Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

Я чувствовала, как от беспомощности и нелепости ситуации у меня подступают слезы, и с трудом их удерживала. Я поцеловала мальчика, стоявшего напряженно и молча у дверей со своим большим рюкзаком. Пакет с одеждой подхватила Лиля, тут же оборвав тонкую красную ручку пакета.

Ну вот. Можно было бы вздохнуть свободно, если бы… Если бы вдруг в доме не стало пусто и темно. Я включила поярче свет, прибрала разбросанные книжки, игрушки, машинально откладывая старые Ийкины игрушки в одну сторону, новые, которые я покупала для мальчиков, – в другую. Домыла посуду. Включилавыключила телевизор, попыталась почитать, отложила книжку и решила съездить к родителям. Вот только – что им говорить про Ийку? Все то же? Привозя Владика, я ни разу не задерживалась у родителей. А сесть с мамой и папой за большой стол на кухне и врать им…

Они сядут рядышком, с любовью глядя на меня, и с еще большей любовью спросят: «Ну, как там Иечка?» А я скажу… Что я скажу?

Размышляя, как подступиться к родителям с нашей теперь уже и не новостью, а реальностью, я потихоньку собиралась. Можно отнести маме почитать журнал, папе – вот эту книжку по истории, я давно ее приготовила для него и все никак не привезу. Отдать им оставшиеся конфеты. Я вчера как раз мальчикам купила бабаевских конфет. Вкусных, разных, с вафельками внутри, с нежным пралине… Сама я вряд ли буду их есть. Я вообще одна есть не очень люблю. Тут же включаю телевизор, чтобы хотя бы был эффект присутствия другого человека, как будто и не одна.

Раздался телефонный звонок, и я с радостью отвлеклась от своих мыслей. Звонила Ирка. Лучше бы, конечно, позвонила Ийка. Или Кротов… Сказал бы, что совсем на меня не обижается за мою резкость…

– Подружка моя! – Ирка редко меня так называла, и я слегка насторожилась. – И как у тебя дела? Никто из мамашпапаш не собирается забрать детишек?

– Уже забрали, – вздохнула я. – Вроде как…

– Да ты что? – Ирка очень обрадовалась. – И кого же?

– Обоих.

– Так, прекрасно. А обратно случайно не приведут?

Я невесело засмеялась:

– Могут. Особенно Гришу. У маленькогото мама нашлась, вернее, вернулась. И папа тоже… выздоровел. А вот у Гриши вторая серия ремонта намечается.

– Так. Знаешь, это они пусть без тебя. Сашунь, у меня к тебе дело на сто миллионов. То есть не дело, а потрясающее предложение! Только сразу не отказывайся, а то я тебя знаю…

Я подумала – наверно, Ирка хочет отпроситься у Филимончика на вечерок, поболтать со мной, и была вовсе не против. Я даже сразу трусливо подумала, что визит к родителям можно перенести на завтра или на послезавтра, у меня теперь времени много. И вообще – выходные скоро, праздники…

– Нет, не отказываюсь. Приезжай.

– Я… – замялась Ирка. – Я приеду, если надо… Но я о другом. Я вообщето хотела пригласить тебя поехать со мной отдыхать. Ты как?

– Отдыхать? А куда? На сколько?

Мне трудно себе представить, куда теперь мы с Иркой вместе можем поехать отдыхать – слишком разный у нас уровень жизни. Депутатский паек ее Филимончика, позволяющий ему раз пять в году посещать самые фешенебельные курорты мира, и моя скромная зарплата с еще более скромной премией. Разве что на деньдругой куданибудь в Подмосковье, да и то…

– Ты подожди. Ничего не спрашивай и про деньги не думай, – Ирка сразу услышала сомнение в моем голосе. – Просто одну меня Филимончик не отпустит. А у меня законный отпуск. Мы с ним договаривались – раз в год отдыхаем отдельно. И он пусть тоже повеселится, я не против. А то я от него просто уже озверела. Не поверишь – каждый день подступается с… Ну понятно, да? Точнее, каждое утро. Изпод одеяла не вытащишь, пока…

– А ты спи с ним в разных комнатах, – не очень уверенно посоветовала я.

Ох, как я не люблю этой части женской дружбы! Когда приходится выслушивать такие вот подробности ежедневного быта. А как не выслушать, если у подружки наболело? Может, ей про моих временных приемышей тоже скучно слушать. Скучно и даже неприятно – у нее же с Филимончиком дети никак пока не получаются…

– Ага, в разных! Я пробовала! Тогда он мне колотит в стенку рано утром, и попробуй не прибеги – весь потом изноется, искапризничается, будет объедаться, поругается с кемнибудь в Думе на пустом месте. А я виновата… Лучше уж не отказывать. У него как моцион – встряхнулся и пошел. А без этого ему плохо.

– А как же он без тебя будет несколько дней? – удивилась я.

– Две недели, – уточнила Ирка. – Ну, каккак – перетопчется, поскучает…

– И он согласен тебя отпустить?

– Вроде да. Пока, правда, на неделю…

– А ты не боишься, что ктото найдется, желающий… желающая… помочь ему встряхнуться после сна?

– Неа! – легкомысленно ответила Ирка. – Меня не заменишь. Я про него все знаю. А другой еще разбираться придется. Даже если какая и попробует, тут же убежит, вот увидишь, когда все прелести его поймет.

– Не знаю, Ирка, не знаю. Сама смотри.

Я уже слышала не одну такую историю. Часто женщины считают себя совершенно незаменимыми для своих мужей и любовников. Только она знает, что ему нужно! Только она сможет его удержать от пьянства! Только она будет выслушивать всю галиматью, которую он несет и пьяный, и трезвый. Только она одна исполнит его странные прихоти и сделает вид, что в восторге от них… И очень удивляется, когда ктото ловко, буквально за несколько дней, неожиданно справляется со всей этой сложной наукой и заменяет незаменимую, еще и внося разнообразие в его привычный и удобный мир.

– Сашка! Ну, решайся, прошу тебя! Знаешь, как мы здорово с тобой съездим, оторвемся! Ты же, наверно, лет десять нигде, кроме дачи, не была. Или больше – с тех пор, как свергли социализм с коммунизмом.

– А куда ехать?

– Сиди спокойно – на Мальту! Так как?

– Не знаю…

– Что знатьто? Что знать? – заторопилась Ирка, чувствуя, что решительного «нет» я не сказала. – Надо быстро паспорт делать!

– Да у меня вроде есть загранпаспорт…

– Вроде или есть? – почти закричала от радости Ирка.

– Есть. Я же два года назад ездила зимой в Болгарию на семинар педиатров. Когда мне грамоту дали, что я лучший педиатр округа. Я еще Ийке шапку такую смешную привезла, с косичками… Помнишь?

– Да! Класс! Ну, все. Решено, да?

– Ирка… Да ничего не решено. У меня… – И опять язык не повернулся сказать ей про Ийку. В огороде бузина, в Киеве дядька. Ирка вся горит от предвкушения прогулок по заграничным островам, а я буду рассказывать ей свою правду жизни.

Но Ирка и не дала мне ничего сказать.

– Ты про деньги, что ли? Забудь! Я же сказала, Филимонов готов все оплатить даже за трех подруг, лишь бы вы за мной присматривали и не допускали разврата. Но он с любой не отпустит. Сказал – или с Настькой, но у нее один болеет и второй собирается… Или с тобой. Больше, сказал, – ни с кем.