Ад, или Александр Данилов - Жанна Даниленко

Часть 39

Как только машина Данилова выехала со двора и Катя закрыла ворота, Ася засобиралась домой.

— Ну, всё, пойду я. За пациента больше можно не волноваться — он в надёжных руках, — с грустной улыбкой произнесла она.

— Да погоди ты, куда торопишься! — остановила её Валерия Павловна. — Можно подумать, что у тебя дома семеро по лавкам. Пойдём на кухню, стряпать поможешь, а то, небось, за всю жизнь так готовить и не научилась, всё всухомятку перебиваешься. А как вернутся наши мужчины, так на стол накроем, пообедаем. Сейчас супчик с фрикадельками по-быстрому сварганим. Катюша до колледжа тесто на булочки поставила, самое время печь. — Она улыбнулась Асе, давая понять, что всё про неё знает и мысли даже читать умеет. — Что ты бегаешь от него? Думаешь, так он тебя заметит да о чувствах твоих догадается?

Ася вздохнула.

— Лучше б не догадывался. Да и не посмотрит он никогда в мою сторону. — Сама не заметила, как произнесла мысли вслух.

— Дура девка, — махнула на неё рукой Валерия Павловна. — Не надо, чтобы он достоинства твои разглядывал, надо, чтобы вы оба в одну сторону смотрели, чтобы общность была. Ему друг нужен, а не любовница. А ты подходишь по всем параметрам: и профессия у вас одна, и к детям ты к нашим, как к своим. Мишку-то любишь, я же вижу. И Гошу знаешь почти с рождения. Сколько ему было, когда ты к бабушке переехала? Года четыре? Всё, хватит болтать, пошли готовить. Кто тебя научит, как не я. А тебе эта грамота ох как пригодится.

Ася не стала уточнять, чему её собиралась учить Валерия Павловна, и покорно прошла в кухню, где над булочками колдовала Катюша.

Посмотрела и позавидовала. Всё у Кати ладно: и руки растут откуда надо, и голова на месте, и житейским умом богата, хоть и молоденькая совсем. Мудрая не по годам. Человек, в котором всё прекрасно, как Чехов говаривал: «и душа, и мысли».

Глянула во двор, где ещё недавно стояла Даниловская машина. С собой Асю он, ожидаемо, не позвал, но обиднее было, что даже спасибо не сказал. Всё же первую помощь Гоше она оказывала. Захотелось уйти, совсем чужой здесь себя почувствовала.

И Валерия Павловна словами своими душу бередит. Зачем ей это? Чему учиться? Умеет она готовить, пусть и не так споро и вкусно, как Динина свекровь, но умеет и вполне сносно. Это для себя что-то делать лень. Можно и всухомятку, или картошки пожарить, так, по-быстрому. Вон Мишка, когда у неё ночует, с удовольствием ею приготовленное наворачивает. И словно в подтверждение её мыслей, на кухню влетел Мишаня, увидел Асю, улыбнулся и влез к ней на руки. Ася же поцеловала его в макушку, прижала к себе, и так хорошо ей стало, тепло — не отпускала бы его никогда. Мишка пробуждал в ней материнские чувства, его защитить от всего мира хотелось. Прижалась щекой к курчавой голове малыша, а он обнял её и затих.

— Мишаня за всеми Гошкиными делами не спал днём. — Валерия Павловна с обожанием глянула на внука. — Ну, ничего, сейчас мы его накормим, и уснёт. Правда, Саша ворчать станет, что не вовремя, а всё потому, что потискать сыночку не успел. Любит его, как родного прямо.

Асе стало обидно за Сашу. Пусть Миша сын Павла, но другого отца кроме Данилова мальчонка не знал. А сколько души и сил в него Саша вкладывает! Как можно подчёркивать, что не родной он? Вот так вырастет Мишка, а тут доброжелатели ему и объяснят, что отец и не отец вовсе, а так, никто. И что потом? Как растолковать пожилой женщине, что неправа она? Да и надо ли? Ведь сама Ася в этой семье совсем никто, а потому мнения её никто не спрашивает.

Суп подоспел, булочки испеклись и остывали. Мишку Ася накормила, потому что пацан решил есть не слезая с рук, а как насытился, обнял Асю, да так и уснул.

Отнесла она ребёнка в кроватку, уложила, укрыла цветным детским флисовым одеяльцем с оранжевым жирафом и белыми облаками на жёлтом фоне, оглядела комнату, двуспальную, идеально застеленную кровать. Вспомнила свои посиделки здесь с Диной, которая дружила с ней, несмотря на разницу в возрасте. Многое вспомнила, ведь о жизни подруги знала гораздо больше Саши. Поцеловала мягкие светлые кудри ребёнка, вышла из спальни и решила не дожидаться Данилова с Гошей. Зачем? Нет ей места в этой семье, и в сердце у Данилова даже крошечного уголочка для неё не найдётся. Там только Дина.

Вот с этими мыслями и отправилась она домой, в бабушкину хату.

Шла и придумывала историю своего счастья. Пусть глупую и несбыточную, но такую красивую. А главным героем в ней был Данилов: родной, ласковый, любящий и любимый.

Как же хотелось убедить себя в том, что она давно взрослая и сказки не про неё. Но как только ей это почти удавалось, маленькая девочка в розовых очках поднимала голову и напоминала, что в Данилова она умудрилась влюбиться дважды. Первый раз, когда Дина рассказывала о своей единственной любви, об отце Кати, и второй, увидев самого Александра с Мишкой на плечах в сопровождении Валерии Павловны.

Подло? Да, подло мечтать о муже подруги. Вот поэтому Ася и прекратила всякое общение с семьёй Дины, как только Данилов у них обосновался. Но бросить подругу в тяжёлый период, отвернуться от неё Ася не могла. Она была искренне привязана к Дине, оставаясь с ней до конца, заходила, пока дома никого не было. Вернее, почти до конца, до того момента, пока Саша не попросил забрать Мишу, чтобы мучения матери не оказали пагубного влияния на и так хрупкую психику ребёнка.

Не успела войти в дом, как задребезжал телефон. Звонила мать. Ася прекрасно знала, что та скажет — разговоры повторялись от раза к разу, — но как бы ей ни хотелось сделать вид, что она не слышит звонка, ответить придётся.

— Да, мама, — произнесла она.

— Ася! Мы с Егором Филипповичем тебе место в городе нашли. Так что собирайся и приезжай. Дом бабушкин продавай за сколько дадут, и мы ждём тебя. — Ася подняла глаза к потолку, именно этого она и боялась — в очередной раз услышать, что мать с отчимом нашли работу, ту самую, которая нужна непутёвой и неблагодарной дочери. Ведь её растили, учили, будущее светлое прочили, а она родительские надежды оправдывать не спешила: клиническую ординатуру бросила, отчима подвела, уехала к бабке в деревню и возвращаться не собиралась. — Ася, ты не слушаешь меня совсем! — возмущалась мама. — Ты представляешь, какая это перспектива? Сам Лисицин тебя приглашает! Это такая честь, такие возможности!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍