История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951 - Говард Морли Сакер

то не менее ощутимым в этот период был и рост капиталистического предпринимательства. Спрос на палестинские цитрусовые был постоянным. В 1931 г. еврейским (капиталистическим) хозяевам плантаций принадлежало 50 тыс. дунамов земли, а в 1936 г. площади плантаций выросли в три раза. Экспорт увеличился с 2,5 млн ящиков в 1931 г. до 5,9 млн в 1936 г., а число наемных рабочих-евреев — с 8 тыс. до 16 тыс. человек. К 1936 г. еврейская промышленность окрепла настолько, что смогла выйти за пределы внутреннего рынка, захватывая Египет, Левант[239] и Южную Африку. В то время как остальной мир погрузился в экономическую депрессию, Палестина, как ни парадоксально, вступила в период небывалого роста.

Такое развитие событий отчасти объяснялось деятельностью нового верховного комиссара Артура Уокопа, проявлявшего заботу об ишуве и еврейском частном предпринимательстве. Однако главная причина заключалась в массовом притоке новых иммигрантов. В 1932 г. их количество возросло до 12,5 тыс. человек, в 1933 г. оно достигло 37 тыс., в 1934 г. — 45 тыс. и в 1935 г. — 66 тыс. человек. Затем были введены новые ограничения, и темпы иммиграции несколько замедлились. Тем не менее существенно, что лишь за период с 1932 по 1935 г. еврейское население Палестины удвоилось, увеличившись со 185 до 375 тыс. В эти годы ни в какую другую страну не въехало такое количество евреев. Как и раньше, большинство иммигрантов прибывало из Восточной Европы, где полуофициальная юдофобия польского и румынского правительств сделала жизнь евреев невыносимой. Однако впервые за все время значительное число переселенцев составили евреи, бежавшие из Центральной Европы от преследований нацистов. Для страны, характер которой до тех пор определялся восточноевропейскими иммигрантами, такое количество немецкоязычных евреев было совершенно новым явлением. До 1933 г. число приезжавших за год немецких, австрийских и чехословацких поселенцев никогда не превышало 2 тыс., что составляло небольшую часть общего числа иммигрантов. Затем, в 1933 г., их количество составило уже четверть всех приехавших за год, в 1934 г. — 23 %, в 1935 г. — 13 %, в 1936 г. — 29 %, в 1937 г. — 35 %, в 1938 г. — 55 % и в 1939 г. — 71 %. Хотя евреи из Центральной Европы численно и оставались в меньшинстве, благодаря своей культуре, профессиональным навыкам и ввезенному капиталу они придали особый характер тому, что получило название пятой алии.

В экономическом отношении немецкоязычные иммигранты оказались самой преуспевающей группой в истории ишува. В большинстве своем они усвоили сионистские идеи еще в Европе. Преданные сионизму, образованные и достаточно обеспеченные, за несколько лет они сумели встать на ноги.

Приблизительно четверть выходцев из Центральной Европы поселилась в деревнях. Значительная часть молодежи, входившей в сионистские движения в Европе, вступила в кибуцы. Среди них было и несколько тысяч человек, прибывших в Палестину в рамках Молодежной алии — организованного переселения еврейских детей из Германии[240]. В кибуцах, в обществе сверстников им было легче приспособиться к жизни вдали от родителей. Многие иммигранты также занялись сельским хозяйством в кибуцах и на различных частных и кооперативных фермах. В результате еврейское сельское население возросло с 45 тыс. человек в 1931 г. до 105 тыс. в 1939 г. и составило около 27 % всего ишува. В это время сельскохозяйственный сектор находился на подъеме. Существенную роль в этом сыграли агростанции и современные системы ирригации, созданные благодаря Еврейскому агентству, однако еще более важным фактором оказалось увеличение городского рынка сбыта. Еврейские сельскохозяйственные колонии впервые смогли продавать свои товары по ценам, окупающим затраты, и во все возрастающем количестве. В 1938 г. поселения всех типов — коллективные, кооперативные и капиталистические — давали доход. Многие оказались в состоянии начать возврат ссуд.

Однако основным результатом Пятой алии (как и иммиграции начала и середины 1920-х гг.) было развитие еврейских городских поселений, которые полностью преобразились и начали превращаться в города современного типа. Тель-Авив с пригородами абсорбировал не менее половины всех новых иммигрантов. Население этой “метрополии”, включая Яфо, выросло с 46 тыс. в конце 1931 г. до 135 тыс. в 1935 г. Еврейское население Иерусалима увеличилось с 53 тыс. в 1931 г. до 70 тыс. в 1935 г. В Хайфе, которую Герцль считал “городом будущего”, англичане в 1933 г. построили современный морской порт, а в 1934 г. туда был проведен нефтепровод из Мосула. Еврейское население Хайфы с 1931 по 1935 г. почти утроилось, увеличившись с 16 до 40 тыс. За то же время в Тверии и Цфате поселилось по и тыс. новых иммигрантов. Петах-Тиква, население которой достигло 18 тыс., в 1938 г. получила статус муниципального центра.

Развитие городов, в свою очередь, было обусловлено притоком значительных капиталов немецких евреев. Как ни парадоксально, нацисты не слишком противились перемещению еврейских денег в Палестину. В соответствии с соглашением между германским Министерством иностранных дел и Еврейским агентством, евреи, эмигрируя из рейха, могли вывезти часть своих капиталов в виде немецких товаров[241]. Приобретенная таким образом собственность перевозилась в Палестину и продавалась там. В результате немецкие евреи привезли с собой не только знания и опыт в области бизнеса, промышленности и различных профессий, но и капитал, составляющий 63 млн палестинских фунтов. Вложение этих денег в торговлю и промышленность привело к заметному расширению производства, особенно в области металлообработки, а также текстильной и химической индустрии. Число промышленных фирм возросло с 6 тыс. в 1930 г. до 14 тыс. в 1937 г. За тот же период число наемных рабочих выросло с 19 до 55 тыс. О темпах развития можно судить по тому, что с 1931 по 1939 г. промышленное потребление электроэнергии, которую обеспечивала Палестинская электрическая корпорация, увеличилось в семь раз. За то же время другая крупнейшая компания Палестины — Палестинская поташная компания — вшестеро увеличила объем добычи на Мертвом море, в стоимостном выражении — с 70 до 428 тыс. палестинских фунтов. В середине 1930-х гг. были все основания с оптимизмом смотреть в экономическое будущее ишува, связанного с Европой и Азией торговыми отношениями и новыми морскими и авиационными линиями.

Обострение политической борьбы в сионистском движении

Следовало ожидать, что развитие капиталистического предпринимательства в Палестине окажет значительное влияние на политическую жизнь ишува. И действительно, стремительный рост ревизионистских настроений в 1920-х и 1930-х гг. явно отражал тенденцию к правому уклону в идеологии. Однако возмущение, вызванное убийством Арлозорова, и предположение, что в этом замешаны ревизионисты, существенно подорвали репутацию этого движения в ишуве. После смерти Арлозорова социалистические партии укрепили свой контроль над общественными учреждениями ишува и над Сионистской организацией. У нерелигиозных и не настроенных социалистически евреев оставалась только одна возможность — центристская позиция общих сионистов[242]. В диаспоре большинство сионистов по-прежнему принадлежало к среднему классу, и именно их голоса в совокупности с голосами ишува определяли состав конгрессов, на которых избирали членов Еврейского агентства. А в 1930-х гг. Еврейское агентство играло в самоуправлении ишува более важную роль, чем Собрание