Рябиновая невеста - Ляна Зелинская

будет, когда всё это поймёт король? Ведь сегодня он просил её руки у Игвара, нисколько не сомневаясь в своём решении. Что будет, когда он догадается, что у его неназванной невесты чувства к его лучшему другу? Ведь его интерес к ней неподдельный, жадный и очень странный. Он каждый раз хочет коснуться её, поддержать за локоть или за руку, и это тоже пугает. Пугает и его перстень, и жар его кожи, а главное, этот взгляд, полный темноты, который меняется, когда он смотрит на Олинн.

Его снедает кое-что другое…

Эти слова Игвара не шли у неё из головы. И она уже понимала, что это кольцо на его руке − кольцо колдуньи. Оно тянет из него жизнь, оно порождает тьму в его глазах и владеет его душой, но оно делает его неуязвимым. Ярл Бодвар был прав. Неужели Игвар не знает об этом? А если знает, то почему не скажет королю?

Слуги протянули им кубки с вином, но, помня вчерашний пир, Олинн лишь пригубила, не став пить. Ей нужна сейчас ясная голова. Так много всего происходит вокруг, и так трудно понять, кто враг, а кто друг, и что делать, чтобы не оступиться.

Гленн Нье'Лири подошёл к ним сам, едва они появились возле шатра. Он чуть поклонился командору и поприветствовал его как старого друга.

− Представишь мне свою даму сердца, − произнёс найт Нье'Лири, глядя внимательно на Олинн.

− Это Олинн Олруд, дочь ярла Римонда Белого Волка, − произнёс Игвар негромко.

− Та самая дочь, что сватали королю?

− Та самая дочь… Ну, или, может, ты мне скажешь что-то иное?

И они с найтом Нье'Лири как-то странно переглянулись. Олинн присела в полупоклоне, не сводя глаз с герба на груди найта. Теперь она не сомневалась − её кулон в точности повторял рисунок этого герба. И ветка рябины, и даже надпись из рун, каждую чёрточку в которых она запомнила, кажется, навсегда, все они совпали с теми, что были вышиты на гербе.

− Вы позволите? — найт Нье'Лири подал ей руку. — Пройдёмся немного, здесь шумно…

Олинн кивнула, и они отошли к ограждению турнирной площади.

− Эта рябина у вас в руках, − произнёс Гленн Нье'Лири совсем тихо, так, чтобы никто из гостей, окружавших их, не услышал, − она что-то для вас значит?

Значит ли она что-то? Разве что… очень многое. Это она на кулоне её матери… Игвар назвал её «рябиновой невестой»… И эта рябина, что держит она в руках, тоже его подарок.

− Мне знакомо ваше лицо, − ответила Олинн, глядя ему прямо в глаза, − и герб на вашем плаще. Кто такие Айрис и Вилф? Я вспомнила их сегодня, когда увидела вас. И ещё, вот это…

Она достала из-под рысьей накидки и янтарного ожерелья короля свой серебряный кулон с истёршимися краями.

− … это всё, что осталось у меня от матери. На нём такой же герб, как на вашем плаще.

− Этот кулон принадлежал Айрис — твоей матери. Моей сестре, − тихо ответил Гленн и осторожно взял его в руки. Он смотрел на Олинн, и его лицо наполнилось теплотой. — Но даже без этого кулона я узнал бы тебя. У тебя её лицо, её глаза… А Вилф — это твой родной отец.

− Так ярл Римонд не мой отец?! Но… Что же случилось? — срывающимся голосом спросила Олинн. — Где они сейчас?

Найт Нье'Лири с прищуром посмотрел куда-то вдаль, и на его обветренном лице появилось скорбное выражение.

− Если коротко, то ярл Римонд напал на наш дом, убил твоего отца и забрал тебя на Север. Я расскажу тебе всё, только чуть позже — король зовёт нас, − Гленн кивнул в сторону процессии, собиравшейся на охоту. — Перед пиром… Где-нибудь в тихом месте мы сможем поговорить… Я буду тебя ждать у дерева эрля. Приходи, я всё тебе расскажу. Но будь осторожна. Никому не говори о том, что я сказал. Будь пока для всех дочерью Белого Волка.

− Но… почему?

− Потому что, − он чуть коснулся пальцами подбородка, приподнимая её лицо, − у тебя глаза твоей матери — настоящей фрэйи. Этот кулон больше тебя не защищает, и превращение почти закончилось. Теперь ты в очень большой опасности.

Соколиная охота прошла для Олинн как в тумане.

Короткий разговор с Гленном Нье'Лири перевернул в её жизни всё с ног на голову. Она стояла рядом с королём, глядя на то, как белоснежный кречет камнем падает на несчастного зайца, и не слышала ни возгласов, ни подбадривания, ни ставок на то, какая из птиц победит. Мысли кружились в голове вихрем, поспешно сменяя одна другую…

Так ярл Римонд ей не отец?! И, что многократно хуже — он и есть убийца её настоящего отца! Как же боги могли такое допустить?! Она столько лет прожила с ним под одной крышей и не знала! И выходит, никакая она не северянка… А все эти люди вокруг для неё не чужие и… не захватчики?

Она посмотрела исподтишка на Игвара, который стоял по правую руку от короля, и подумала, что тот ворон на болотах, который указал на раненого монаха, видимо, и вправду был божественной волей. А может, это был дух её отца, который указал ей путь к настоящему дому?

Она фрэйя? Что это значит? Что значит «превращение почти закончилось»? И что за опасность ей теперь угрожает? Столько вопросов… Скорее бы наступил вечер!

Олинн мучительно ждала, когда же закончится охота и можно будет уйти, потому что стоять рядом с королём и изображать интерес было выше её сил. Она старалась улыбаться и даже задавала какие-то вопросы, но все её мысли были только о том, что сказал Гленн Нье'Лири. А когда охота, наконец, закончилась полной и безоговорочной победой белого королевского кречета, к ней подошли Фэда и ярл Бодвар.

− Дамы просят разрешения отдохнуть и переодеться для пира, − чуть склонившись к королю, произнёс ярл Бодвар.

И Олинн почувствовала, как рука Фэды вцепилась в её локоть под накидкой, намекая, что ей следует согласиться со словами ярла. Да она и сама была рада скорее покинуть это общество, где её повсюду сопровождали заинтересованные любопытствующие взгляды. Ей нужно побыть в тишине, чтобы всё обдумать, чтобы мысли уложились в голове. И, когда король их отпустил, она поспешила за Фэдой и её новой свитой из трёх прислужниц.

Пока они шли по двору и поднимались по лестницам, Олинн всё