Опасность в бриллиантах - Мэдлин Хантер

Дафна не сказала ничего. Она не осмеливалась предположить, на что он намекает. С Каслфордом это могло быть все, что угодно.

Его язык лизнул ее сосок сначала игриво, потом с наслаждением. Дафна внутренне задрожала. Должно быть, Каслфорд это почувствовал, потому что его рука скользнула ей между бедер и стала нежно ласкать ее так, что Дафна быстро начала терять голову.

— Когда ты уехала, я решил, что ты не хочешь выходить за меня замуж, потому что я не исправился, — сказал он между поцелуями. — Но потом подумал, что за этим кроется что-то еще. А теперь, увидев тебя, я в этом уверен.

Она закрыла глаза, ее пронзала дрожь наслаждения.

— И ты не хочешь объяснить мне почему, верно?

— Нет. — Возможно, она произнесла это только мысленно — ее охватили такие сильные ощущения, что она уже ничего не понимала.

— Значит, пока ты останешься только моей любовницей. Приходится с этим смириться. Вообще-то это даже в моих интересах. Джентльмены в постели не так осторожны с любовницами, как с женами, а любовницы больше стремятся быть порочными.

Она чувствовала себя совершенно порочной, отчаянно порочной. Его рука дразнила, лаская медленно, намеренно избегая тех прикосновений, которые могли дать хоть малейшее облегчение. Голова у Дафны кружилась так сильно, что ей пришлось схватиться за плечи Каслфорда, чтобы не пошатнуться.

Он встал, уложил ее на постель и начал раздеваться, глядя на нее.

— Солнечный свет заставляет эти бриллианты вспыхивать, — сказал он, снимая рубашку. — Кажется, будто из тебя бьют языки белого пламени.

Пламя пылало внутри, безжалостно обжигая. Когда Каслфорд встал на кровать на колени и поцеловал ее, она протянула руку и начала ласкать его мужское достоинство, чтобы и он запылал изнутри.

Судя по обжигающим поцелуям в ее шею и грудь, он запылал. Обоих охватило неистовство, они цеплялись друг за друга, кусались, целовались так, словно страсть готова была их поглотить.

Он целовал ее тело уже не бережно и даже не ласково. Он целовал и крутил ее так, будто имел право делать все, что угодно. Целуя, он повернулся, опустил голову между ее бедер, и Дафна окончательно обезумела.

Перед глазами все поплыло. Каслфорд лежал так, что его бедра оказались прямо перед ней. Она протянула обе руки, стремясь подарить ему такое же наслаждение, какое дарил ей он.

Каслфорд внезапно замер. Дафна посмотрела вниз, растерянно и нетерпеливо. Он приподнялся на локте, в его глазах плясали порочные огоньки.

— Делай, как я, если тебе хватит смелости.

И тогда Дафна полностью утратила разум. Невыносимое наслаждение затмило потрясение, страх и сомнения. Она поцеловала его там, где ласкала, а потом пустила в ход губы, в точности как он.

— Хоксуэлл в трауре. Он считает, что ты меня губишь, — сообщил Каслфорд, привязывая ее запястье к кроватному столбику.

Дафна подергала веревку. Не особенно туго, при желании можно освободиться.

— Как мужчина, опьяненный единственной женщиной, он испытывает странную потребность знать хотя бы одного, кто еще не стреножен, — отозвалась Дафна. — Возможно, он тоскует не столько по возможности вести себя распущенно, сколько по юности, когда он мог вести себя распущенно.

Каслфорд чмокнул ее в затылок.

— Какая ты мудрая! Уверен, что ты права. Впрочем, мы еще не древние старцы. Я думаю, что он, может быть, боится, что ему некого будет подзуживать. Ему нравится со мной ссориться. — Он перешел на другую сторону кровати и начал привязывать вторую руку, — Ты понимаешь, что это всего лишь игра? Я не хочу, чтобы ты боялась.

Дафна кивнула. Но Каслфорд видел, что она еще только начинает понимать суть игры и приноравливается к ней. Привязанная таким образом за руки и за ноги, она становилась очень уязвимой, что порочно возбуждало его.

Он заранее объяснил Дафне, что это не та игра, в которую женщине стоит играть с мужчиной, которому она не доверяет, и решил, что Ее согласие означает доверие к нему, а не просто попытку проверить, как далеко она может сегодня ночью зайти.

Он немного отошел и стянул с Дафны простыню, глядя на ее изящное тело. Когда она лежала вот так, лицом вниз, с вытянутыми руками и ногами, спина и ягодицы выглядели особенно упругими и безупречными. Она вызывала в нем благоговение и одновременно первобытное желание.

Ожидание заметно действовало на Дафну, она вздрагивала, что выдавало ее возбуждение. Оглянувшись, она спросила:

— В эту игру играют как-нибудь по-другому?

— Нет. Всегда только гак.

Она нахмурилась.

— Мне кажется, поменяться местами очень просто.

До чего бунтарская мысль!

— Хорошо, что я здесь и могу научить тебя правильно грешить.

Она снова положила голову на подушку.

— Может быть, ты играешь только так, потому что не доверяешь женщине.

— Ты слишком много думаешь. Это отвлекает тебя от того, насколько это чувственно.

— Клянусь, ничто не может отвлечь меня от этого, ваша светлость. — Она снова оглянулась, многозначительно скользнув взглядом вниз по его телу. — Смотрю, тебя тоже не отвлекло.

Не отвлекло, это верно. Каслфорд забрался на кровать и опустился рядом с Дафной на колени. Он поцеловал ее в поясницу, и ягодицы инстинктивно приподнялись. Желание обрушилось на него как шторм. Он стиснул зубы, пытаясь хоть как-то взять себя в руки, и устроился у нее между ног.

Каслфорд вошел в нее, и ощущения потрясли самую его суть. Он не мог поверить, как это на него подействовало, как ему стало хорошо. И ведь эта мысль уже не впервые посещает его, когда он с Дафной. Каслфорд вышел и снова вошел, чтобы снова ощутить то же самое.

«Дальше будет значительно лучше, чем бывало раньше», — говорили его женатые друзья.

Да, черт возьми, это так.

И это была его последняя здравая мысль. Шторм, порожденный чувственной покорностью Дафны, завладел его сознанием и телом и стер все соображения об учтивости.

Глава 24

Новая маркиза Уиттонбери оказалась спокойной маленькой хрупкой женщиной с проникновенным взглядом. На ней было белое платье, выгодно оттеняющее темные волосы и нитку жемчуга, к которой она периодически с восхищением и радостью прикасалась, будто получила ее в подарок.

Кроме того, она оказалась женщиной умной. Ее английский был несовершенен, но она участвовала в общей беседе за обедом, хотя и говорила с акцентом. Время от времени Дафна замечала, как она с трогательной теплотой смотрела на маркиза. Они определенно любили друг друга, и одного этого хватило, чтобы придать приему особое удовольствие.