Ересь Хоруса: Омнибус. Том IV - Дэн Абнетт

Несмотря на совершенно неожиданную и нечеловеческую природу врага, битва за Спокойствие шла как часы в соответствии с планами космодесантников. Ксеносы наступали, а Дети Императора заманивали их вперёд, имитируя бегство и нанося тяжёлые потери. Воины III легиона знали каждый метр земли, рассчитали оптимальные линии огня и зоны поражения, перед каждым выстрелом заранее решалось, как долго удерживать позиции, куда отступать и как использовать каждое изменение хода битвы. Известно, что претор Абисар сказал, что это была даже не битва, а «…исполнение принятого решения». Потери чужаков росли всё быстрее, существа спешно высылали подкрепления с кораблей на орбите, пока их просто не осталось. Наконец, чужаки начали выжигать поверхность, пытаясь получить преимущество. И когда первые энергетические столпы обрушились на Спокойствие, уцелевшие имперские корабли начали внезапную отчаянную атаку — запланированный жестокий удар в упор, ведь направившие орудия вниз чужаки сделали себя уязвимыми. За считанные минуты от семи из девяти кораблей ксеносов остались лишь обломки, кристаллическая пыль и вспышки необычной энергии.

Не выдержавшие ужасных потерь ксеносы бежали через варп-врата, бросив воинов на поверхности Спокойствия, где их быстро истребили. Не прошло и года, как Военный Совет издал указ об истреблении неизвестных чужаков, напавших на III легион на Спокойствии, и возглавляемый Ультрамаринами экспедиционный флот прошёл через варп-врата, обнаружил кристаллические миры в изолированном скоплении газовых гигантов далеко на галактическом севере и зачистил их. Однако взятие Далинитских Врат стало пустой радостью, ведь в течение десятилетия после очищения региона вся система активных врат медленно угасла и стала полностью инертной. Их работа так и осталась неразрешённой загадкой.

Катары были замкнутой цивилизацией недочеловеков, зародившейся в эпоху Раздора в системе Кенуит и неизбежно отдалившейся от чистоты человеческого облика и братства людей. Говорят, что высокие, очень стройные существа с тонкими руками и впалыми глазами двигались с продуманной грацией и мало говорили. Их городами были протянувшиеся под поверхностью лун и планет обширные сети каменных и металлических туннелей. Катары были технических продвинутым народом, но, похоже, применяли своё искусство лишь для создания городов, звездолётов и оружия. Между родами, городами и лунами постоянно велись ритуальные войны, регулируемые сложными правилами и принципами, являвшимися основной формой общественных споров. Искусство, философия, музыка, архитектура и технология — всё было связано с войной, но войны катаров не были похожи на войны Империума. Важнее всего были способности отдельных воинов, и соответствующим был подход к бою.

Когда флот Детей Императора обнаружил катаров, сначала казалось, что покорение может пройти бескровно. Катары не оказали сопротивления и не пытались задержать войска Империума. Они приняли посланников и слушали наши обещания и завуалированные угрозы со спокойной серьёзностью. Ситуация ухудшилась лишь когда командор-лейтенант Абдемон прямо спросил, покорятся ли катары Империуму. Посланники недочеловеков молча ушли. Их ответом стал боевой корабль.

Корабль катаров прибыл один. Быстрый, маленький и вооружённый радиационным оружием, он уничтожил лёгкий крейсер «Локриан», прежде чем сам получил повреждения и отступил. Спровоцированный Абдемон приказал атаковать самый крупный город-комплекс катаров, который смогут найти авгуры флота. Орбитальная бомбардировка разрушила верхние уровни, и когда высаживались Дети Императора, подгорные города уже пылали.

Ожидавшие жестокого сопротивления легионеры вместо этого встретили одиноких воинов-катаров, которые атаковали в одиночку и по очереди в нарушение всех тактических понятий и доктрин. Одетые в многослойные кольчуги из необычного металла воины сражались керамическими топорами с клинками в форме листьев, пылавшими как звёзды плазменными копьями и мечами из чёрного стекла, чей лёгкий удар мог рассечь керамит. Их владение оружием поражало даже Детей Императора. Как сказал имажист Бешиналь: «Катары сражаются так, как другие дышат и ходят. Инстинкты клинка у них в крови, а его шёпот на губах». Каждое нападение уносило жизни как минимум одного легионера, иногда стройные мечники вырезали целые отделения, но потери не замедляли наступления, и спустя несколько часов Дети Императора уже глубоко спустились под землю.

Когда сотни воинов погибли в явно безумных ошеломительных атаках, вновь появились послы катаров и предложили Детям Императора перемирие и встречу, на что легионеры согласились. Катары предложили Детям Императора покончить с войной в бою не всех воителей, но лишь двоих. В поединке сойдутся чемпионы, один из которых будет представлять Империум, а другой — катаров. Воители сразятся не только ради себя, но и всей цивилизации. Невероятно, но Абдемон согласился и сказал, что станет чемпионом Империума.

Собрались зрители. Между армиями ждал чемпион катаров. Его звали Хамая — или так гласят хроники. Вооружённый парными чёрными топорами, покрытый тёмной кольчугой, тонкий как веретено и превосходящий ростом любого космодесантника. Навстречу Хамае вышел Абдемон в выкрашенном тирским пурпуром доспехе. В его руках был меч — «Просвещение», дар терранских оружейников с Ионического плато. Говорят, что первым ударил Хамая и пролил кровь командора. Поэт Картидимус описал все удары поединка, оба воина резали, петляли, делали выпади и контрвыпады, приходили в себя, били, кололи, рубили и двигались в жуткий унисон. Наконец, когда оба были покрыты кровью, Абдемон вонзил меч под правую руку Хамаи. Чемпион катаров дрогнул, и Абдемон вонзил кончик сабли в горло Хамаи.

Когда их чемпион рухнул на землю, послы катаров низко поклонились Абдемону. Поднявшись, они провозгласили, что их народ победил враг равной чести, но лучший в бою. Отдав приказ, лидеры катаров бросились на мечи перед Детьми Императора. И на всех планетах каждый катар последовал за своими вождями, их города стали могилами.

Некоторые из воинов Империума говорили, что стоит разорить опустевшие миры и начать перезаселение. Однако Абдемон и Дети Императора провозгласили, что планета катаров станет погребальным миром. Города останутся нетронутыми, пока время не разрушит их, а тела создателей не обратятся в пыли. У мертвецов взяли реликвии, чтобы катары не остались забытыми: тело, оружие и доспехи Хамаи поместили в стазисный гроб, а с каждого убитого Детьми Императора воина взяли трофеи. Говорят, что Абдемон и легионеры его когорты научились сражаться оружием катаров и использовали его до конца Великого крестового похода. Сам же Абдемон пал от клинка одного из своих вероломных капитанов на полях смерти Истваана-3.

Летописцы были странствующими художниками, мудрецами и хронистами, сопровождавшими войска Великого крестового похода согласно эдикту и лицензии. Следуя за экспедиционными флотами и войсками завоевателей, они увековечивали увиденное в словах, снимках, картинах, скульптурах, музыке и прочем творчестве. На протяжении большей части Великого крестового похода они существовали с позволения отдельных командующих, их присутствие среди легионов терпели одни, и запрещали остальные. В первую категорию входили Дети Императора, среди чьих флотилий находилось необычайно много летописцев, что в других легионах иногда вызывало неодобрение и даже презрение. Из-за такого гостеприимства многие из лучших творцов и художников следовали за Детьми Императора, некоторые даже говорили, что вокруг 3-го легиона возник настоящий культ эстетизма. Тому причиной готовность Детей Императора принять артистов, тяга легиона к эстетике и желание, чтобы деяния воинов и Великого крестового похода увековечили в стихах. Сам Фулгрим спонсировал создание многих произведений искусства, а его покровительство в те времена считалось величайшей похвалой мастерства.

Летописцы стали официальной частью Великого крестового похода после утверждения Ордена Летописцев имперским эдиктом, изданным после Триумфа на Улланоре. С этого момента все легионы и войска должны были принять летописцев, увековечивавших подвиги воинов и достижения Имперума. Официальный статус привлёк в ряды летописцев тысячи людей, среди них известных деятелей культуры, таких как Игнаций Каркази, Валора Риен и Секетина Дей. Многие погибли в начале войны, а другие просто исчезли в неразберихе, их судьба так и осталось неизвестной. Выжившие были расформированы. Многие труды летописцев засекречены, а некоторые, особенно созданные в конце под покровительством Детей Императора, слишком опасны по замыслу и сути, и потому обречены на забвение.