К новой свободе: Либертарианский манифест - Мюррей Ротбард

У изоляционизма есть привкус чего-то правого; нейтралитет и мирное сосуществование звучат на левый лад. Но смысл у всего этого один — против войны и политического вмешательства в дела других стран. Такой была позиция противников войны на протяжении двух столетий, будь это классические либералы XVII и XIX веков, леваки периода Первой мировой и холодной войн или реакционеры периода Второй мировой войны. Эти противники интервенционизма крайне редко выступали за буквальную изоляцию. В целом они были противниками вмешательства в дела других стран и выступали при этом за экономический и культурный интернационализм, т.е. за свободу мирной торговли, инвестиций и перемещения людей между странами. Все это образует основу либертарианской позиции.

Либертарианцы выступают за изгнание государства из всех сфер общественной жизни, за передачу тех функций, с которыми сегодня едва справляются правительственные структуры (полиция, суды и т.д.), структурам свободного рынка. Либертарианцы выступают за свободу как за естественное право человека, причем не только для американцев, но для всех народов. В чисто либертарианском мире не будет никаких министерств иностранных дел, потому что не будет государств, не будет правительств с их монопольным правом осуществлять принуждение на своей территории. Но поскольку мы живем в мире наций-государств, и эта система вряд ли исчезнет в ближайшем будущем, то каково отношение либертарианцев к внешней политике в этом мире, поделенном между государствами?

В ожидании устранения государства либертарианцы хотели бы ограничить, как можно сильнее урезать его власть и полномочия на всех уровнях. Мы уже продемонстрировали, как этот принцип разгосударствления может обеспечить решение важных внутренних проблем: достаточно как можно основательнее ужать роль правительства и высвободить стихийную энергию свободных людей, дать им возможность нестесненно действовать в условиях подлинно рыночной экономики. Во внешней политике цель та же самая — удержать государство от вмешательства в дела других стран или правительств. Политический изоляционизм и мирное сосуществование, т.е. воздержание от давления на другие страны, являются для либертарианцев прямым аналогом политики laissez-faire во внутренних делах. Идея в том, чтобы ограничить действия правительства на международной арене точно так же, как мы пытаемся сковать его активность внутри страны. Изоляционизм или мирное сосуществование во внешней политике — это эквивалент жесткого ограничения полномочий правительства внутри страны.

Сегодня вся поверхность Земли разделена между всевозможными государствами, так что на каждой национальной территории правит центральное правительство, имеющее монополию на насилие в ее границах. Если говорить о международных отношениях, цель либертарианцев состоит в том, чтобы удерживать все государства от насилия в отношении других государств, чтобы тиранические наклонности каждого проявлялись только внутри собственной страны. Дело в том, что либертарианцы заинтересованы в том, чтобы как можно сильнее ограничить возможности государства вмешиваться в дела всех частных лиц. На международной арене этого можно добиться одним-единственным способом: народ каждой страны должен заставить государство ограничить свою деятельность той территорией, на которой оно обладает монопольными правами, и не нападать на другие государства, не вмешиваться в жизнь их подданных. Короче говоря, цель каждого либертарианца в том, чтобы в предельно допустимой степени урезать возможности каждого государства вторгаться в жизнь и собственность граждан. А это означает совершенную недопустимость войн. Народ каждого государства должен требовать от него не нападать на другие государства, а если конфликта избежать не удалось, то как можно быстрее с ним заканчивать.

Представим себе на миг мир с двумя гипотетическими странами — Граустарк и Белгравия. В каждой — свое государство. Что случится, если правительство Граустарка вторгнется на территорию Белгравии? С точки зрения либертарианца, это немедленно влечет за собой два катастрофических последствия. Во-первых, армия Граустарка начинает убивать невинное гражданское население Белгравии, убивать людей, которые не имеют никакого отношения к вероятным преступлениям ее правительства. Таким образом, война — это массовое убийство и массовое нарушение права людей на жизнь, на неприкосновенность — является, с точки зрения либертарианца, не просто преступлением, а самым большим из возможных преступлений. Во-вторых, поскольку все правительства получают доход от воровства в форме принудительного налогообложения, любая мобилизация войск и начало боевых действий означает повышение этой формы насилия. Либертарианец против войны по этим двум причинам: война — это всегда массовое убийство и повышение налогового насилия. Точка.

Так было не всегда. В Средние века масштаб военных действий был сравнительно невелик. До появления современных видов оружия вооруженные силы государств были столь ограничены, что правительства зачастую вынуждены были избирать предметом насилия только армии противостоящих правительств. Насилие в виде налогообложения при этом возрастало, но, по крайней мере, не было массовых убийств гражданского населения. И мало того, что незначительность огневой мощи вынуждала ограничивать насилие противостоящими армиями,— в то время еще не было централизованных наций-государств, которые могли бы выступать от имени всех жителей данной территории. Если одна группа королей или баронов воевала с другой такой же группой, никому не приходило в голову, что в этом должен участвовать каждый обитатель этой территории. Более того, массовых армий, преданных государству, еще не было, вооруженные силы представляли собой небольшие группы наемников. Нередко любимым спортивным зрелищем горожан были сражения, которые можно было рассматривать с высоты городских стен, и война воспринималась как своего рода спортивное состязание. Но с развитием современного государства, с появлением современного оружия массового уничтожения центральной частью военных действий стали массовые армии и убийство гражданского населения.

Представим себе, что, несмотря на противодействие либертарианцев, война все-таки началась. Понятно, что в условиях войны целью либертарианцев будет максимально уменьшить число жертв среди мирного населения. В прежнем международном праве было два прекрасных инструмента для достижения этой цели: «законы и обычаи войны» и «законы нейтралитета», или «права неприсоединившихся стран». Законы нейтралитета были зафиксированы, чтобы ограничить войну рамками столкновений между воюющими государствами и защитить от нападений невоюющие государства и, в частности, народы невоюющих стран. В этом и состоит смысл и значение таких почти забытых теперь американских принципов, как свобода морей или жесткие ограничения прав воюющих государств на блокаду торговли неприсоединившихся стран с воюющими сторонами. Короче говоря, либертарианец пытается побудить нейтральные страны сохранять нейтралитет в любых межгосударственных конфликтах, а воюющие государства — в полной мере соблюдать права не участвующих в войне граждан. «Законы и обычаи войны» предназначены для того, чтобы в максимальной степени ограничить нарушение воюющими государствами прав гражданского населения своих стран. Вот что пишет об этом британский юрист Ф. Д. П. Вил:

Фундаментальный принцип этого кодекса заключался в том, что военные действия между цивилизованными народами должны быть ограничены участвующими в войне вооруженными силами… Он проводит различие между участниками военных действий и не участвующими в них, устанавливая, что единственной задачей участников военных действий является сражение друг с другом, а следовательно, не участвующие в военных действиях должны быть исключены из круга военных операций[2].

В Западной Европе это правило, в модифицированной форме запрещавшее бомбардировку городов, находящихся вне линии фронта, соблюдалось на протяжении нескольких столетий, пока в ходе Второй мировой войны британцы не начали бомбить гражданские цели. Сегодня, естественно, вся эта концепция почти забыта, потому что сама природа современной ядерной войны предполагает уничтожение гражданского населения.

Вернемся к нашим гипотетическим Граустарку и Белгравии и предположим, что Граустарк вторгся в Белгравию, а третье правительство, Уоллдавии, вмешалось в войну, чтобы защитить Белгравию от агрессии. Оправдано ли это действие? Здесь перед нами зародыш возникшей в XX столетии пагубной теории коллективной безопасности, согласно которой, когда одно правительство нападает на другое, моральный долг всех других правительств мира заключается в том, чтобы сплотиться на защиту пострадавшего государства.