Путь на восток (СИ) - "Эфемерия"

Но я не могу заснуть, несмотря на жуткую усталость и ноющие мышцы. В тесной каюте с парой двухъярусных кроватей очень быстро становится душно, а качка только усиливает мерзкое ощущение дурноты. За неимением иных вариантов мне приходится вернуться на палубу — усаживаюсь прямо на пол, скрестив ноги по-турецки и стараясь вдыхать свежий морской воздух как можно глубже.

Это немного помогает.

По крайней мере, я больше не испытываю острого желания выплюнуть за борт собственные внутренности. Но вязкий туман в голове никуда не исчезает — путает мысли, не позволяя сосредоточиться ни на чём конкретном. По-хорошему стоило бы поспать, чтобы восстановить силы, но возвращаться в тесную душную каюту совсем не хочется. Поэтому подтягиваю поближе к себе увесистую дорожную сумку, доверху набитую комплектами постельного белья, и подкладываю её под голову. Ложусь на спину, устремив немигающий взгляд в стремительно темнеющее небо с тусклыми огоньками первых звёзд. Меня уже понемногу начинает клонить в сон, но на заднем плане слышится звук приближающихся шагов.

— Мы проложили курс. Очень примерный, но всё же… — сообщает хренов герой, усаживаясь на палубу неподалёку от меня и прислонившись спиной к ярко-оранжевому спасательному кругу.

Безразлично пожимаю плечами вместо ответа, абсолютно не понимая, что должна сказать — проклятые две полоски на тесте словно провели между нами невидимую черту, и теперь в присутствии Торпа я ощущаю чудовищный дискомфорт. Судя по нахмуренным бровям, он тоже чувствует себя не в своей тарелке — хоть и не понимает причин. Oh merda, почему всё внезапно стало так сложно?

— Слушай, Уэнс… Я хотел кое-что тебе сказать, причём уже довольно давно, — в его низком негромком голосе вдруг слышится непривычная неуверенность, словно Ксавье сильно сомневается, стоит ли начинать этот разговор. — Но всё время было не до того.

— Сейчас тоже не до того, — категорично отрезаю я, не желая вести беседы по душам в то время, когда желудок поминутно сводит тошнотворным спазмом, а в голове клубится туман от недосыпа и усталости.

— Возможно, — кивает хренов герой, рассеянно потирая переносицу. — Но кто знает, что нас ждёт на том берегу? Вдруг другого шанса вообще не представится.

И хотя умом я понимаю, что сейчас максимально неподходящий момент, мне становится немного любопытно, к чему он клонит. Поэтому приподнимаюсь на локтях и медленно принимаю сидячее положение, стараясь обойтись без резких движений, чтобы заново не спровоцировать слегка отпустивший приступ проклятого токсикоза.

Торп начинает не сразу — перебирает пальцами шнурок от капюшона тёмно-синей толстовки, несколько раз тяжело вздыхает, затем принимается с преувеличенным усердием тереть крохотное пятно от машинного масла на джинсах. Молчание затягивается, становясь неудобным. Я пытаюсь поймать его взгляд — но вопреки обыкновению, хренов герой опускает глаза в пол. Проходит не меньше пяти минут, прежде чем он наконец-то собирается с мыслями.

— Просто я хотел сказать тебе одну вещь. Всё это время я спал с тобой не потому что у меня не было другого варианта. Ты действительно дорога мне и… — очередная короткая пауза, дающая мне секундную возможность переварить этот поток обезоруживающих откровений. — И если в Сент-Джонсе действительно есть город выживших, если и правда есть возможность начать новую жизнь… Давай будем в ней вместе по-настоящему?

Oh merda. Чувствую, как мои губы против воли приоткрываются от удивления, а глаза распахиваются чуть шире положенного — нельзя сказать, что эта пылкая речь стала совсем уж шокирующей неожиданностью, но… Довольно трудно представлять безмятежное совместное будущее, когда все мои мысли заняты серьёзной проблемой в виде нежеланного ребёнка. Я уже открываю рот, чтобы выдать избитую уклончивую фразу о том, что не стоит ничего загадывать, пока мы не окажемся в безопасности, но не успеваю произнести ни слова.

— Ребята, там земля! — Тайлер высовывается из рулевой рубки, тыча пальцем в линию горизонта. И тем самым спасает меня от необходимости продолжать неловкий диалог.

Мы с Торпом одновременно подскакиваем на ноги — и одновременно видим, что далеко на востоке темнеет длинный клочок береговой линии, кажущийся совсем призрачным в последних лучах заходящего солнца.

Но очень скоро становится очевидно, что это вовсе не мираж и не игра света.

Это и вправду Ньюфаундленд.

Наш конечный пункт назначения.

У нас всё почти получилось.

Почти.

Изначально мы планировали высадиться на западном берегу острова, но кудрявый миротворец со знанием дела сообщает, что топлива осталось достаточно, чтобы обогнуть остров с юга и добраться непосредственно до полуострова Авалон, где и расположен предполагаемый город выживших. Быстро посовещавшись, мы приходим к единогласному решению, что продолжить путь по воде гораздо удобнее и безопаснее, нежели двигаться по суше пешком.

На это уходит ещё несколько часов — на небосводе уже загорается россыпь созвездий и серебристый диск полной Луны, заливающий водную гладь мягким голубоватым светом. Тайлер сбрасывает обороты мотора до минимальных, снижая скорость.

Становится так тихо, что изредка даже слышно, как в воде плещется рыба. Это немало воодушевляет — ведь нам больше не придётся довольствоваться безвкусными консервами из заброшенных супермаркетов. Очень скоро мы будем жить на берегу Атлантики, сможем рыбачить и, возможно, даже охотиться.

От мыслей о свежей дичи желудок мгновенно сводит тянущим чувством голода, но я стараюсь не радоваться слишком сильно раньше времени. Лучше не строить излишних ожиданий, чтобы потом не испытывать болезненного разочарования.

Стараясь отвлечься, я подношу к глазам чёрный матовый бинокль, регулирую чёткость троекратно увеличенного изображения и принимаюсь пристально вглядываться в неровную береговую линию — вдоль побережья Ньюфаундленда протянулось множество населённых пунктов. Как знать, вдруг они по-прежнему обитаемы? Вдруг проклятая зараза вообще сюда не добралась?

Но всё тихо, глухо и мёртво.

Ни единого огонька, ни единого проблеска света, ни единого намёка на присутствие разумной жизни. Успокаиваю себя мыслью, что до самого Сент-Джонса ещё несколько десятков километров, и отсюда его попросту не видно.

Позади слышатся шумы радиопомех — в рубке оказалась работающая рация, и теперь хренов герой всеми силами пытается поймать хоть какой-то сигнал. Крутит длинными пальцами круглые кнопки, поднимает прибор над головой, напряжённо сводит брови на переносице — но никакие ухищрения не приносят результата, из динамика доносится только монотонный механический треск.

Примерно час спустя, когда небо на востоке начинает окрашиваться в бледно-розовый, Тайлер снова высовывает кудрявую голову из рубки и оповещает, что нашёл на карте подходящий порт — морской паромный терминал компании «Атлантик-Аргентия».

Что ж, очень скоро мы снова сойдём на твёрдую землю. Это одновременно радует и пугает. Гремучая смесь из окрыляющего предвкушения и рационального опасения будоражит кровь выплеском адреналина.

Но изменчивая Фортуна оказывается благосклонна — всё проходит как по маслу. Буксир постепенно замедляет ход и вскоре причаливает к каменистому берегу. Но сходить на сушу мы пока не торопимся — сначала нужно хорошенько осмотреться и оценить обстановку. Здесь значительно холоднее, чем на материке, местами даже виднеется грязно-белый снег, а на редких деревьях совсем нет листьев. Светлеющее рассветное небо затянуто низкими свинцовыми тучами, а температура воздуха едва ли достигает трёх градусов выше нуля.