Рубиновое пламя - Илона Эндрюс

и наткнулся на «Заговор». В дело были вовлечены два десятка влиятельных техасских Домов, люди с безупречной репутацией, прочными связями и ошеломляющими ресурсами. Он был слишком большим, чтобы снести его снаружи. После консультации с представителями Национальной Ассамблеи Линус принял решение внедриться в него.

Процесс занял у него шесть месяцев. Заговорщикам нужно было лицо, кто-то с безупречной репутацией, кого они могли бы использовать, чтобы вдохновлять новобранцев и успокаивать нервничающих членов. Кто-то, кто пожмет им руку и с искренностью пообещает, что они поступают правильно, что их дело благородное, и что будущие поколения будут отмечать их усилия и их жертву. Линус стал этим кем-то. Цезарем, лидером без власти. Вдохновителем.

Заметки были подробными в некоторых отношениях и поверхностными в других. Он был разочарован тем, что за ним постоянно следили, но также рассматривал это как вызов. Если у Линуса был выбор между прямым вмешательством и тонкой манипуляцией, он каждый раз выбирал последнее. Я видела, как он манипулировал государственными учреждениями и выдающимися Превосходными, как фигурами на шахматной доске, и никто этого не осознавал.

У заговора не было централизованной иерархии. Скорее это было собрание групп власти, слабо объединенных общей целью. Иногда они советовались с ним, прежде чем действовать, часто они этого не делали. Должно быть, это было похоже на попытку бороться с осьминогом, где каждое щупальце думает само за себя. С тех пор как они связали ему руки, ему понадобился тесак, который будет делать за него грязную работу. Он остановил свой выбор на Конноре.

Его оценка Коннора была откровенной. По словам Линуса, после войны у Коннора начался застой. Келли Уоллер, его двоюродная сестра, уже была по уши в заговоре, и она втянула в него своего сына. Гэвин переходил от одного участника заговора к другому, ища кого-нибудь, кому можно было бы поклоняться, и остановился на Адаме Пирсе. Линус ожидал, что Адам выйдет из-под контроля, и когда это произойдет, присутствие Гэвина вызовет вмешательство Коннора.

Невада даже не упоминалась.

Когда Адам был остановлен и задержан Коннором и Невадой, прежде чем он сжег весь Хьюстон дотла, лидеры заговора собрались, и Линус убедил их, что поддержка Адама будет слишком большим риском. Они бросили его, и так Линус одержал свою первую победу.

И так все и продолжалось, осторожный танец, слово здесь, предложение там. Мало-помалу, шаг за шагом Линус работал над тем, чтобы разрушить заговор изнутри. По мере развития событий его направление изменилось. Зная то, что я знала сейчас, это было совершенно очевидно. Он все еще был сосредоточен на разгроме заговора, но у него появилась второстепенная цель — защита Невады.

Он предотвратил два заказа на убийство моей сестры и лично убил Превосходного, который был на пути к попытке третьего. Он пошел на большой риск, чтобы уберечь ее и нас от опасности.

Он также убедил глав заговора не убивать Корнелиуса в отместку за смерть Оливии Чарльз. Он был разгневан смертью жены Корнелиуса, Нари. Он не знал, что это произошло, и винил себя за неспособность предвидеть и остановить это. Он думал, что Хоулинг был предан ему, но он не учел того давления, которое оказывала Оливия Чарльз. В заметке файла говорилось: «Если бы я обратил внимание раньше, Матильда не потеряла бы маму, и молодая женщина, которая только начинала свою жизнь, осталась бы жива. Мое высокомерие убило ее». Была целая история с незаконнорожденным сводным братом Штурма, который был членом известного Дома, о котором мы ничего не знали.

Я думала, что понимала, как разворачивался заговор. Я едва коснулась поверхности. Там было множество слоев, о которых я понятия не имела. Именно так игралось в высшей лиге. Мне предстоял долгий путь.

Так много ответственности и вины взял на себя Линус. Однажды он сказал мне, что никто из тех, кто выбрал жизнь Смотрителя, не уходит на пенсию с чистыми руками. Я никогда по-настоящему не понимала этого до сих пор. Через десять лет, если бы еще один заговор поднимет свою уродливую голову, это будет не Линус, играющий в шпиона и пишущий о своем высокомерии, убивающем невинных людей. Это буду я (если буду хорошо учиться и очень усердно работать).

Я нашла еще один файл, заблокированный отдельным кодом. Он был помечен как «Личное», но мой код доступа сработал. Линус, должно быть, хотел, чтобы я посмотрела его в тот или иной момент.

Корнелиус отправился к нему после того, как утихла буря, вызванная смертью Оливии, и нейтрализацией Штурма нами, которая, как мы думали, нанесла смертельный удар по заговору. Это было сразу после свадьбы Коннора и Невады. Корнелиус сказал Линусу, что пришел убить его, но сначала он был готов выслушать объяснение. Они поговорили. Корнелиус ушел, и оба, и он, и Линус, были до сих пор живы.

«Твоя семья — это моя семья. Мои сестра и брат чувствуют то же самое. Ты, Арабелла и Невада — единственные старшие сестры, которые когда-либо будут у Матильды. Вам никогда не нужно беспокоиться о том, что я могу причинить вред кому-либо из вас».

Корнелиус знал. Должно быть, он простил моего деда. Должно быть, он простил нас как семью. И Невада тоже знала. Она допрашивала членов заговора, как только он развалился. Они бы опознали Линуса. Невада ненавидела Викторию Тремейн, которая провела ее через ад, и ее ненависть была оправдана. Моя сестра отказывалась подпускать Артура к Виктории. И все же Невада простила Линуса, сохранила его тайну и позволила ему стать частью ее жизни. Было ли это потому, что его цель была оправдана, или потому, что она узнала, как близко к краю он подошел, пытаясь сохранить ей жизнь? Возможно, и то, и другое. Я должна буду спросить ее, как только все это закончится. Это будет тихий разговор, который нам нужно будет провести наедине за чашкой чая при множестве горящих успокаивающих свечей.

Я бы не удивилась, если бы она была той, кто рассказал Корнелиусу. Зная ее, она, вероятно, привела его на ту встречу с Линусом.

Большой паук странной формы пересек мой стол и остановился прямо передо мной. Мы с Ядвигой уставились друг на друга.

Медленно, осторожно я потянулась в сторону, выдвинула ящик и вытащила пластиковый контейнер.

Никаких резких движений. Я тихо напевала, выпуская свою магию, и подняла контейнер, держа его вверх дном.

— Тише, малышка, не говори ни слова…

Подождите, что я делаю? Она паук.

На дюйм. Еще один.

— Мама собирается купить тебе птицу-пересмешницу…

Ядвига стояла неподвижно.

Может, это