достаточно будет одного спутника.

— Допускаю, — согласился инженер. — Значит, вы рискуете лишить колонию острова Линкольна двух из пяти её членов.

— Из шести, — возразил моряк. — Вы забываете Юпа!

— Из семи, — поправил его Наб. — Топ стоит человека.

— Да и риска-то никакого нет, мистер Смит!

— Возможно, — сказал инженер. — Но всё-таки подвергаться опасности без всякой нужды — нелепо.

Упрямый моряк ничего не ответил и прекратил разговор, решив про себя возобновить его при первом удобном случае. Он не знал ещё, что непредвиденное обстоятельство придёт к нему на помощь и превратит в человеколюбивое дело то, что до сих пор было только ничем не оправданным капризом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

«Благополучный», пройдя несколько миль вдоль берега, взял курс к порту Шара. Колонисты хотели проверить, судоходен ли узкий проход между скалами и отмелью, так как они предполагали сделать порт Шара местом постоянной стоянки шлюпа.

Они подошли уже к самому берегу, как вдруг Герберт, стоявший на носу, крикнул:

— Держи к ветру, Пенкроф, держи к ветру!

— Что там такое? — спросил моряк. — Риф?

— Нет… погоди… Я что-то плохо вижу… Держи ещё круче к ветру! Так держать!..

С этими словами Герберт быстро перегнулся через борт, погрузил руку в воду и, выпрямившись, сказал:

— Бутылка!

Сайрус Смит взял бутылку из его рук, выбил из неё пробку и вытащил листок бумаги, на котором было написано:

«Потерпел крушение… Остров Табор. 153° 0' западной долготы, 37° 11' южной широты».

— Человек, потерпевший крушение! — воскликнул Пенкроф. — И это в двух сотнях миль от нас! Ах, мистер Смит, теперь, надеюсь, вы не будете возражать против поездки на остров Табор?

— Нет, Пенкроф, — ответил инженер. — Вы поедете туда!

— Завтра же?

— Хоть завтра!

Инженер не выпускал из рук клочка бумаги, вынутого из бутылки. Ещё раз рассмотрев его, он сказал:

— Этот документ, друзья мои, самый текст его говорит прежде всего о том, что потерпевший крушение — человек, сведущий в мореплавании: он совершенно точно указывает координаты острова Табор. Во-вторых, ясно, что он англичанин или американец, ибо записка написана по-английски.

— Это логично, — заметил Гедеон Спилет. — Теперь мы получаем ключ к разгадке тайны ящика, выброшенного на берег. Очевидно, терпевший бедствие у острова Линкольна корабль дотащился до острова Табор и там погиб. Что касается спасшегося при крушении человека, то он должен благодарить судьбу, что Пенкрофу пришла в голову мысль именно сегодня устроить пробную поездку на шлюпе. Выйди мы на день позже — и бутылка могла бы разбиться о скалы!

— Действительно, — воскликнул Герберт, — какое счастливое совпадение, что бутылку прибило к берегу острова Линкольна именно сегодня!

— А вам это совпадение не кажется странным, Пенкроф? — спросил Сайрус Смит.

— Не странным, а удачным, — ответил моряк. — Впрочем, разве вы со мной не согласны, мистер Смит? Должна же была попасть куда-нибудь эта бутылка! Почему бы ей не приплыть сюда?

— Быть может, вы правы, Пенкроф, — задумчиво начал инженер, — но…

— Но, — перебил его Герберт, — ведь ничто не указывает, что эта бутылка пробыла долго в воде. Не правда ли?

— Правда, — отозвался Гедеон Спилет. — Больше того, мне кажется, что записка совсем недавно написана. Как ваше мнение, Сайрус?

— На этот вопрос трудно ответить. Впрочем, мы это скоро узнаем…

Пенкроф не оставался бездеятельным во время этого разговора. Он повернул на другой галс, и «Благополучный» под всеми парусами понёсся к мысу Когтя. Дорогой все колонисты думали о потерпевшем крушение. Не опоздает ли их помощь?

Обогнув мыс Когтя, «Благополучный» около четырёх часов стал на якорь у устья реки Благодарности.

В тот же вечер был составлен план новой экспедиции. Решено было, что в ней, кроме Пенкрофа, примет участие только Герберт, уже знакомый с управлением парусным судном. Выехав назавтра, 11 октября, они могли достигнуть острова Табор 13 октября, так как при попутном ветре шлюп должен был пройти сто пятьдесят миль самое большее в сорок восемь часов. Один день они должны были провести на острове. Положив два-три дня на обратный путь, возвращения «Благополучного» можно было ждать 17—18 октября.

Погода была хорошая, барометр медленно, но неуклонно подымался, ветер дул всё время в одном направлении, — казалось, всё складывалось благополучно для смелых людей, спешивших на помощь несчастному, потерпевшему крушение.

Гедеон Спилет, не забывший ещё своего звания газетного корреспондента, запротестовал против решения оставить его на острове. Он заявил, что скорее пустится вплавь к острову Табор, чем пропустит такое интересное событие. Поэтому и его включили в состав экспедиции.

В тот же вечер колонисты перенесли на борт «Благополучного» постели, оружие, порох и пули, восьмидневный запас провизии и, наконец, компас. Назавтра в пять часов утра друзья попрощались, и Пенкроф, подняв паруса, взял курс прямо на остров Табор.

«Благополучный» отплыл уже на четверть мили от берега, когда команда его заметила на плоскогорье Дальнего вида две человеческие фигуры, машущие руками. То были Сайрус Смит и Наб.

Пенкроф, журналист и Герберт послали прощальный привет своим друзьям.

Всё утро «Благополучный» не терял из виду острова Линкольна. С этого расстояния остров казался зелёной корзинкой с торчащей из неё белой верхушкой горы Франклина. Около трёх часов пополудни остров исчез за горизонтом.

«Благополучный» вёл себя превосходно. Он легко брал волну и развивал достаточную скорость.

Подняв все паруса, Пенкроф вёл судно по компасу прямо к острову.

Через определённые промежутки времени Герберт сменял моряка у руля. Юноша так уверенно вёл судно, что Пенкроф даже при желании не мог бы ни к чему придраться.