Косьбище - В Бирюк

Солнце клонилось к закату, тени во дворе постепенно удлинялись. Мы ещё успели укрепить последними несгнившими жердями верхний край ямы и разобраться с дверями. "Разобрались" в смысле - двери развалились все.

Та-ак... Мужики! Ну хоть вы оцените: здесь нет нормальных дверных петель! Нет таких простеньких, по четыре шурупа в каждый, парных навесов. Да плевать -- "по четыре"! Приходилось по жизни и на двух вешать. И вообще без шурупов -- на винтах, болтах, шпильках... Даже на гвоздях. Да хоть как -- но должен же быть шток, стержень, на котором всё это крутится! Не-ту-ти...

Даже конструкции, которая попадалась в глухих скитах сибирских староверов, в форме деревянной чашки, которая крепится к косяку и в которой крутится кривой сучок, прибитый к двери -- и того нет. А есть ремень, прибитый одним концом к стене, другим -- к двери. Причём ремень прибит деревянными клинышками. Ремни -- сгнили, клинышки -- по-выпали.

Интересно: двери все внутрь открываются. Я слышал, что это "наследие сталинизма": чтобы при аресте очередного "врага народа" легче было двери вышибать. "Кухонные легенды" - двери открываются внутрь, потому что у нас снег идёт. И зимой -- его много. Если входную дверь завалит -- её потом изнутри не откроешь. И ворота -- также. Чтобы улицу не перегораживать. Здесь улицы нет -- лес кругом. Но всё равно. По обычаю.

"Русские мастера построили ЭТО без единого гвоздя". "Это" - хоть церковь на Соловках, хоть "Волшебный корабль" из киносказки. "Свидетельство великого мастерства русского народа". Таки -- да. Великое мастерство -- было. Как результат великой нищеты. Бедности из поколения в поколение. Не "безземелия" - земли на Руси много. Не "бескормицы" - бывали голодные годы, бывали и сытые. Но всегда, вплоть до Великой Отечественной, на Руси было постоянное "безжелезие". Нормальный русский крестьянин всегда наклонялся и поднимал на дороге любой кусок железа. И нёс его домой. Пока две огромные многомиллионные армии - германская и советская - не завалили эти места и половину России битым, рваным, ржавым, смертоносным железом.

"Ах, оно такое некрасивое! Ах, оно такое ржавое! Ах, оно такое... железное. Давайте как-нибудь без него". Без железа -- можно. Будете дерево грызть зубами. Как бобры.

На заимке всё что висело -- упало. Единственный успех в этой части -- внешние ворота во двор удалось... нет, не закрыть. Просто свести створки до полуметра. А то нараспашку стояли. Дальше нужно снова вкапываться, срезать пласт земли под воротинами.

Мужички мои, после ужина из вчерашнего недоеденного и сегодня ещё не испортившегося, начали дружно зевать. Это мне, генномодифицированному, всё куда-то бежать хочется. А нормальным людям двух бессонных ночей вполне хватает. На ходу задрёмывают.

Сыграл общий отбой. Послушались. Молодец, Ванюша, тебя скоро и в прапорщики примут.

Народ мой попадал, а я никак угомонится не могу. Опять день впустую провёл -- так косу в руки и не взял. От душегубов отбился, сам человека жизни лишил, целое селение под себя загрёб. А всё равно -- день в пустую. "День -- год кормит" - русская народная мудрость. И про покос -- тоже. А я, вместо того чтобы "укакашивать" - укокошиваю. Попросту говоря -- хренью мучаюсь.

Ноготок устроился в поварне. Я отвёл туда Сухана, указал где спать лечь. Здоровый мужик, с изъятой колдунами душой и соображалкой, а сворачивается как невинный ребёнок -- калачиком. И сопит во сне -- ну точно, как дитя малое. "Носики-курносики сопят". Зомбяка чумазая. А вместо Толкуновой тут я -- попадун-наседка...

Заглянул в сарай, куда мы Кудряшка с женой кинули. Ну, не просто так кинули -- привязали. Не сколько с тюремными целями, сколько с медицинскими. Человек в таком... после-операционном состоянии постоянно ковыряет свои раны. Даже не осознавая этого. Поэтому в клиниках всего мира после общего наркоза ручки пациента привязывают к койкам. А особенно -- беглым и бойким:

"Тех, кто был особо боек,

Прикрутили к спинкам коек"

Лежит эта "сладкая парочка" и бредит. По-разному. Бабёнка больше стонет да охает. А вот сам Кудряшок гонит кусками довольно связный текст. В стиле вопросов ВВП при встречах с "капитанами российской индустрии": адреса, пароли, явки...

"Знание -- сила". Хочу быть сильным. "Хочу всё знать!"... И - про всех... Пришлось искать свой складень ученический. Четыре деревянных корытца, связанных через дырочки по левому краю тонким ремнём, -- четыре вощённых странички. И писало -- деревянная палочка, с одной стороны острая, с другой -- плоская. Карандаш со стирашкой -- средневековый аналог. Сижу -- записываю.

Картинка прямо из учебника: "Посланец из будущего старательно конспектирует горячечный бред средневекового рецидивиста". Скажи кому -- не поверят. Не верь. А жить хочешь? А "Русь" это "Святую" из курных изб вытащить хочешь? А денюжки на такие дела где возьмёшь? Церкви божии грабить пойдёшь или, всё-таки, лучше вот таких "крысюков" кудрявых по-растрясти?

Случилось так, что когда Третье отделение канцелярии Его Императорского Величества Николая Павловича вело расследование по делу "О лицах, певших в Москве пасквильные стихи" с участием в оном небезызвестных господ Герцена и Огарёва, то сей последний подвергнут был девятимесячному одиночному тюремному заключению. Где и приключилась с ним горячка. Дабы сей, подозреваемый в противугосударственных деяниях, господин не был лишён лечебной помощи, был приставлен к нему брат милосердия. Из сего же отделения. А дабы злоумышленник не умыслил побег или ещё какое злодеяние совершить, прикинувшись больным и ослабевшим, то был так же приставлен караульный солдат, коему пост был определён у дверей с ВНУТРЕННЕЙ стороны. В редкие минуты ослабления горячки и прекращения бреда, измученный и совершенно истощённый приступами господин Огарёв, открывая глаза, "видел пропитую морду одного стража - у двери, и "слушающий взгляд" другого - у ложа своего".

Вот таким "слушающим взглядом" я и работаю.

Во дворе темнело. Я перебрался на порожек сарая, внимательно слушая и записывая вскрики и стоны "добровольно закладывающего". Через некоторое время меня стали отвлекать какие-то странные звуки со двора. Наконец, этот внешний шум дошёл до моего сознания, и я поднял голову. В наступивших летних сумерках было видно, как сквозь полуприкрытые ворота к нам во двор протискивается здоровенная птица. Птица?! Офигеть!

Птица ростом выше человека! С большим хохолком-гребнем на голове, длинным клювом, тёмная, с распахнутыми огромными крыльями.

Факеншит уелбантуренный! Я ещё ничего не понял, но потихоньку сполз с порожка за косяк дверного проёма. Потихонечку, на коленочки, за брёвнышко, не дыша... Чистый инстинкт -- пусть это, такое большое, здоровое и странное увидит меня попозже. Или вообще не...