Кровь, или 72 часа - Дмитрий Григорьев

Сидя около растворяющейся в огне любимой, он одиноким волком выл на полную луну. Казалось, что сила его голоса достигла небес и расколола металлическое мерцание ночного светила на множество стеклянных лун…

В полумраке оперблока единственным ярким пятном оставался столик анестезиолога. Его свет отражался от висящей под потолком многоокой операционной лампы и стеклянным блеском падал вниз десятками маленьких лун. Денис продолжал смотреть вверх. Где-то там вихри черной энергии бессильно разбивались о невидимую преграду. Он опустил глаза, и ему почудилось, что едва уловимая улыбка победительницы коснулась лица викканской воительницы. Никто, кроме него, не заметил этого. Весь персонал был прикован к кардиомонитору. Шла двадцатая минута, а сердце упорной пациентки продолжало биться наперекор всему.

— Ты победила, любимая! Что же держит тебя здесь? — сорвался с его губ отчаянный шепот.

Перед глазами вспыхивали и гасли электрические волны ее сердца. Промежутки между ними неотвратимо увеличивались. В глазах рябило. Что-то в кардиограмме бегущей по монитору было не так.

В какой-то момент он скорее почувствовал, чем увидел, едва уловимые вкрапления тончайших зубчиков, которые с завидной регулярностью пытались пробиться на поверхность из глубины сигналов Никиного сердца. Он приблизился к монитору. Отразившийся в хромированном корпусе свет ножом резанул по глазам, напомнив только что пережитое видение.

«Не может быть!» — обожгла внезапная догадка.

Нарушая полученные инструкции, он откинул полог, за которым сгрудились хирурги, и судорожно обвел их взглядом. Ни на одном из них не было того, что он искал. Его продвижение к обнаженному и уже обработанному антисептиками животу Ники преградил высокий анестезиолог.

— Нашел! — Денис сорвал у него с шеи фонендоскоп.

Если бы он не так спешил, то наверняка заметил бы знакомый иссиня-ледяной блеск его глаз. Вставив фонендоскоп в уши, он с силой вжал его в желтый от йода живот и весь превратился в слух.

«Не может быть! Не может быть!» — металось в голове.

Стук собственного сердца мешал слушать. Он глубоко вдохнул, пытаясь унять сердцебиение. На пике вдоха его сердце замерло, и он отчетливо услышал тиканье маленького сердечка. Не раздумывая, он схватил скальпель с ближайшего инструментального столика. Оправившись от неожиданности, стоявший рядом хирург перехватил его руку и требовательным движением высвободил скальпель из сжатых добела пальцев.

— У нас нет времени! — взмолился Денис. — Там!..

— Я понял! — перебил его хирург. — Оставь это профессионалам.

— Свет! — крикнул он анестезиологам.

Под потолком вспыхнула операционная лампа. Денис зажмурился. Его оттеснили от стола. Открыв глаза, он попытался заглянуть через плечи ассистентов, но резкая боль в боку остановила его. Боль была настолько всепоглощающей, что он даже не смог вскрикнуть. Рефлекторно схватившись за источник боли, он наткнулся на шприц! Теряя контроль над собственным телом, с трудом повернул голову. Перед ним стоял тот самый анестезиолог, у которого он только что забрал фонендоскоп. Сквозь щель натянутой до глаз маски вырывался леденящий душу взгляд — такой, что, казалось, ресницы смотрящего покрываются инеем. Из последних сил Денис протянул к нему руку и стянул маску. Тот не противился, да и не мог. Его руки были заняты. Одной он прижимал к себе приговоренного, другой продолжал выдавливать содержимое шприца. Сквозь пелену боли Денис вспомнил, где он впервые наткнулся на этот взгляд.

«Если они все знали с тех самых пор, почему только сейчас?!» — его молчаливый вопрос остался без ответа.

Перед глазами возник салон самолета и его Виня, захлебывающаяся в омуте черной энергии. Еще мгновение, и его любимая погибнет! Вот тогда он впервые нарушил обет, данный братству диссипаторов.

Полный ледяной пустоты взгляд экзекутора не отпускал его. Именно эти глаза привлекли внимание Ники в толпе встречающих в Нью-Йорке. А он-то, глупый, надеялся, что нарушение клятвы высоко в небе останется незамеченным!

«Почему ты не убил меня тогда?» — подумал Денис, не в силах вырваться из черной бездны зрачков палача.

Тогда он наивно полагал, что ему это сошло с рук, и лишь после повторного использования силы, которой его наделило братство, он начал серьезно опасаться возмездия.

Но шло время, а ночное приключение Ники и ее подруги на кладбище осталось незамеченным и превратилось лишь в забавное воспоминание: «Блажен, кто верует! Хотя, постойте! Не этот ли взгляд следил за мной из кучи картонных коробок на заброшенной аллее? Но если братство простило меня дважды, то после третьего раза расплаты было не избежать!»

Он вспомнил совсем недавнее противостояние его обескровленной Вини с пышущей силой гаитянкой. Спящий в тачке под пальмой рабочий был необычайно высок для жителя Ямайки. И его взгляд!..

«Почему именно сейчас? — повторил он свой немой вопрос. — Дайте мне хотя бы пять минут! Я должен видеть!..»

В этот момент палач оглянулся. Из глубины операционной нетвердой поступью приближался высокий старик в белом халате. Он держал руки в карманах, но волны, бегущие по полам его халата, выдавали старческий тремор.

Он пристально смотрел в искаженное болью лицо ренегата. Изможденные, глубоко посаженные глаза старика жмурились от яркого света, длинные седые ресницы мелко дрожали. Он видел, как все существо мужчины тянется к происходящему на операционном столе, но спазмированные эликсиром возмездия мышцы не дают ему повернуть голову. Старик глянул на полупустой шприц. Дозы эликсира, которая уже была введена, было более чем достаточно для мучительной смерти от болевого шока и судорог. Однако приговоренный все еще стоял и пытался повернуть голову в сторону умирающей жены.

«Какая неведомая сила помогает тебе?!» — И тут невероятная догадка осенила старика.

Он стремительно выдернул руку из кармана и быстро сжал кисть палача: «Мы не можем казнить его!»

В глаза сразу же бросился громадный перстень на дрожащей руке и затейливый рубец на тыльной стороне кисти.

«Я знаю этот перстень и этот шрам! Они принадлежали человеку, скрывавшемуся за черной гардиной с золотым позументом!» — Память о судьбоносной встрече была сильнее боли.

Он вспомнил квартиру, в которой попал в ловушку много лет назад. От боли в глазах у Дениса было темно, темно, как тогда, когда он впервые увидел этот перстень.

«Что здесь происходит? — пытался понять он тогда. — Где та беременная, у которой отошли воды?!»

По квартире в это время разносились слова, смысл которых он слабо понимал, но хорошо запомнил. Еще он помнил точно, что тогда рука Магистра так не тряслась и твердо лежала на его голове. Пока ничего не подозревающий водитель скорой безмятежно дремал в машине, в квартире на последнем этаже шло посвящение молодого фельдшера в диссипаторы.

— Не ведая того, ты сблизился с той, кто будет вершить судьбы черных сил планеты! — звучал за гардиной приглушенный голос. — Отныне ты не принадлежишь себе! Я, магистр диссипаторов, посвящаю тебя в наше братство!

В тот момент Дениса что-то больно кольнуло в темя. Он отдернул голову и увидел, что перстень на руке говорившего открыт и из него торчит трехгранная игла.

— Завтра у тебя появятся признаки вирусного энцефалита, — как будто ничего не произошло, продолжал магистр. — Не вздумай лечиться! Этот вирус несет в себе возможность видеть то, что не дано другим!

Рука с перстнем исчезла за гардиной. Когда она снова появилась, то держала трубочку из-под нитроглицерина с каким-то порошком.

— Входя в наше братство, ты наделяешься способностью контролировать баланс черных сил. Но помни! Только тогда, когда возникает угроза захвата мирового господства одной из сторон, тогда и только тогда ты можешь вмешаться и использовать магический порошок! — Рука опустила трубочку ему в нагрудный карман. — Вот основной закон нашего братства. Нарушивших его ждет ужасная кара! Так поклянись же, что ты будешь следовать ему под страхом смерти!

— Клянусь! — прокатилось по пустынной квартире в ту далекую ночь и теперь эхом отозвалось в разрываемой болью голове Дениса.

Эхо стихло, а вместе с ним стала стихать и боль: «Наверное, смерть действительно приносит облегчение!»

Он опустил руку и не нашел шприца у себя в боку. Две высокие спины в белых халатах маячили у выхода из операционной.

— Что произошло?! — ледяным голосом поинтересовался палач.

— Мы не можем его убить! — не слыша вопроса, повторил магистр. — Иначе сами нарушим клятву!

— ???

— Он теперь один из них!

— Из них — кого?!

— В нем ее кровь!