Попалась, ведьма! - Елена Михайловна Малиновская

и какое ей дело до моих проблем? Своих хватает. К тому же сомневаюсь, что сам бургомистр помнит обо всем случившимся. Скорее всего, ему тоже подчистили память, как и моему отцу. Лишь опять выставлю себя в глупом свете.

И вообще, у меня тоже гордость имеется! Не собираюсь никому навязываться.

– Криста, с тобой все в порядке? – так и не дождавшись ответа, осторожно осведомился отец. Сел в кресло напротив, с искренней обеспокоенностью глядя на меня, и добавил: – Ты после возвращения какая-то сама не своя. Что-то случилось?

О, папа. Ты даже не представляешь, сколько всего случилось с твоей единственной дочерью за последнее время! Но начну рассказывать – все равно не поверишь. Скорее, решишь, что я все-таки двинулась умом из-за огорчения, что потеряла малейшую надежду стать ведьмой.

Конечно, я могу продемонстрировать ему ведьминскую метку. Но что-то подсказывало мне, что лучше так не поступать. У отца сразу же возникнет слишком много вопросов, не на все из которых следует давать ответы.

– Может быть, тебя обидела тетя? – задал новый вопрос отец.

Я подняла на него недоуменный взгляд. Какая еще тетя?

– Вот недаром я не хотел отправлять тебя к ней в гости, – продолжил отец расстроенно. – Столько лет не общались, а тут ей племянницу подавай. И так внезапно объявилась. Я и не знал, что у Аманды младшая сестра была.

А, понятно. Отец говорит про легенду, благодаря которой я жила у Шейна и училась магии.

Вообще, конечно, могущество блондина потрясает. Он с такой легкостью заставил моего отца забыть о том, как все обстояло на самом деле, что поневоле становится не по себе. Вдруг он когда-нибудь решит провернуть это и со мной?

«Не решит, – мрачно возразил внутренний голос. – Ему в этом нет нужды. По всей видимости, Шейн больше никогда не собирается с тобой встречаться».

– Или ты влюбилась? – вдруг ахнул осененный новой мыслью отец. – Криста, тогда не стесняйся, познакомь меня с твоим молодым человеком! Помнится… – На этом месте отец запнулся и нахмурился, явно пытаясь что-то припомнить. Потом неуверенно предположил: – Вроде бы, я знакомился с каким-то твоим ухажером недавно. Верно? Как-то странно, что я не могу вспомнить его имени и лица. В голове все расплывается при попытке сосредоточиться.

– Нет у меня никакого ухажера, – раздраженно фыркнула я. – И никто меня не обижал. Просто…

Тяжело вздохнула, не зная, как понятно объяснить отцу свое дурное настроение.

– Просто я переживаю за тебя, – наконец, нашла я наиболее подходящую причину.

– За меня? – Отец высоко взметнул брови. – Почему?

– На тебя столько всего навалилось. – Я всплеснула руками, играя удивление, что надо объяснять настолько очевидные вещи. – Валенсия тебя бросила…

– Ой, нашла, о ком переживать! – перебил меня отец. – Я уже и думать о ней забыл. Да, поначалу мне было немного обидно за то, что она так резко собралась и уехала, толком ничего не обсудив со мной. Но я уже говорил тебе и повторю еще раз: оно и к лучшему. Сейчас я точно понимаю, что в этих отношениях не нашел бы счастья. Да и к тебе она плохо относилась.

– С лавкой проблемы, – продолжила я. – Я знаю, что ты почти разорен…

– Да кто тебе такое сказал? – изумился отец, опять не дав мне договорить.

Настала моя очередь удивляться. Как это – кто? Вообще-то, именно он и сказал. Правда, им тогда управляла Роберта, но сути это не меняет. Я и без того догадывалась, что финансовые дела у отца обстоят не лучшим образом. И это еще мягко выражаясь.

– А разве это не так? – осторожно переспросила я. – А как же твой конкурент? Ты говорил, что благодаря связям книги и газеты стоят у него намного дешевле, и все твои старые клиенты перешли к нему.

– Я такое говорил? – Отец озадаченно хмыкнул. – Надо же, не помню. Видимо, мне и впрямь необходимо пропить какие-нибудь травки для улучшения памяти. То и дело кажется, что я забываю что-то очень важное. – Помолчал немного, растерянно хмурясь, затем продолжил серьезно: – Криста, не скрою, всего пару недель назад я и впрямь думал, что дела у меня плохи. Уже подыскивал покупателя на лавку. Однако все сложилось наилучшим образом. Соседний книжный магазин вчера закрылся. Власти Вильмора выдали постановление на его снос. Теперь у меня вновь нет конкурентов в этом городе.

И расцвел в довольной улыбке.

– Правда? – недоверчиво переспросила я. – Но почему? Ты говорил, что владелец в хороших отношениях с бургомистром. Даже налогов платит гораздо меньше, чем ты.

– И это я тебе говорил? – поразился отец. – Ох, демоны! Нет, мне точно надо показаться целителю. Какая-то загадочная амнезия у меня. Тут помню, тут не помню, тут чувствую, что должен что-то помнить, но не помню.

Я опустила голову, пряча в тени скептическую усмешку. Боюсь, папа, целитель тебе не поможет. Одно радует – больше такими провалами в памяти ты не будешь страдать.

– В общем, не суть, – проговорил отец. – Вот как раз из-за налогов магазин и закрыли. Говорят, к бургомистру неожиданно аудиторы пожаловали. Стали проверять финансовые документы и обнаружили эту махинацию. Да ладно бы только это. Там еще и кучу нарушений нашли при оформлении бумаг на строительство магазина. Словом – мне крупно повезло.

И от избытка чувств даже хлопнул пару раз в ладоши.

– Поздравляю, – сдержанно сказала я. – Хорошо то, что хорошо заканчивается.

– В общем, девочка моя, хватит грустить и сидеть в одиночестве. – Отец вскочил на ноги и поманил меня рукой. – Пойдем. Я накормлю тебя самыми вкусными блинчиками на свете! А потом прогуляйся. Сходи по каким-нибудь магазинам, купи себе новых платьев. Я слишком давно тебя не баловал.

От обращения «девочка моя» меня аж передернуло. Слишком явственно оно напомнило мне Шейна. Но я попыталась спрятать эмоции и в свою очередь встала.

Если честно, не хочу я никаких блинчиков. И никаких новых платьев не хочу. Но обижать отца отказом тоже не стоит. До сих пор не по себе от мысли, что я могла потерять его навсегда.

Спустя несколько минут я уже сидела на кухне и, уныло подперев голову рукой, наблюдала за тем, как отец суетится около плиты. Правда, каждый раз, как он кидал на меня взгляды, я тут же расплывалась в фальшивой улыбке так старательно, что скоро у меня заболели щеки.

Как же нелегко играть радость, когда у тебя кошки на душе скребутся! Да непросто скребутся, а, можно сказать, уже всю в лохмотья изодрали!

Вдруг раздался мелодичный пересвист дверного звонка, и отец от неожиданности едва не уронил мимо тарелки готовый блинчик,