Связано с любовью (СИ) - Марьяна Брай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прости, Розалин, я подумал, что ты еще не спишь. Мы можем спуститься в библиотеку? – он опустил глаза, как только заметил, как я провела руками по голове.
– Да, конечно. Бертон, сейчас я прихвачу шаль, - он ушел, а мне не столько нужна была шаль, сколько успокоить сердце, которое билось сейчас как бешенное, отдаваясь в ушах.
В библиотеке горели пара свечей и жарко топился камин. Бертон бросил последнее полено и отошел от огня. Он указал мне на кресло, и сам сел на второе. Между нами теперь стоял курительный столик, что прежде стоял перед камином.
– Мне не спится, а еще… - он замялся и опустил глаза. – Я хочу извиниться, Розалин. Просто, было несколько случаев, когда наш дядя пытался жениться, и те девушки были настоящими пиратами, что охотились за его состоянием. Мы не были против, чтобы он нашел себе пару, но хорошие женщины, что действительно подходили ему даже не рассматривали Элиота в роли супруга. А вот эти… мотыльки, быстро очаровывали его. Мы приняли решение обезопасить его. А когда узнали, что он женился, не предупредив нас, разозлились. Мы считали, что девушка просто не знает, что в случае дядиной кончины она не получит ничего.
– Да, и не разобравшись, еще и отравит его, чтобы ускорить получение наследства, - продолжила я начиная смеяться.
– Не без этого, Розалин. В лучшем случае она просто бы испортила ему жизнь. Потом он показал нам ваш брачный договор и все стало понятно. Ему не хватает содержания, вам не хватает титула. А после, пообщавшись с вами, я понял, что вы совсем не такая, как «эти»…
– Эти? Вы имеете в виду, те девушки, что планировали выскочить замуж за Элиота? Бертон, прошу простить, но раз уж мы начали о неравных браках, то ваш, помнится, вызвал много разговоров.
– Наш брак, Розалин, был основан лишь на любви…
– И доверии, видимо. Только, простите, я не вижу тепла между вами. И если баронесса получила титул, что в этом счастливом браке обрели вы?
– Я хотел лишь извиниться, - Бертон резко встал и направился к выходу. – Дядя прав, ваш язык не похож на женский, - за ним хлопнула дверь, а я сидела и кусала кончик своего языка, как это делала моя бабуля, когда мама или я начинали болтать лишнего. Язык мой – враг мой!
Посидев перед камином несколько минут, и поняв, что сон как рукой сняло, я достала книгу, о которой говорил мне Элиот, и присела в кресло возле камина. Тема эмансипации была мне не сказать, чтобы интересна, но достаточно любопытна.
Я не имела права жить без опекуна до восемнадцати лет, но выйдя замуж, я могу быть самостоятельна, если мы с ним пропишем это в контракте.
Где я беру деньги власти вообще не касается, и мало того – задавать подобного рода вопрос здесь считается моветоном.
Если я сейчас разведусь с мужем, брак посчитают недействительным, и я вернусь в то мое положение, что и была до замужества. Нужно не менее года брака, чтобы, расторгнув брак, я осталась уже полностью самостоятельной, даже если мне еще не исполнится восемнадцати. Женщины здесь даже не представляют, как им повезло по сравнению с той же Англией. Если, конечно, не считать церкви с ее дурацкими работными домами, которые называются монастырь, и ее законами, «благодаря» которым детей отнимают у родителей.
Глава 28
Я злилась на себя за то, что так глупо лишила себя же возможности поговорить с человеком, от приближения которого начинает биться сердце. Его семейное положение – серьезная преграда, но тайна Анны – это тоже их личное дело. Пообещав себе, что больше не стану влезать в их дела, а сфокусируюсь на своих, я улеглась спать. Записка под матрасом жгла мне бок – так и хотелось взять ее, и спросить у Анны напрямую.
Утром я проснулась в Рождественской сказке. Снега навалило за ночь столько, что теперь этот прибрежный город больше походил на нашу Сибирь. Мужчины отбыли на охоту рано, и завтракали мы вместе с Анной.
– Спасибо за прекрасный подарок, Розалин. Я и не подозревала, что у тебя такой отменный вкус. И ты вчера сказала, что мои варежки – единственные?
– Анна, я рада, что тебе понравилось, и ты так «тонко» дала мне понять, что мой подарок – неожиданность, как и мой вкус. Да, именно с такой снежинкой больше варежек не будет, и они – одни из самых первых, - ответила я, хоть и хотелось долбануть ее по лбу ложкой.
– Не обижайся, дорогая, ведь девушки твоего…
– Уровня? Ты хотела сказать, если у меня нет титула с рождения, у меня не может быть и вкуса? У некоторых он не появляется даже при случае, стань они герцогинями, - перебила я ее, и решила, что не стоит сдерживаться в подобного рода обмене «любезностями».
– И все же я тебя задела, вижу, но давай не будем портить настроение мужчинам. Они обещали вернуться после обеда и планировали играть в эту твою дурацкую игру со снегом. Девушкам не стоит возиться в сугробах, и выглядеть потом как ощипанная курица. Прости, но вчера тебе стоило сначала привести себя в порядок, а только после этого сесть за стол. Мне было немного стыдно за тебя, - с тем самым выражением нежности и гармонии, которое так очаровало меня в нашу первую встречу тогда, на площади, она «кусала» меня как змея.
– Да, ты права, милая Анна, но я решила делать только то, что хочется мне, и от чего я получаю удовольствие. Отчего-то мне кажется, что я много счастливее тебя, только не могу понять – отчего. У тебя высокое положение, прекрасный муж, но ты ни разу не улыбнулась за столом, я не слышала твоего смеха, - я скомкала салфетку, закончив завтрак, и решила уйти, потому что прекрасно понимала ее цель – вывести меня.
Она не ответила, но закрывая за собой дверь в столовой я бросила взгляд на нее еще раз – она улыбалась как победитель. Вот значит, в чем дело! Есть такая порода людей, которые счастливы только тогда, когда несчастны другие, и ничего их не может
