Отражение в стекле (СИ) - Черненко Никита

– Теперь, возможно, не будет. Я боюсь, она могла что-нибудь лишнего подумать насчёт моей пропажи.

– Вы выкарабкаетесь, если у вас всё серьёзно, она простит эту пропажу. Будь я на твоём месте, я бы принял решение как можно раньше.

– Тебе легко говорить. Не тебе предлагают убивать невинных людей за то, что они сделали свой, пусть и не самый разумный выбор.

– Они не люди, Артём. Это зараза, паразиты на теле общества, препятствие на пути к новому будущему! Болезнетворные клетки постепенно заменяют собой здоровые, если нет иммунитета. Мы – иммунитет на огромном теле нашего народа!

– Неужели ты так слепо веришь в это? Что правительство, если бы была на то необходимость, не дала бы твою работу полиции?

– Правительству нет до нас дела! Там сидят такие же надутые деньгами крысы, которые уверены, что они остались без греха на душе! Бездействие – вот величайший и самый страшный грех, какой только можно возложить на себя! Не знаю как ты, а я лучше возьму на себя убийство ради великой цели, чем буду сидеть, сложа руки в выжидательной позе.

– Кем ты себя считаешь, если готов убивать, кого попало? Избранным?

– Я считаю, что убиваю не всех без разбору, но тех, без кого жизнь будет только лучше. Знаешь, сколько человек, сидящих на этом стуле, стояло на учёте? Имело условный срок? Или даже уже отсидело? Не знаешь, а я… я кое-что знаю. Они очень осмотрительно набивают татуировки, их легко отличить.

Валентин кашлянул и посмотрел на наручные часы.

– Ты ещё поймёшь. Я знаю, что тебе не нравится эта идея, – мне она тоже не симпатизирует. Мне больше по душе спокойный домик на берегу озера, и чтобы город под рукой, и работа человеческая, да жена-красавица с подрастающим сыном-гимназистом. Я расписал жизнь очень давно, но судьба решила всё за меня, не мне противится её воле. У тебя есть ещё три дня, за это время ты или поймёшь, что я прав, или мне придётся впервые убить и жалеть об этом ещё очень долго. Ведь про что-то я не врал, например про то, что мы скоро уезжаем, уж больно меня напрягает факт в виде Раскопина… – он смотрел сквозь Артёма, полный сомнительной задумчивости, чем ощутимо давил на грудь. – Оставлю тебя. Может, придумаю способ, чтобы ты мог есть самостоятельно, но на многое не надейся. Я в целом не предполагал, что кто-то доживёт до момента, когда придётся кормить жертву. Понимаешь, всё заканчивалось в рамках одного дня, нельзя мучать людей, как бы ни хотелось.

Учёный медленно пошёл на выход, но когда уже просунулся в дверь, замер, как будто раздумывая над чем-то.

– И кстати, тебе на телефон приходило сообщение с неизвестного номера, судя по всему, какая-то девушка, вполне может быть твоей возлюбленной. Спрашивала, куда ты пропал, и просила найтись поскорее. С твоего позволения, я не стал отвечать, но если хочешь, можешь придумать какую-нибудь легенду, чтобы она меньше волновалась. Я напишу слово в слово.

– Есть идея послать тебя и попросить не действовать мне на нервы, – огрызнулся Артём.

– Как знаешь, – Валентин пожал плечами и вышел за дверь.

– Ублюдок… Сущность, а ты из принципа молчишь, или притворяешься?

Сущность молчал, чем подливал масла в огонь.

«Вот он, в этом весь ты. Сбегаешь при малейшей опасности, как крыса с тонущего корабля. Впрочем и чёрт бы тебя побрал: хоть когда-нибудь можно побыть наедине с собой»

Артём от досады рванул руками. Он понимал, что это бесполезно, но чем дольше он так сидел, тем сильнее хотелось сделать хоть что-то, что разбавило бы это монотонное гудение. В один из таких толчков стул обнадеживающе скрипнул, но на этом всё и кончилось, юноша закрыл глаза и начал рисовать пейзажи. Воображения не хватало, то ли от гула, то ли от слабой боли в голове, но все картины выходили похожими друг на друга, всегда мрачные и порой даже отвратительные. Часто проскакивали эпизоды из рассказа Валентина: как он сидит посреди леса и с дикими глазами пожирает чей-то труп, свежая кровь стекает по подбородку, пачкает и без того грязную куртку. Этот момент проскакивал несколько раз, детали всегда менялись, но наполнение безумием глаза оставались. Потом к этому стали добавляться звуки: он чавкал, рычал, храпел, и всё делал с животным остервенением, у него удлинялись ногти, заострялись зубы, и вот он уже стал монстром.

«Отличная идея для книги…» – Артём рассмеялся про себя, после чего медленно проваливался в чуткий сон.

***

Вика вошла шумно, она посмотрела на спящего молодого человека и встала возле стола, с которого на неё смотрела блестящая рукоять ножа. Она только сейчас заметила, что руки мелко дрожали.

Схватила нож и замерла. Прислушиваясь к сопению позади, её всю разрывало изнутри, она пыталась представить, насколько разозлится Валя, если она сделает это. Страх, что в припадке злости её любимый сделает что-нибудь ужасное, сдавливал грудь, дрожь расходилась уже по всему телу. Вика никогда не могла решиться убить человека сама.

– Если пришла покончить с этим – пожалуйста, только побыстрее.

Виктория с испугом обернулась, подавив крик. Артём смотрел такими измученными глазами, что её невольно передёрнуло.

– Что он такого сделал, что ты согласилась помогать ему?

Девушка ещё немного постояла, всматриваясь в бледное лицо, затем положила нож на место.

– Тебе-то зачем это знать.

– Просто интересно, не более того. Что может послужить разменной монетой этому кошмару?

– Любовь, – на этом слове сердце больно укололось и голос сорвался, – тебе ведь это слово вряд ли что-то говорит.

– Ошибаешься. Я любил когда-то с такой же силой.

– И чем ты пожертвовал ради своей любви?

– Любовь не должна заставлять тебя приносить взамен что-либо. Её цена – ты сама. Мне жаль, что ты уверена в другом.

Вика подошла к нему и влепила пощёчину.

– Не смей мне указывать на ошибки! Я люблю его, слышишь?! Он думает, что ты сможешь стать частью нас, но это невозможно! Ты слишком слаб, чтобы чем-то жертвовать.

Артём рассмеялся так противно, что опять вызвал желание схватиться за нож.

– Не-е-ет, ты не любишь его. Ты просто привыкла быть с ним, как многие привыкают к одной и той же жизни.

– Закрой рот! – в глазах слегка помутнело от навернувшихся слёз.

– Ш-ш-ш… если он услышит, у тебя будут проблемы посерьёзнее моих.

– Ты так уверен? – Вика старалась придать голосу надменности, чтобы скрыть злость. – В отличие от тебя, я не умру через три дня.

– В отличие от меня, тебе придётся всю жизнь притворяться, боясь смерти. Моя учесть выглядит лучше твоей.

– Виктория! Что ты тут делаешь? – Валентин бесшумно вышагивал по пыльному полу. От каждого шага кожа девушки покрывалась мурашками.

– Ничего… милый. Хотела увериться, что он в порядке.

– Ты волнуешься за него?

– Немного. Что если он не сможет принять твоё предложение?

– Мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Если иного выбора не будет, я убью его, пусть и с большим сожалением.