Маугли 1. Конец отпуска. - Павел Казаков

встаю, держа руки за головой. Он может увидеть пистолет, если тот выделяется под кофтой, а может не увидеть. Врал я Крапиве, что волновался на лавочке. Вот сейчас я волнуюсь. Эти мысли лёгким фоном присутствуют в голове ни капли не мешая сосредоточиться. Вот он опускает мою левую руку, заводит за спину и продевает в петлю наручников. Теперь он должен опустить мою правую руку, завести её за спину, продеть в петлю и затянуть наручники. После этого я перестану быть опасным. Левой рукой он держит меня за запястье моей левой руки.

Начинаю!

Я выворачиваю левую руку из его захвата, сам хватаю его за запястье и резко разворачиваюсь левым плечом вперёд. Вова делает шаг вперёд, я шаг назад. Он оказывается между мной и Фёдоровичем. Стрелять тот не может, спасибо мощной фигуре Вовы, она полностью меня закрывает. Череватов-старший ведёт пистолетом за мной, но не успевает, так как я укрылся за телом сына. Выстрел не звучит. Я толкаю Вову что есть силы на папу, тот сопротивляется, но всё равно делает шаг в его сторону, чем ещё больше загораживает меня. Мы с Вовой одновременно тянемся за пистолетами, Фёдорович смещается в сторону, чтобы перевести прицел на меня. Он делает это уверенно и быстро. Я не успеваю достать пистолет, как звучит первый выстрел. Пуля пролетает рядом с правым плечом, так как я успеваю увернуться. Ствол у Фёдоровича прыгает вверх, у меня появляется доля секунды. Я успеваю достать пистолет, но не успеваю, его направить на Фёдоровича. Второй выстрел! Моя голова просто телепортируется на десять сантиметров вправо, и пуля проносится мимо. Вот это реакция! Отмечаю краем сознания, что Крапива уже на ногах и несётся к машине. Никто в неё не целится. Я успеваю наконец направить руку с пистолетом на Фёдоровича, как звучит третий и четвёртый выстрел. Третий это снова Череватов-старший, а четвёртый – его сынуля. Ганфацтеры, блин!

Я уворачиваюсь, от выстрела папы и не уворачиваюсь от выстрела сына – тот и так стреляет мимо. Теперь моя очередь, но убивать никого из них нельзя. Быстрее всего получится прицелиться в старшего. В него и стреляю. Правая рука Фёдорыча брызгает кровью. Отлично, но ещё далеко не всё. Вова развернулся в его руке пистолет, он уже понял, что я очень быстр и целится мне в корпус. Я ускоряюсь на максимум, ноги толкают тело в сторону, рука Вовы смещается вслед за мной, но недостаточно быстро. Я же успеваю навести на его руку пистолет и выстрелить. Пуля попадает ему в запястье правой руки, брызгает кровь, пистолет вылетает из руки. Я смещаюсь к Череватову-старшему и бью по запястью здоровой руки, которой он уже успел перехватить пистолет. Второй пистолет летит на землю.

Я подпрыгиваю к Вове и бью его ногой туда, куда он совсем не готов. Судя по округлившимся глазам, Вова на время забыл даже о боли в раненом запястье. Он со стоном падает на землю. Я направляю пистолет на Череватова-старшего и скороговоркой будто очень спешу – ну, а так оно и есть – приказываю:

– На землю лицом вниз!

Тот послушно садится на колени, после чего валится на живот. Я стряхиваю с руки так и не затянутые наручники, подхожу к Вове, переворачиваю его лицом вниз и со всей силы стягиваю наручники на его запястьях. Ему, наверное, сейчас так даже лучше, чтобы кровь остановить. Подбегает Крапива с пистолетом в руке.

– Этого на заднее сиденье! – сказа я ей.

– Вова, будешь шалить, умрёшь. Мне с кем-то из вас поговорить надо, но с папой удобнее. Понял? – Вова молча кивает. Глаза ненавидящие, но силу за мной признаёт. Сейчас, очевидно, просчитывает варианты, как вернуть инициативу, ну, пусть просчитывает. Главное, чтобы в машину сел.

– Анатолий Фёдорович, ты тоже на заднее сиденье садишься. И тоже не выпендриваешься. Доступно объясняю?

– Ублюдок, ты об этом пожалеешь! – как-то не клеится у нас взаимопонимание. Не готов пока Фёдорыч передать бразды правления в мои руки. Но это пока.

– Слушай меня, тварь! Здесь твой сын. Мне для разговора только один из вас нужен. Ты должен быть счастлив, что я вам обоим место в этой машине выделяю. Либо ты поедешь с ним, либо ты поедешь один, а его труп останется здесь. Быстро в машину! Сядь и помалкивай! Понял?

– Понял. Я сяду.

– Встал и пошёл.

Анатолий Фёдорович, зажав рану в правой руке, подошёл к машине и сел на заднее сиденье.

Я захлопнул дверь и обратился к Крапиве.

– Сядь в Ауди и едь за город, куда мы планировали. Связь также держим. Я за тобой.

– А как ты с ними?

– Они раненые, неопасные, как только за город выедем, свяжу плотнее.

– Хорошо, – партнерша развернулась и побежала к своей машине.

Я быстро сел на место водителя. Чёрт, на этом космолёте, я ещё не летал. Я залип на панель управления. Машина была заведена. Но что и куда двигать было не ясно. Я какое-то время тупил, но всё оказалось проще, чем я думал. Машина поехала. Эту часть города я знал неплохо, поэтому рулил достаточно уверенно. Периодически проверял пленников Восприятием.

– Значит так, Череватовы, – обратился я к пленникам, – не мешаете мне ехать, дольше проживёте. Вова, оттопырь любой палец на левой руке. Мизинец. Сейчас большой. Сам такой!

Последнее прозвучало в ответ на средний палец.

– Теперь поняли, что я вас обоих и без глаз вижу? Поняли. Так вот, пистолет у меня под рукой, шалить не рекомендую.

Меня обматерили, но без задора. От бессилия, скорее. Хотя я не обольщался, эти двое не сдались и будут искать варианты решить со мной вопрос. Я тем временем нагнал неспешно едущую Ауди Крапивы и пристроился за ней.

– У меня всё спокойно. Едем, куда планировали, – проинструктировал я её в наушник.

– Хорошо. Будь осторожен с ними.

– Конечно.

На заднем сиденье ворочались и матерились. Матерились в основном от боли. У младшего Череватова, видимо, было достаточно сильно повреждено запястье, после чего ещё и стянуто пластиковым наручником, что ему удовольствия от поездки не добавляло. У старшего прострелена рука, но, насколько я успел заметить, кость цела. Тем не менее рана кровавая. И Анатолий Фёдорович просто пытался её зажать здоровой рукой.

– Слышь, Леонид, или как там тебя звать… Маугли, – обратился ко мне Череватов-старший, –