Стёртые буквы - Елена Первушина

— Людей Братства? — быстро переспросила Ксанта.

— Ну да, так мы их прозвали. Сами себя они зовут «клахс».

— Дай угадаю! На их языке это значит «люди»? Ну или в крайнем случае «настоящие люди»?

— Гм! Что-то вроде. А откуда вы знаете?

— Это любимый мамин фокус, — вставил Дреки. — Я вам потом объясню. Вы рассказывайте, рассказывайте.

— Сначала, как водится, было трудно. Венетта требовала для себя часть земли и привилегий при торговле с Братством. Мы немного повоевали. Ну лет пять-семь. Но, к счастью, удалось заключить военный союз с северными городами Божьего Носа, и с их помощью мы утихомирили венеттцев. Но остаются, разумеется, Люди Моря. С этими, похоже, вообще ничего не сделаешь. Получается так, что чем дальше мы забираемся вглубь, тем ближе к ним оказываемся.

— Постой немного! — прервала Ксанта Керви. — Почему вы зовете местных жителей, этих самых «клахс» Людьми Братства?

— Ну, это уж так повелось, — Керви замялся. — Они считают себя братьями или вроде того… На самом деле это сложно объяснить. Да и дело не в этом.

— Ладно, а что у вас с дивами?

— С дивами как раз на удивление все в порядке. У нас с самого начала был заключен договор, согласно которому мы должны были выводить на острова поровну колоний и оказывать друг другу помощь. Учитывая напряженные отношения с Венеттой и непредсказуемые визиты Людей Моря, обе стороны почли за лучшее этот договор не нарушать.

— И сколько колоний вы уже вывели? — поинтересовался Дреки.

— Две. Одна дивов и одна наша. Кроме того, в Хамарне, городе Людей Братства, живут и дивы, и люди Королевства. Но мы уже подошли к сути дела. Год назад мы основали новое поселение на Оленьем острове в полутора декадах пути от Хамарны. Это было весной. В конце лета в колонию отправились три корабля. Они должны были завезти жителям продукты, забрать пряности и соль, прежде чем начнутся шторма. Однако они не вернулись в назначенный срок. Тогда я сам снарядил корабль, — тот, на котором имел честь принимать вас, госпожа, — и мы без приключений добрались до Оленьего острова. Там мы обнаружили, что поселение покинуто. Ни единой живой души. Ни следа кораблей.

— Сколько там было человек? — поинтересовалась Ксанта.

— В колонии? Около сотни.

— Не считая женщин и детей?

— Нет, все вместе. Правда, далеко не все брали с собой семьи. Это была первая партия — в основном строители: плотники, кровельщики и так далее. Остальные должны были прибыть весной, уже в отстроенные дома.

— А солдаты среди них были? — поинтересовался Дреки.

— Среди колонистов — нет. Конечно, все мужчины умели владеть оружием и в случае чего могли дать отпор. Но профессиональных воинов там не было. На кораблях — другое дело. Практически все наши матросы — бывшие солдаты.

— А кстати, сколько человек было на кораблях?

— Точно не скажу, но от десяти до двадцати человек на каждом.

— Так мало? — изумился Дреки.

— У нас так принято.

Керви снова смутился. Было видно что разговор пошел о том, о чем чужеземный гость не хотел слишком много распространяться, и Ксанта сжала запястье Дреки. Тот понял, на что намекает мать, и сменил тему.

— Итак, там было полторы сотни человек, не слишком хорошо владеющих оружием. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что для двух-трех кораблей Людей Моря это пустяк. В порту рассказывают, что Люди Моря дерутся, как заговоренные.

— Люди Моря никогда не берут пленных, — возразил Керви. — А на острове мы не нашли ни одного трупа.

Он быстро глянул на Ксанту и отвел глаза.

«Странно. Ведет себя так, как будто врет, — подумала она. — Или стыдится чего-то. Чего? Почему? Зачем ему врать мне? Вообще, зачем я ему?»

— Значит, венеттцы, — продолжал Дреки. — Уж они-то берут пленных. Решили отомстить вам за старое.

— Я тоже думал об этом, — согласился Керви. — И оказавшись здесь, в Венетте, первым делом проверил тюрьмы. Это оказалось проще, чем я думал. Годовой запас соли, подаренный храму Айда, — и меня пустили всюду, куда бы я ни попросил. Но никого из наших в тюрьмах Beнетты нет. Впрочем, я не слишком надеялся на это. Венеттцы вряд ли сумели бы добраться до Оленьего острова и вернуться назад целыми и невредимыми.

— Так, может быть, они и потонули вместе со всеми пленниками? Хотя, если бы какие-нибудь корабли пропали на севере, слухи бы пошли сразу. Тар ле вещи в секрете не удержишь. В порту всех знают наперечет.

— Может быть, — с сомнением покачал головой Керви. — Только… Не знаю. Я пробыл на острове очень недолго, но мне показалось… у меня было ощущение…

— Что?

— Что колонистов никто не захватывал в плен. Дома не горели, не были разрушены. Наоборот — люди собрали вещи, привели все в порядок перед тем, как уйти. Они спешили, да. В одном доме мешок с мукой зацепился за гвоздь и порвался, его так и бросили на пороге. Но не было следов грабежа или отчаянного бегства. Клети закрыты, инструмент спрятан в подвал и накрыт мешковиной. 6 домах не осталось ни одежды, ни посуды, ни детских игрушек. Я… не знаю. Как будто их что-то напугало, но не до паники, понимаете? Но почему они ушли и куда направились, я не могу себе представить. И, честно говоря, это меня пугает.

— И вы поплыли в Венетту.

Керви вздрогнул и резко обернулся. Но это всего лишь Ингольда, давно стоявшая в дверях, решила наконец вступить в разговор.

— Точно, госпожа. Я приказал капитану моего корабля взять курс на Венетту. Я просто не видел другого выхода для себя и для всех нас. Во-первых, я в самом деле должен был убедиться, что дело обошлось без венеттских пиратов. Наверное, я даже надеялся на то, что все окажется так просто. Конечно, я не смог бы разом выкупить всех колонистов, и все же будь необходимость, мы собрали бы выкуп без большого труда.

— А во-вторых? — поинтересовалась Ингольда.

— Во-вторых, я вспомнил о госпоже Ксанте и приехал просить ее плыть с нами на Олений остров.

7

Оставшись одна, Ксанта вспомнила о подарке Дариссы и наконец открыла шкатулку. На алом бархате лежали два сморщенных, но, несомненно, человеческих пальца. Большие, с правых рук. Узнать эти пальцы «в лицо» Ксанта, разумеется, не могла, но догадывалась, откуда они взялись. К внутренней стороне крышки Дарисса приколола изящной булавкой с изумрудной головкой еще одну записку. В которой сообщала, что «другие два я оставила себе». Ксанта вздохнула и поморщилась. Чего-то подобного она и опасалась. Закрыла шкатулку, слезла с постели, опираясь на стул доковыляла до дверей и позвала: «Инги!» Ингольда тут же явилась, фыркая от праведного гнева.