Дампир - Барб Хенди

– Вовсе она не умирает! Ну же, подумай, пошевели мозгами! Кто-то же наверняка может ей помочь!

– Я, – прозвучал с порога тихий голос.

Бренден изумленно обернулся, стиснув кулаки, почти готовый увидеть нечто ускользнувшее из горящего пакгауза и проследившее их до самого дома. В дверном проеме стоял изысканно одетый мужчина средних лет с седыми висками.

– Вельстил? – недоверчиво воскликнул полуэльф. – Ты можешь ей помочь?

– Да, если ты сделаешь так, как я скажу.

– Все, что угодно, – быстро ответил Лисил. – Сделаю все, что угодно.

Снаружи, издалека донеслись крики и звон колоколов. Горожане поднялись по тревоге и теперь отовсюду спешили к горящему пакгаузу. Кузнец испытал чувство вины. Хотя он был согласен с решением Лисила, но уничтожение пакгауза очень многим людям принесет нищету и горе.

Вдалеке от них, у моря, залитого лунным светом, склон песчаного берега вдруг точно взорвался, напрочь уничтожив несбыточные мечты о мире и покое, которые еще лелеяла ночь.

Рашед выбрался из узкого отверстия и, обрушив с его краев новые струйки песка, со всей осторожностью вытащил из него Тишу. Много лет назад он обустроил потайной ход, который вел из пещеры под пакгаузом в одну из пещер под прибрежными скалами. Никто с тех пор не пытался проникнуть в пещеру снаружи, а потому ему пришлось пробить изнутри толстый слой песка, чтобы выбраться под открытое небо.

Спускаться к пляжу было недалеко, но Рашед был ранен и почти изнурен. Крепко прижав к себе Тишу здоровой рукой, он спрыгнул вниз и приземлился на ноги.

– Все в порядке, – проговорил он, уложив Тишу на песок. – Я скоро найду кровь.

Тиша кивнула и даже улыбнулась ему, но Рашед знал, что рана от сабли Магьер обездвижила ее ниже пояса. Даже подумать об этом было страшно.

Он оставил Тишу лежать на песке и вскарабкался вверх по склону.

– Крысеныш, тебе нужна помощь?

Ответом ему был только яростный шорох земли, и Рашед принялся расшвыривать вокруг отверстия песок.

Наконец в отверстии показался Крысеныш. Обгоревший, избитый, он выглядел так жалко, что Рашед помог ему, не сказав ни слова в упрек. Они не сумели ни избежать ранений, ни уничтожить охотницу. На сей раз Крысеныша не в чем было винить.

– Забирайся ко мне на спину, – сказал Рашед. – Я снесу тебя вниз.

Крысеныш без обычных своих саркастических реплик ухватился обожженными руками за плечи Рашеда, и тот, быстро спустившись на песок, уложил сотоварища рядом с Тишей.

При виде Тиши в нем вспыхнули чувства, которых он не мог ни осознать, ни объяснить. Хотя она сильно обожгла только ладони и плечо, рана на животе у нее была глубокая, и из этой раны утекала в песок жизненная сила. И все же Тиша не сетовала и не проклинала его.

– Оставайтесь здесь и не шумите, – сказал Рашед. – Я скоро вернусь. – Он отстегнул от пояса меч и положил его рядом с Крысенышем. – В случае чего – защищайтесь.

И он зашагал по пляжу, направляясь к стоявшим в порту кораблям. Рашед всегда больше заботился о том, чтобы оставлять в живых смертных обитателей Миишки и скрывать от них, таким образом, свою истинную сущность. В итоге подобные сантименты никакой пользы не принесли. Приблизившись к порту, Рашед увидел двоих матросов, которые сидели на облепленном ракушками бревне и по очереди пили из пузатой бутылки. Оба матроса были молоды, с виду здоровы, и поблизости больше никого не было.

Без единого звука Рашед набросился на них. У матросов округлились глаза. Он знал, что в окровавленной рубашке, с черным от копоти лицом кажется им чудищем из самой преисподней. Рашед сжал правую руку в кулак и ударил.

Ближайшему из матросов он нанес такой сильный удар в челюсть, что тот рухнул без сознания, едва дыша. Второй успел лишь крикнуть и попятиться назад, как Рашед схватил его за волосы и вонзил клыки в его горло.

Рашед никогда не кормился таким образом. Никогда.

Без малейших усилий он подтянул к себе матроса, жадно выпивая из него жизнь, наполняясь мощью и испытывая наслаждение. В этот миг он с пронзительной ясностью понял Крысеныша… и Парко. Быть может, кормиться – это и вправду больше, чем просто пополнять запас жизненных сил.

Он выпил жертву досуха и швырнул труп на песок, не заботясь более о том, чтобы его спрятать. К чему? Толика страха, толика правды научит этих смертных не трогать Рашеда и тех, кто ему дорог. Сколько лет, сколько сил потратил он на то, чтобы сохранять свою тайну. Эта бездушная охотница уничтожила его мир, созданный с таким тщанием. Что ж, так тому и быть.

Мгновение Рашед стоял недвижно, ощущая, как кровь и жизнь молодого матроса растекаются по его жилам. Затем он сосредоточился, направил поток жизненной силы туда, где он был больше всего нужен. Рана на плече начала затягиваться, сломанные кости стремительно срастались. Ожог на ладони перестал болеть. Прочие мелкие раны скоро исчезнут, залеченные жизненной силой этого жалкого смертного. Рашед схватил за шиворот второго, потерявшего сознание, матроса и поволок его за собой по песку. Тяжесть безвольного тела была для него сущим пустяком.

Жгучий страх охватил его, когда он увидел, что глаза Тиши закрыты. Как же тихо, неподвижно она лежит! Рашед торопливо подошел к ней, бросил на песок свою ношу. Кориш как-то рассказывал ему, что вампиры, будучи серьезно ранены, могут впасть в летаргический сон. Рашед не знал, правда ли это, да и не хотел знать.

– Посмотри на меня! – потребовал он.

Тиша даже не шелохнулась, и тогда он схватил запястье матроса и зубами разорвал вену. Обхватив рукой голову Тиши, Рашед поднес руку смертного к ее губам, и кровь потекла в ее рот.

– Пей! – прошептал он. – Пей!

Вначале Тиша не двигалась, потом, должно быть, ощутила вкус крови и жизни. Губы ее ритмично задвигались, высасывая из раны кровь. Забывшись, Рашед гладил ее по голове и бормотал:

– Вот и хорошо, вот и умница.

Так он сидел долго, забыв обо всем. Потом поднял голову и натолкнулся на ледяной взгляд Крысеныша. Рашеду стало стыдно. У него два сотоварища, а подумал он только о Тише.

– Подожди, – сказал он Крысенышу. – Я сейчас.

Мягко, но настойчиво он отвел голову Тиши от добычи. В безмолвном протесте Тиша открыла глаза, но Рашед уже видел, что рана на ее животе перестала кровоточить.

– Крысенышу тоже нужна кровь, – сказал он. Ласково стер с ее губ остатки крови и бережно уложил ее на песок.

Лицо Тиши прояснилось, и она кивнула:

– Да, конечно. У меня уже все в порядке.

Рашед подтащил еще живого матроса к Крысенышу, лицо которого уже приняло свое обычное язвительно-злобное выражение.

– От такой доброты впору прослезиться, – хрипло прошептал он. – Смотри только, как бы боги милосердия тебя не приревновали.