Рыцарь курятника - Эрнест Капандю

– Ну, месье де Ростен, – сказал король молодому пажу, – вы похожи на купидона, старающегося спрятаться.

– Ах, государь! – отвечал маленький шалун. – Если бы у меня были лук и колчан…

– Что бы вы сделали?

– Я пронзил бы сердце вашего величества всеми моими стрелами.

– Для кого, господин купидон?

– Для всех хорошеньких женщин, государь.

Король расхохотался.

– Кстати, – продолжал он, – теперь мой гнев утих; объясните-ка мне, каким образом две недели назад вы принудили меня лечь спать без прислуги?

– Ах, государь… – сказал паж, кланяясь.

– Отвечайте, отвечайте!

– Ваше величество приказываете мне сказать все?

– Да. Как вы успели помешать моей прислуге войти и уверили всех, что я уже лег?

– Государь, – отвечал паж, потупив глаза, – я вам скажу всю правду. Однажды я разговаривал с моим другом Люжаком…

Он указал на пажа, державшего зеркало напротив короля.

– Я ему говорил, – продолжал он, – что считал бы величайшим счастьем в одиночку служить королю! Люжак стал насмехаться надо мной и уверял, что мое желание никогда не будет удовлетворено. Это меня очень задело, и я побился об заклад, что когда-нибудь я один заменю всю прислугу, а Люжак держал пари, что нет.

– А-а! – протянул король. – И что же далее?

– Однажды вечером я остался один в передней; было около полуночи; я притворился спящим на скамейке. Швейцар, не видя меня, вышел. Я тотчас запер двери «гвардейской залы». Когда настало время вашему величеству ложиться спать, пришли дежурные и, найдя дверь запертой, постучались; я не отпер, промолчал и погасил свечи. Тишина и темнота заставили всех подумать, что они пришли слишком поздно и что король уже лег спать. Они ушли очень встревоженные. Тогда я опять зажег свечи и стал ждать. Бине ничего не знал и вышел из вашей спальни, и ваше величество тотчас же при-

шли. Вы казались удивленным, не видя дежурной прислуги, и я имел счастье один служить вашему величеству. Так я выиграл пари.

Король громко расхохотался.

– А ведь правда, – сказал он, – и просто невероятно! Теперь будут рассказывать, что один негодный паж имел смелость принудить короля французского лечь в постель почти одного, чего не осмелился бы сделать ни один из самых могущественных государей Европы, и этому рассказу не поверят. Однако вот виновник этого события! Но знаете ли, милостивый государь, что вы заслужили бы с моей стороны формальное объявление войны.

– Ах, государь! – вскричал паж Ростен, падая на колени и сложив руки. – Я сдаюсь – я ваш пленник!

Король улыбнулся ему.

– Встаньте, – сказал он, – я уже вас простил и опять прощаю. Но в другой раз, господин французский рыцарь, подумайте лучше о соответствии сил.[16]

Ростен с любовью поцеловал руку, протянутую ему королем.

Людовик XV в частной жизни был всегда добр, прост, любезен и снисходителен.

«В Шуази, в Рамбулье, – говорится в записках Ришелье, – король разговаривал так фамильярно, что придворные забывали иногда, что он французский король; он не давал им почувствовать, что они его подданные, ужинал с ними за одним столом, без церемоний, играя роль радушного хозяина, особенно в Шуази, как простой помещик в своем деревенском доме».

Доже кончил странную прическу короля.

– Кстати, – поинтересовался Людовик, – как здоровье вашей дочери, Доже?

– Хорошо, государь. Даже очень хорошо. Ваше величество слишком милостивы, справляясь о ней каждый день.

– Она выздоровела?

– Совершенно. Вот уже три дня, как она выходит.

– Да? Кене мне сказал, что уже нет никакой опасности и что она скоро окончательно выздоровеет; Пейрони говорит то же самое. Я бы хотел видеть ее, Доже, я вам уже говорил.

– Но нынешней ночью желание вашего величества может быть исполнено.

– Как?

– Дочь узнала от меня сегодня, что ваше величество изволите ехать на маскарад, и упросила меня взять ее вместе с ее приятельницей Нисеттой Рено. Я обещал, так что буду на маскараде с моим сыном, дочерью и ее приятельницей, и, если ваше величество пожелает видеть Сабину, я сам представлю ее вам.

С этими словами Доже отступил на несколько шагов.

– Все, ваше величество причесаны, – сказал он.

В дверь комнаты постучались. По знаку короля Ростен побежал открывать.

– Герцог де Ришелье! – объявил он.

– Войдите, герцог, я сейчас буду готов, – сказал король.

Ришелье вошел.

В больших залах ратуши была толпа, блестящая, шумная, веселая, оживленная, в костюмах всех возможных видов и цветов.

Купеческий старшина и его помощники пригласили всех знатных и богатых особ. Даже среди мещан выбрали самых хорошеньких работниц и гризеток и нарядили их в изящные костюмы. Тут виднелись «тритоны», которые махали своими плавниками и любезничали с «нимфами Дианы»; там «сатиры» танцевали со «жрицами Весны»; далее «грации» с приятной улыбкой следовали за «людоедами», готовыми их пожрать; «сирены» танцевали с черными «демонами»; возле них жеманная «Минерва» прыгала в контрдансе с «Марсом», «Телемак» разговаривал с «Калипсо», «Геркулес» преследовал «Омфалу», «Андромаха» слушала лесть «морского чудовища», а «Амур» нашептывал комплименты «вражде», приятно ему улыбавшейся. Все это перемешивалось с турками, американцами, китайцами, цыганами, испанцами, зефирами, арлекинами, летучими мышами, в черных, красных, зеленых, синих, желтых, белых, золотистых, серебристых домино. Однако преобладали восточные костюмы. Несколько лет уже, как Восток был в моде. Галлан перевел «Тысячу и одну ночь», а Монтескье написал свои «Персидские письма», Вольтер – «Заиру». Поэтому на маскараде было много «гурий», «султанш» и «баядерок».

Около полуночи бал был в полном разгаре. Инкогнито короля было сохранено. Он прогуливался среди толпы и наслаждался этим любопытным зрелищем. Ришелье, Таванн, Субиз и другие приближенные в более или менее странных костюмах следовали за королем. Купеческий старшина приготовил для короля маленькую гостиную на случай, если Людовик XV захочет отдохнуть или поговорить, удалившись от вихря танцев. Эта маленькая гостиная, вся убранная зеленью, называлась «гостиной цветов».

Опираясь на руку Ришелье, тонкий, едкий разговор которого очень его забавлял, король проходил по большой зале, когда к нему почтительно подошла маска, говоря шепотом:

– Государь, угодно вам видеть мою дочь?

– Вашу дочь? – повторил король. – А! Это вы, Доже? Охотно. Где она?

– Там.

– Одна из этих очаровательных цыганок, которые проходят передо мной?

– Да, государь.

– Которая из них ваша дочь?

– Которая повыше.

– А другая?