Кремль 2222. Волоколамское шоссе - Константин Кривчиков

– Жаткниш, придурок, тебя не шпрашивали.

Вождь повернулся к Тиму. Тот стоял, сцепив руки за спиной и потея от напряжения. Сейчас могло случиться что‑то важное. Возможно, даже роковое. А он до сих пор не знает, что именно. И толком не готов действовать.

Кто среди этих трех уродов самый опасный? Наверное, Шуб с шестопером. Но он находится в отдалении, и одним внезапным ударом его не вырубишь…

– Тим, шлушай меня внимательно, – возбужденный голос Бужыра прервал лихорадочные размышления Тима. – Тебе выпала охромная шешть – шейчаш ты штанеш моим жатем.

От сильного волнения Тим ничего не понял. Поэтому, после небольшой паузы, спросил:

– Извини, Бужыр, я не разобрал. Кем я стану?

– Да жатем же! Вот, придурок!

– Не ругай его, Бужыр, – елейным голоском проговорил Ашаб. – Тим не может поверить в швое шшаштье. Тим, вождь шкажал, што ты штанешь его жятем. Понял?

– Вот и я ховорю – жатем, – пробурчал Бужыр. – Шехо непонятнохо?

– Я понял, – сказал Тим, хотя на самом деле по‑прежнему почти ничего не понимал. Точнее, не мог вообразить и постичь. – Я просто не верю в свое счастье.

– Шейшаш поверишь, Тим.

Колдун хлопнул в ладоши, и из‑за бетонной опоры в углу подвала появились три фигуры в цветастых обмотках. Они двигались медленно и торжественно, наполненные важностью происходящего события. В центре маленькой процессии выступала старшая дочь вождя Кухе. Именно выступала, потому что это существо физически не могло перемещаться быстрее черепахи – представьте себе трехсотлитровую бочку на коротких и кривых лапах толщиной с ноги слона, и сразу все поймете.

С боков «невесту» поддерживали под руки прислужники Ашаба в конических колпаках. Кухе довольно улыбалась, обнажая желтые, местами кариесные, зубы – целых пятнадцать штук, что по меркам «мусорщиков» считалось настоящим богатством. Дополняли облик «юной красавицы» жидкие и редкие пучки рыжих волос, украшенные, по такому случаю, костяным гребнем.

Вот здесь у Тима отвисла челюсть. Дошло до него, наконец, какую «шешть» ему оказал вождь. А колдун, между тем, заливался соловьем:

– Ты шшаштлившык, Тим. Шейшаш мы это дело оформим. Шлышыш, Тим? Да приди ты в шебя, наконеш.

– Я пришел, – промычал Тим. – Просто… это как‑то все сразу.

– Именно! – воскликнул Ашаб. Он, похоже, упивался своей ролью – не каждый день вождь выдает замуж дочь. – Именно – вшо шражу, Тим. Шейшаш мы проведем шеремонию. Это ошень проштая шеремония, не переживай. Вшего нишэго, и ты получишь швою крашавишу. Вождь хошет, штобы ты приштупил к делу уже этой ношью.

– Вешером, – поправил Бужыр. – Шехо ждать до ноши? Пушть приштупает шражу. У меня ешо младшая дош ешть.

– Приштупишь шражу, – продублировал пожелания будущего тестя колдун. – Раньше ляжешь, пожже вштанешь. – Он хихикнул. – Так вот, о шеремонии. Она шовшем проштая. Шейшаш мы пуштим кровь шамке хомо. Ты надрежешь ей вену, кровь нашедим в кружку, и вы ш Кухе это выпьете. Потом пошелуетешь, как положено. Ну и мы ш вождем, понятно, крови выпьем. Понял?

Тим не отвечал, потому что онемел от жуткой картины, нарисовавшейся в сознании. Но Ашаб пялился на него почти в упор, и Тим нашел в себе силы произнести:

– Нет, не понял. Мне говорили, что хомо должна умереть утром.

– Она и умрет утром, Тим. Шейчаш ты лишь немного пуштишь кровь. Потом мы перетянем ей руку, и пушть живет до утра. Понял?

Тим машинально кивнул.

– Вот и молодеш. Пошли.

Ашаб цепко ухватил Тима за локоть и подвел к Алене. Девушка приподняла голову и посмотрела на Тима. В ее глазах читался невыразимый ужас. Между тем, сбоку уже подбежал один из прислужников Ашаба с кружкой, изготовленной из половинки черепа. И, радостно оскалившись, замер в ожидании предстоящего зрелища.

– Держи, Тим. – Колдун протягивал Тиму кинжал, держа его за клинок. – Надрежешь ей вену и вшо будет в порядке. Вот ждеш режь, повыше – много крови не надо.

Он плотоядно улыбнулся.

«Ну, вот и все! – подумал Тим. – Дальше тянуть нельзя. Беру кинжал и бью Ашаба под челюсть. Потом засаживаю в бок этому уроду в колпаке. А дальше – как получится».

Он посмотрел Алене в глаза и почти по слогам произнес:

– Ты не умрешь.

– Шэго ты шкажал, Тим? – удивился колдун.

– Это заклинание, – сказал Тим. – Это значит, что всем настал капец.

Однако он не успел взяться за рукоятку кинжала. Потому что из‑за его спины вдруг вынырнула худенькая ручонка с птичьими пальцами‑коготками и шустро выхватила кинжал из пальцев колдуна. Еще через мгновение Тим услышал писклявый голос:

– Не надо ему давать оружие, Ашаб. Тим очень устал. Правда, Тим?

Тим резко обернулся. Рядом с ним стоял Пуго и гнусно ухмылялся, кривя узкий, словно шрам, рот. Вот, гнида!

Кровь вскипела в жилах. Он разом все понял и вскинул руки, чтобы схватить шама за тонкую шею. Но мутант опередил его. В голове Тима как будто разорвалась граната – он ослеп от яркого света и одновременно почувствовал леденящий сознание холод. После чего, перестав что‑либо ощущать, рухнул на пол у ног усмехающегося шама.

– Што это жнашыт, П‑пуго? – ошарашенно проблеял Ашаб.

– Это значит, что хомо хотел тебя убить. А я спас тебе жизнь. Теперь ты мой должник. Понял?

– П‑поня‑ял. Но што шлушылошь?

– Жаткниш, придурок! – рявкнул Бужыр. – Жабирай вшех и убирайша на фиг! И ее тоже жабирай.

Он показал на оторопевшую Кухе, которая стояла с плаксивым выражением на физиономии. «Девица на выданье» явно ничего не поняла, кроме одного, но чрезвычайно печального, обстоятельства – первая брачная ночь откладывается на неопределенный срок. И собиралась по этому поводу устроить вселенский плач.

Ее папашу, однако, страдания дочери совсем не интересовали. Он приблизился к шаму и почти прошипел ему в ухо:

– Пухо, я тоже нишэхо не понял. Тим, он што – ижменшык? Зашем ты ехо вырубил?

– Не знаю, как по поводу измены, Бужыр… – Пуго задумчиво потеребил себя за кончик длинного носа. – С этим еще придется разбираться. Но я успел прочитать его мысли. Он хотел убить Ашаба и этого, как его…

Шам ткнул пальцем в одного из подручных колдуна.

– Ехо жовут Хнуш, – подсказал вождь.

– Ну да, его – Гнуса. Тим так и подумал – засажу в бок уроду.

– Но пошему он такое подумал?

– Он не просто подумал, Бужыр. Он уже собрался это сделать. Почему‑то он на них очень сильно разозлился. И я нанес ему ментальный удар – иначе он бы точно прикончил Ашаба.

– Может, и надо было ехо приконшыть, придурка, – пробормотал вождь. – Но мне вшэ равно непонятно… А друхих мышлей ты не прошытал?