Никогда (ЛП) - Келли Крэй

Она толкнула дверь туалета для девочек, позволяя ей с грохотом захлопнуться за ней. Она подошла к раковине, положив руки по обе стороны от нее. Она стояла, пытаясь выровнять дыхание и борясь с приступом рвоты.

Она была сломлена. Она сошла с ума прямо перед всей столовой. Не было никакого другого объяснения этому. Что с ней случилось?

Она не могла спать прямо сейчас, не так ли?

Изобель неохотно перевела свой взгляд к зеркалу. Глядя в глубокий синий океан ее собственных голубых глаз, она поняла, что никогда раньше не чувствовала себя такой одинокой.

— Мне нужна помощь, — прошептала она. Слабая и изможденная, она смотрела, как расширились ее ноздри, когда она глубоко вздохнула. Она выдохнула через рот и закрыла глаза. — Я знаю, что ты здесь, слушаешь где-то.

Она задумалась, с кем она хотела поговорить. С Рейнольдсом? С самой собой? Вореном?

— Послушай, — сказала она. — Мне жаль, что я не слушала раньше, но я слушаю сейчас. Пожалуйста. Я не знаю, что со мной происходит. Я не знаю, что теперь реально.

Слова были сказаны, и Изобель обнаружила, что у нее открыты глаза, ее взгляд переключился на пространство за ее плечом через отражение в зеркале. Она ждала, что что-то произойдет, что он появится перед одной из дверей кабинок, одетый в черный плащ и с закрытым лицом, как он делал это раньше.

— Рейнольдс! — прошептала она, зовя его по имени.

Она услышала скрип за своей спиной и выпрямилась.

Дверь туалета со скрипом открылась, и Гвен просунула голову в дверной проем.

— Изобель, мы собираемся поговорить о том, что ты ешь на завтрак, потому что, чтобы это ни было, это ничего не сделает с твоей социальной жизнью, я могу это тебе сказать. Сейчас я хочу задать тебе только один вопрос. С тобой все в порядке?

Изобель уставилась на отражение подруги в зеркале.

— Я принесла твою сумку, — сказала Гвен. — Несмотря на овации для тебя там, я не думала, что ты вернешься, чтобы забрать ее. Что за книги ты носишь с собой? Такое впечатление, что ты таскаешь с собой печатную версию Интернета.

— Книги? — Изобель резко повернулась. Вид Гвен, протягивающий ей сумку с книгами через дверь, навел ее на мысль, которая не приходила ей в голову до этого момента. В коридоре прозвенел звонок, заканчивающий ленч пронзительным, раздражающе громким звоном. — Гвен! Ты приехала в школу на машине.

Гвен прекратила свою борьбу с сумкой Изобель.

— И обезьяны кидаются своим кормом. Изобель, ты действительно начинаешь меня пугать.

— Гвен. Одолжи мне свою машину на время.

— Ты что, обалдела? Для чего? В середине дня!

— Пожалуйста, — сказала она, протягивая руку, чтобы взять ключи.

Они пробрались в котельную, которую мистер Талбот, дворник, оставил открытой, когда убирался в столовой. Вместе с Гвен, Изобель пробежала мимо шума и тепла котла и вышла через заднюю дверь. Она закрыла ее за собой и удостоверилась по звуку щелчка, который раздался после этого, что дверь закрылась автоматически. Им придется найти другой способ выбраться отсюда.

— Это безумие, — прошептала Гвен. — Из-за тебя нас обеих исключат.

— Ты не обязана была идти за мной.

— Ох, точно, и позволить тебе уехать на папином «Кадиллаке», без какого-либо разрешения?

Они пригнулись и прокрались рядом со стеной здания и через ряды машин преподавателей к стоянке для машин учеников. Это будет самая трудная часть: сесть в машину так, чтобы никто их не заметил. Задняя часть школы Трентона была вся покрыта окнами. Тем не менее, ее мозг оценивал ситуацию. Если ее поймают, то ее схватят. Она была абсолютно уверена, что сможет отговорить Гвен от любой крупной неприятности, если ей придется, поскольку Гвен была одной из четырех школьных Национальных Заслуженных Финалистов. Однако сейчас ей нужно было найти Ворена, а после встречи с Пинфаверсом она не могла точно сказать, что компания Гвен ей не подходит.

Было только одно место, где она могла бы искать Ворена, и прямо сейчас ее не волновало, что это было против правил — покидать территорию школы. Ее не волновало даже то, что она должна быть готова выступать вместе с командой перед всей школой меньше, чем через час.

По крайней мере, у нее был план. Она была вполне уверена, что если они смогут уйти из школы незамеченными, если они дождутся конца пятого урока, чтобы вернуться, когда все в школе будут стучать по шкафчикам и отправятся в тренажерный зал на предматчевую установку, у них все получится.

Низко пригнувшись, они прокладывали свой путь между рядами автомобилей.

— Могла бы надеть что-то менее бросающееся в глаза, — проворчала Гвен у нее за спиной.

— Это день соревнований. Я должна носить это!

Они продолжали идти по стороне тротуара, согнувшись, как пара крабов, двигающихся через пустынный город-призрак.

— Вон тот, — сказала Гвен, указывая на старый темно-синий Кадиллак 1990-х годов, который стоял в центре размеченного места для парковки автомобилей. По сравнению с двумя спортивными машинами, стоящими рядом и у которых стекла были ярко окрашены, эта штука больше походила на танк. Или на машину, на которой сбегают с места преступления.

— Черт побери, — сказала Изобель. — Твой папа что, из мафии?

— На самом деле, он врач-ортодонт.

Они разделились, пересекая последнее пустое пространство, и Гвен боком подошла к двери водителя, а Изобель — к пассажирской. Они оставались согнувшимися, когда Гвен вставила ключ и открыла дверцу машины. Она скользнула внутрь и, сгорбившись на сидении водителя, протянула руку, чтобы поднять замок на пассажирской двери. Изобель взялась за ручку и нажала на серебряную кнопку, пока она не почувствовала, как замок открылся. Она отпрянула назад, чтобы открыть дверь, но остановилась, увидев что-то в зеркале заднего вида. На стоянке был кто-то еще. Она повернула голову, чтобы посмотреть.

Он находился не более чем в десяти метрах от нее, сидя на капоте черного БМВ. Парень с кровавыми волосами, одетый во все черное, как Пинфаверс, только это был не он. Это не мог быть он, потому что в отличие от Пинфаверса, у этого парня не отсутствовал кусок щеки. Зато отсутствовал целый глаз. Даже на расстоянии Изобель могла видеть зияющее пространство, в котором должен был быть его глаз и половина его носа.

Парень, казалось, не замечал ни ее, ни Гвен. Он был занят, поедая что-то, его рот был перепачкан в алой крови. Он держал что-то — какой-то кровавый серый кусок — между своими руками, его острые красные зубы врезались в это, разрывая плоть и разбрасывая перья.

«Птица», — поняла Изобель с тупым ужасом, почти чувствуя тошноту. Он ел птицу — одного из тех жирных голубей, которые любили ходить вразвалочку по двору в поисках маленьких крошек пищи, совершенно не подозревая, что в один прекрасный день сами могут стать едой.