Операция начнётся в полдень - Олег Красин

Соколовский деланно засмеялся.

— Ну, уж это совсем бредятина! Я тех людей знаю. Там Алекс Новоселов, он давно на Западе. Зачем ему чеченцы? А что Дергачев? Сам он, что говорит?

— Он склонялся к мысли запретить участие «Вест Финанс» в аукционе. Но пока не принял окончательного решения. Думает…

Красовская достала из сумочки салфетку, начала протирать ею стекла очков. Все казалось, что она собирается с духом, чтобы сказать нечто важное, но никак не решается. Наконец, после некоторого внутреннего колебания, она произнесла:

— Тем не менее, Аркадий, я хотела бы отказаться от наших договоренностей. С учетом новых обстоятельств!

Соколовский нисколько не задумываясь выпалил:

— Тогда, Екатерина Евгеньевна, вам придется вернуть первую часть, так сказать, нашего уговора.

— Вернуть? Но я уже потратила… Да и Михаил Яковлевич тоже, наверное.

— Нет сделки — нет денег! Вы же знаете условия.

— Что же делать? Боже мой! И как назло Михаила Яковлевича нет, не с кем посоветоваться.

— До сих пор болеет? — участливо поинтересовался Аркадий Львович.

— Да. Не могу с ним связаться.

— Знаете что, я бы вам посоветовал, Екатерина Евгеньевна? Делайте ставку на нас — не прогадаете! Подумайте без эмоций — ведь если наша фирма работает с чеченцами, то это большой плюс. Чеченцы сейчас в Москве в большой силе, у них связи на верху, в Кремле. Сам Березовский лоббирует! А если не нет и никак не связаны, значит, компания, действительно, западная. Это приток инвестиций и всякое такое. Вам в любом случае выгодно.

— Так-то оно так, но все же… С Матвеем ссорится опасно!

Красовская опасливо посмотрела по сторонам, точно опасаясь, что сейчас на дорожках парка возникнут страшные люди Матвея, как тот, который ей резал колеса.

— Это как посмотреть! — Соколовский начал нервничать, что сделка может сорваться и потому перешел на угрозы. — Может, нас кидать тоже опасно. Кстати, сегодня вечером прилетает Алекс Новоселов. Он будет завтра на аукционе. Алекс, между прочим, приглашает вас на ужин. Так что выбор за вами.

За прошедшее время Рита не оставила своего желания переговорить с Сергеем. Поначалу предложение Бондаренко показалось ей смешным, даже абсурдным. Она подумала, что не сможет поставить на одну доску работу Сергея и свой бизнес — это две ничем не связанных друг с другом сферы. Предложение Сергею изменить интересам службы звучало для Виккерс дико и нелепо.

Но потом её неотрывно начали мучить мысли о возможности с помощью денег Бондаренко решить свои проблемы. Она думала об этом и в офисе, и даже дома.

Застывшая стройка в торговом Центре все время была у нее перед глазами. Она иногда заезжала туда на своем джипе, и каждый раз покидала территорию Центра с горьким чувством личной утраты. Словно у нее отбирают родного ребенка, а за беспробудное пьянство лишают родительских прав.

Вечером, переодевшись в свободную домашнюю одежду, она брала бокал «Мартини» с соком и льдом, сидела на кухне, размышляла. И после нескольких выпитых бокалов, предложение Геннадия ей уже не казалось настолько невозможным, что его не следовало даже обсуждать. Наоборот, чем дольше она сидела за кухонным столом, тем больше ей начинало казаться, возможным и исполнимым это его предложение.

В ней начинала говорить обида за себя.

Неужели он, Сергей, её не любит настолько, что не может поступиться в этом вопросе? Она, конечно, понимает, насколько для него важна работа в ФСК, но и её работа тоже важна. Он же видел, как она мучилась, унижалась перед всякими ничтожествами, пытаясь достать эти проклятые деньги. Но все дело в том, что на её бизнес ему, в общем, наплевать, он его совершенно не интересует.

Тут надо кому-то уступить. Своя уступка Маргарите казалась более глупой, более ущербной, чем уступка Сергея. Что он терял? Ну, получит выговор, какое-то взыскание, но вряд ли его уволят с работы. А она может разориться. Её имущество опишут, продадут и потом придется начинать с нуля. Причем, начинать заново в Уральске будет практически невозможно — репутацию сразу не восстановишь. Её создают годами, а теряют в один миг.

Так она постепенно, после двух одиноких вечеров пришла к выводу, что надо поговорить обо всём с Сергеем. Она хотела поставить вопрос ребром: или он её любит и соглашается на просьбу Бондаренко или они… расстанутся.

Вечером Маргарита взяла свой джип и, заранее позвонив Забелину, подъехала к зданию Управления, чтобы забрать его после работы. Чуть позже семи, когда уже начало темнеть, Сергей вышел из Управления. Он сел в джип и поцеловал её в щеку. Рита отметила, что Сергей стал к ней более холодно относиться — раньше целовал в губы, а теперь только в щеку. В последнее время у неё начало складывалось впечатление, что они отдаляются друг от друга, становятся чужими. Или ей только казалось?

Она вырулила на дорогу, влилась в поток проходящих машин. Неумолимая осень приближалась, постепенно сокращая световой день. Заходящее солнце едва выглядывало из-за скатов крыш, из-за высоких домов, окрашивая стены, стекла в розовый оттенок местами переходящий в драматический красный цвет. Цыганков, который в последнее время никак не мог найти время встретиться с Ритой и постоянно размышлял о своем деле, немного отвлекся, подумал, что сегодня закат удивительно ярок. Их лица с Маргаритой, в свете этого уходящего солнца, слегка порозовели, словно они были на первом свидании и очень волновались.

— Я хотела с тобой серьезно поговорить — без предисловий начала Маргарита, глядя на дорогу застывшим напряженным взглядом…

— Боже мой, как строго! — засмеялся Сергей — если вопрос стоит о том, чтобы я сделал предложение, то я готов это обсудить.

— Не шути со мной! Ты как ребенок — я с тобой серьезно!

— Могу я расслабиться после трудового дня? Давай говорить серьезно! Что у тебя такого срочного, чего не может подождать?

Он почему-то думал, что Ритка действительно хотела спросить о свадьбе.

К его удивлению, Рита заговорила о другом. Подсевшим от волнения, чуть хриплым голосом, она рассказала о нелепом, на ее взгляд, разговоре с Бондаренко, чтобы он, Забелин, не работал по Красовской. Тогда люди, которые стоят за ним, дадут денег на окончание строительства торгового Центра. Рассказала, что сразу отказала просителю.

Когда она это сказала, он обрадовался и произнес: «Умная девочка!». Но Рита продолжала говорить дальше и говорить уже о возникших у нее сомнениях в правильности этого поступка. Может, надо было согласиться? Может, она поторопилась со своим отказом?

В ожидании реакции Сергея, Рита требовательно посмотрела на него. Они уже почти подъехали к его дому — остановились примерно за квартал. Забелин вышел из машины. Маргарита, которая не дождалась ответа, оставила подфарники включенными и тоже вышла следом.

Она встала перед машиной, освещаемая слабым светом — тонкая, стройная с развивающимися каштановыми волосами. На улице поднимался ветер.

— Так что скажешь, Сергей? — срывающимся голосом спросила она — ты можешь это сделать?

— Риточка, ты просишь от меня невозможного — Забелин взял её под руку и медленно пошел по направлению к дому, в котором жил, — как ты себе это представляешь? Я что, должен прийти на работу и доложить начальству, что есть такая дама, некая Красовская, так вот по ней я работать не буду — она неприкасаемая? Так что ли? Боюсь, что меня в лучшем случае не поймут, а в худшем уволят.

— Но ведь тебе не обязательно об этом докладывать. Не трогай её, забудь о ней и всё.

— Что значит забудь? Если есть по ней материалы, я обязан реагировать, давать указания, писать резолюции — я же не один работаю в Управлении!

— Тогда дай указание, чтобы по ней не работали — ты же умный, ты знаешь, как всё надо сделать, только притворяешься, чтобы меня позлить. Пойми, Сереж, для меня эти деньги очень важны! Без них я могу разориться, а начинать все сначала очень сложно.

— Тогда не держись за этот Центр. Продай его! — посоветовал Сергей, — тебе же кто-то предлагал из мэрии, сама говорила. Сразу рассчитаешься с долгами, бизнес начнет потихоньку выправляться, а сейчас у тебя словно гири на ногах — тянут ко дну.

— А ты знаешь, сколько мне стоило пробить это место, согласовать проект, подмазать чиновников? — Рита с обидой посмотрела на Сергея, слезы выступили у неё на глазах — я столько денег проплатила на одни взятки, столько вложила, а ты мне теперь говоришь, чтобы я все продала? Нет, ты меня совсем не любишь! Когда любят — для любимого человека готовы сделать всё. Я же не прошу тебя кого-то убить!

— Рита ты тоже пойми меня. Если я сейчас уступлю, пойду на поводу этих людей, а я знаю, кто за всем стоит, как я буду потом относиться к себе? Тем более я знаю, что за первой просьбой всегда следует другая, потом третья и человек полностью вязнет, как в трясине — я насмотрелся на таких людей!