Государство и революции - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Кроме того, 1925 г. Разведупром готовилось восстание на Волыни. Да только один из созданных там "партизанских отрядов", обложенный войсками, не счел нужным скрывать свою принадлежность и с боем прорвался из Польши в СССР, что вызвало грандиозный дипломатический скандал. Впрочем, надо отметить и то, что серьезной опасности поплатиться за международное хулиганство для коммунистов в тот период не существовало. Это только советская пропаганда не уставала мобилизовывать сограждан угрозой империалистической агрессии, на самом же деле в западноевропейской политике была возведена в абсолют идея пацифизма — дескать, после ужасов Мировой войны главное — это сохранение мира, а остальное — мелочи. Хотя стоит иметь в виду, что данный идеологический штамп, как и другие подобные, тоже внедрялся в массовое сознание по "заказу сверху".

Просто по опыту Первой мировой западные политические и деловые круги пришли к выводу, что современная война оказывается убыточной для всех участников, в том числе и для победителей. А экономическое сотрудничество с СССР рассматривалось как выгодное. Поэтому выходки большевиков оставлялись без последствий. И того, что Советский Союз стал мощным центром международного терроризма, как бы и не замечали, и ни о каких «санкциях» даже близко речь не заходила. Время от времени появлялись грозные ноты Англии, которые спускали пар, а практического развития не получали. И западные дипломаты предпочитали удовлетворяться детскими объяснениями, будто Коминтерн и советское правительство — это, дескать, разные епархии, поэтому за действия местных компартий СССР не отвечает. И даже когда в руки зарубежных компетентных органов попадали серьезнейшие разоблачительные документы — например, приказ Коминтерна о вооруженном выступлении в Болгарии в 1925 г., или в 1926 г. — письмо Зиновьева руководству британской компартии, где перечислялись различные способы государственного переворота, это тоже не вызывало должной реакции. Москва просто отпиралась от таких компроматов, с невинным видом объявляя их "фальшивками".

Но Сталин нанес мощный удар, ломающий всю «интернациональную» стратегию. Еще в полемике с Троцким по книге "Уроки Октября" он отрицал, что успех русской революции однозначно зависит от победы социализма во всем мире или, во всяком случае, в нескольких промышленных странах Запада. Хотя в данном случае, взгляды Троцкого четко совпадали с ленинскими — Ильич тоже считал, что без мировой революции Советской России не устоять. Но Сталин не зря создавал Институт марксизма-ленинизма по сбору и изучению наследия вождя. И в этом наследии откопал мощное оружие против Троцкого малоизвестную до того времени статейку "О Соединенных Штатах Европы", написанную в 1915 г., где Ленин теоретизировал о возможности победы революций не одновременно, а в нескольких странах, а то и вообще в одной из-за "неравномерности развития капитализма" (хотя конкретно Россия там не называлась). А после победы над Троцким и имея на руках дополнительные козыри в виде упомянутых провалов заграничных акций, Сталин предпринял дальнейшие шаги. В марте 25-го на V расширенном пленуме ИККИ и в апреле на заседании Политбюро впервые был уже официально озвучен тезис о "построении социализма в одной стране".

Тезис этот отнюдь не ленинский, а сталинский, он лишь подкреплялся надерганными ленинскими цитатами. И разумеется, для многих он прозвучал как гром среди ясного неба. Например, вызвал резкие возражения Зиновьева и Каменева, которые были по сути не менее ярыми «интернационалистами», чем Троцкий, а боролись против него не по принципиальным, а по персональным соображениям. Зиновьев в частных беседах говорил: "Наша марксистская партия при отсутствии мировой революции держится на честном слове". Да ведь только и сами они были нужны Сталину лишь в качестве временных союзников. И почти сразу после разгрома Троцкого сами стали "левой оппозицией".

Правда, внешнеполитические разногласия шли вторым пунктом, а главным предметом споров в это время стала внутренняя политика, судьба нэпа и отношение к крестьянству. И тезис о "победе социализма в одной стране" Зиновьев с Каменевым из тактических соображений со скрипом согласились внести в резолюцию Политбюро к XIV съезду ВКП(б) в декабре 25-го. Ну а на этом съезде оппозиция Зиновьева, Каменева, Сокольникова и Крупской потерпела жестокое поражение. А сталинский тезис проскочил автоматом, не вызвав у делегатов особого интереса, поскольку страсти кипели по другим вопросам.

Тем более, что генсек не отказывался от самой идеи мировой революции. Но для достижения этой цели он выдвинул "теорию гири". Дескать, в грядущем столкновении между империалистами, которое когда-нибудь произойдет, СССР станет "решающей гирей", брошенной на весы. "Если война начнется, то нам не придется сидеть сложа руки — нам придется выступить последними" — и естественно, стать победителями. Согласитесь, что по сравнению с теорией "охапки хвороста" для разжигания мирового пожара, в коем качестве должна была выступать Россия по мысли Ленина и Троцкого, "теория гири" имела существенные отличия. Во-первых, предполагалось вмешиваться в уже начавшийся конфликт, а не лезть на рожон самим, как в 19-м, 20-м и 23-м. Во-вторых, страна должна была воспользоваться плодами победы, а не жертвовать собой во имя "пролетариев всех стран" (хотя ясное дело, Ленин и Троцкий собой жертвовать не предполагали, им просто было все равно, пролетариями каких стран "вождить"). В третьих, в ожидании применения «гирю» следовало сохранять и утяжелять — т. е. укреплять экономический и военный потенциал СССР, а не разбазаривать ресурсы на растопку сомнительных пожарчиков в других странах.

И в 25-м произошли серьезные организационные изменения. Была ликвидирована Военная комиссия Коминтерна со своими боевиками и школами. А коминтерновская разведка перенацеливалась на сбор военной и экономической информации, больше требующейся для нужд СССР, а не абстрактного "мирового коммунизма". (Например, во Франции для этого стали использовать институт «рабкоров» при «Юманите» — рабочим предлагалось присылать в редакцию заметки о положении на своих заводах, условиях труда и быта. Если же корреспонденция приходила с оборонного предприятия, к рабкору выезжал штатный «журналист», якобы заинтересовавшийся материалом и имеющий опросник для уточнения "некоторых сведений". Руководили операцией К. Лиожье и И. Вир, был к ней причастен и будущий лидер французских коммунистов Ж. Дюкло). Кроме того, вышло постановление Политбюро "Об активной разведке" — таким термином обозначались диверсии, терроризм, непосредственные боевые действия. Постановление дальнейшую работу в данном направлении отменяло.

А главное направление коммунистической экспансии с этого времени развернулось на Восток. С точки зрения "мировой революции" это тоже получило теоретическое обоснование. Дескать, главным оплотом империализма является Великобритания, но революционная ситуация там не может возникнуть, поскольку буржуи избаловали рабочий класс за счет ограбления колоний. А вот если колоний у англичан поубавится и им придется потуже затянуть пояса, то глядишь, и возьмутся за ум, поднимут знамя борьбы. Поэтому СССР активно поддерживал гражданскую войну в Китае в 1925-27 гг., разворачивал подрывную работу в Иране и Афганистане. И легко увидеть, что такая деятельность тоже весьма отличалась от предшествующего периода. Хотя она и велась под идеологическим флагом, но приобретала явные черты «державности» — борьбы за сферы влияния и геополитических интересов. Да и формы советского проникновения — финансирование и поддержка своих ставленников, направление военных и политических советников и т. д., по сути ничем теперь не отличались от того, что делали западные державы. И кстати, любопытно отметить, что идеологическая подкладка больше мешала, чем помогала успеху. Планы, рождавшиеся в Москве (в том числе и сталинские) вырабатывались строго на основе непогрешимых ленинских теорий. Но эти догмы в конкретные условия других стран ну никак влезать не хотели, и подобные инструкции, внедряемые через советников, только путали карты местным сторонникам Москвы и приводили их к поражениям — как было в том же Китае.