Английские эротические новеллы - Алекс Новиков

«Надо ей как следует накрутить хвост, — думала матушка настоятельница, любуясь своей работой, — конечно, я деру ее достаточно умеренно, но она должна на своей заднице прочувствовать, что ее порют со всей строгостью и в дальнейшем в монастыре спуску ей никто, не даст! Господи, прости ее, грешную! Тут важно не промахнуться, наносить удары предельно точно!»

Полосы ложились ровно, нигде не перекрещиваясь. Джейн невольно залюбовалась ее работой. Линда непроизвольно взвизгивала, дергаясь на цепи. Ее хорошенькое личико, перекосившись от боли, стало страшным и некрасивым. На десятом ударе матушка сменила розгу и снова встала справа от Линды.

Линда отчаянно мотала головой и отрывисто вскрикивала, пытаясь разжалобить матушку.

— Простите меня! — успела сказать она. — Я больше не буду спать на воротах!

— Тридцать! — Джейн увидела, как матушка остановилась, перевела дух и потребовала от монашек подать новую связку прутьев.

«Куда же она будет бить? — подумала Джейн. — На попе уже места нет! Наверное, будет класть удары крест на крест. Тогда у Линды неприятности впереди!» Она ошиблась: поле сместилось с ягодиц на верхнюю часть бедер.

«Там кожа куда как нежнее! — Джейн вспомнила свой опыт порки по бедрам, — тут небо с овчинку покажется, даром, что матушка бьет ее явно в полсилы!»

Действительно, Линда, почувствовав укус прута на бедрах, стала орать и визжать, как будто ее режут. В конце третьего десятка ударов Линдины крики прекратились, видимо просто не было сил, она начала жалобно поскуливать.

— Тридцать пять! — Четко сказала Джейн.

Снова потекли томительные секунды, растягивающие суровое наказание.

Матушка позволила девушке отдышаться перед последними ударами.

— Не надо! — Линда рыдала, да так горько, что слезы капали на пол в трапезной. — Я-я больше не буду!

Теперь она из гордой девушки превратилась запуганного зверька, окончательно запутавшегося в слезах и соплях.

— Теперь она узнала на себе, что ждет непослушную девчонку, — услышала Джейн шепот монашек, любующихся наказанием. Последний, сорок девятый удар вызвал у девушки отчаянный крик.

«Все закончилось», — подумала Джейн. Но матушка не торопилась снимать ее с кольца, она лишь приказала слегка ослабить натяжение цепи. Теперь Линда извивалась как угорь и скулила как побитая собака.

Монашки, привыкшие к ритуалу порки, встали на колени и запели «Pater Noster» Наконец, матушка Изольда приказала снять девушку с кольца. Линда, упав на пол, продолжала в истерике реветь, размазывая слезы по лицу. Впрочем, она была не в состоянии сама одеться, и Джейн помогла ей натянуть монастырскую одежду.

— Проводи ее в келью! — Приказала Джейн матушка Изольда. — И чтобы на вечернюю службу не опаздывала.

За дверями кельи поведение девушки изменилось. Она сразу перестала плакать, дышала ровно и спокойно.

— Больно было? — участливо спросила Джейн.

— Нет, — девушка улыбнулась и потерла наказанное место, — меня в школе и дома еще не так драли, бывало вся попа в крови, а тут полоски! — А кричать меня еще в раннем детстве научили, чтобы экзекутора разжалобить! Попу-то жалко!

Так Джейн поняла, что в словах матушки Изольды, о женщине как о сосуде для греха и коварства, есть доля истины.

Уже за вечерней службой Линда, как ни в чем ни бывало, пела хвалу Господу. Факт, новенькая повариха слово знает, — решили монашки, — как Линда орала, а осле общения в келье наедине с Джейн, вышла к вечерне, как ни в чем, ни бывало.

Джейн не стала их переубеждать. Авторитет ее в монастыре от этого только вырос, а после первого пива, сваренного новенькой трудницей, все монашки прониклись к ней любовью и уважением.

Глава девятая. «Optimum medicamentum quies est»[144]

С тех пор вот уже семь лет Джейн занимала должность трудницы-поварихи и за одно врачевательницы страданий монашек после воспитательных мер.

Матушка Изольда пользовалась среди окрестных крестьян доброй славой. Про нее ходили слухи, будто она возлагает руки на больных, и те встают с постели, когда лекари уже считали их безнадежными? На самом деле молитвой и утешением не всегда можно вылечить болезнь. Катрина была тому наглядным примером. Впрочем, матушка лечила не только молитвами.

Дело в том, что она верила в медицинские свойства розги. Еще в глубокой древности розга почиталась как целебное средство, и многие врачи того времени назначали применение ее при различных душевных заболеваниях, расстройствах умственных способностей, черной меланхолии и школьной нерадивости.

— Умалишенных полезно бить розгами для того, — цитировала матушка Изольда слова античного врача Целиуса, — «чтобы разум снова посетил их, ибо теперь он у них вовсе отсутствует». При душевных болезнях имелось в виду моральное воздействие розги: под влиянием страха и боли умалишенный вынужден будто бы вести себя благоразумно. Не удивительно, что у Джейн частенько находилась работа. Правда, в случае с Катриной произошла явная передозировка.

— Divinum opus sedare dolorem![145]

Джейн, общаясь с монашками, вскоре поняла, что всех, кроме матушки Изольды она может без труда располагать к себе, подчинять своей воле, а потом вообще делать с ними все, что хочется, но на мужчин ее колдовское обаяние не распространялось.

— Ты у меня настоящий ангельский дьявол! — Как-то раз честно сказала ей матушка Изольда, после того как в монастырь приехала очень важная супруга лорда Б* и провела недельку в объятиях Джейн, а казна монастыря пополнилась щедрым подношением. — Но в монашки я тебя принять не смогу. Сама понимаешь, мне придется писать епископу, кто ты и откуда пришла. Будет слишком много вопросов!

— Значит, я останусь трудницей! — Джейн не стала возражать матушке.

В те времена монастырь давал работу крестьянам и ремесленникам, и в положении Джейн не было ничего необычного.

В конце концов монастырь — лучшее пристанище для зарвавшейся ведьмы. Впрочем, у Джейн, как и у многих монашек в те времена еще были дети, но это совсем другая история…

Часть четвертая. Монастырские будни[146]

Тот факт, что половой разврат в религиозных празднествах присущ самым разнообразным религиям всего земного шара и существовал уже в древнейшее время, показывает, что эти явления имеют общий корень с религией, и что они нисколько не зависят от исторической формы того или иного исповедания. В новейшее время ответственность за подобного рода явления часто взваливалась на католицизм, но это некритическое утверждение в высшей степени несправедливо, ибо католицизм, как таковой, столько же ответствен за это, как и все другие вероисповедания