Казнить нельзя помиловать - Натаэль Зика

Мицури погладила пальцем урли, которого так и держала в руке.

— Ни разу за это время мы не расставались. Переживаю, как Долон без меня? Правда, с ним отец, но все равно волнуюсь. Ты же будешь о нем хорошо заботиться?

— Конечно! Ты так привязалась к мальчику?

— Понянчи, на руках покачай, нос повытирай, по ночам повставай — посмотрю, как сама не привяжешься, — ответила Мицури. — А он еще такой ласковый! Как котенок прижмется и — «мамочка»! Все готова отдать, лишь бы был здоров и весел!

— У вас скоро свой родится, — кивнула на живот Кайли. — Будет над кем трястись, не до старшего станет. Долон ревновать начнет, что теперь и папа и… мама… братом или сестрой заняты, а не им.

— Нет, Сагар Долона не обделит! Он — его свет в окошке. — Мицури усмехнулась. — Конечно, новорожденный неизбежно займет почти все мое время, но я не собираюсь Долона отгонять, буду по-прежнему целовать его на ночь, вытирать ему нос и обнимать, когда малыш этого захочет! Потом, иногда думаю, что к нашему общему ребенку Сагар никогда не будет относиться так трепетно. Видимо, он безумно любил мать мальчика, поэтому на сына и не надышится.

— И тебя любит, раз замуж позвал. Вон, потакает капризам, — пожала плечами Кайли.

— Не любит, — неожиданно ответила женщина. — Уважает, бережет, потакает да. Пока беременная. Заботится обо мне — это все есть. Но любви у него ко мне нет. А я все надеюсь, что заботой и лаской смогу растопить его сердце…

— Глупости! Зачем ему было на тебе жениться, если нет притяжения?

Мицури горько усмехнулась и вскинула на собеседницу глаза.

— Ради Долона женился, чтобы сын в полной семье рос. И чтобы в поселении в меня пальцем не тыкали. Меня же за это время несколько мужиков замуж звали, да я всем отказала — никто к сердцу не пришелся. Другие, кто одиночки был, пары месяцев не прошло, замуж повыскакивали, а я ни туда, ни сюда. Вот женщины и решили, что быть такого не может, чтобы в одном доме, да не спят! И запереживали — мол, пока только с Сагаром, а там, может и других мужиков утешать примется. Нормальная-то женщина всегда старается замуж, а эта неспроста всем отказала. Все замужние всполошились — как так? Живут в одном доме, и не женаты! Какой пример детям! Сагар, как узнал про такие толки, сразу предложил пожениться, я даже думать не стала, тут же согласилась. На седьмом небе летала, думала — вот оно — полюбил! А муж шесть месяцев ко мне не прикасался. Жили по-прежнему как соседи.

— Как это как соседи? А ребенок? — Кайли показала на живот. — Не ветром же тебе его надуло. Значит, минимум один раз он тебя точно любил!

— Не меня любил, а ту — мертвую! Ее именем называл, — тихо произнесла Мицури и, уронив голову в ладони, горько заплакала.

Кайли показалось, что ее ударили, — воздух застрял в легких, комком продрался сквозь горло.

Ситуация — врагу не пожелаешь — новая женщина бывшего мужа рыдает почти на плече первой жены, жалуясь, что ночью муж зовет ее чужим именем. При этом Мицури даже не подозревает, что исповедуется как раз той, чье имя мужчина произносит во время любовных игр!

Кому рассказать — не поверят!

— Ну-ну… — она не знала, как успокоить женщину. — Подумайте о ребенке! Мало ли что там мужчина бормочет? В такие моменты они сами себя не помнят.

Внутри нее скреблись рыжие с черными полосами стерцы. Шипели, били себя по бокам длинными хвостами, выпускали когти и проводили ими прямо по едва-едва зарубцевавшейся душе… Она запретила себе вспоминать, запретила думать о чем-либо, кроме сына, но прошлое постоянно врывается в жизнь, напоминает о себе, бередит и лишает равновесия.

— Да, ты права, мне не стоит плакать. Если Сагар заметит, то решит, что кто-то меня обидел, и примется выяснять, — забормотала Мицури, вытирая слезы рукавом. — Просто я так устала все держать в себе! Даже пореветь нельзя, чтобы кто-нибудь не увидел! В лес одной не уйти, у нас правило — туда только группой, и только под присмотром вооруженных мужчин. В окрестностях встречаются урли, стерцы захаживают, в самом поселке полно чужих глаз, в общем, не расслабишься. Разве что дома, закрывшись ото всех, но там Долон. Пугать ребенка слезами не хочу, тем более что Сагар весьма нервно реагирует, если замечает, что я плакала. Начинает выяснять, кто обидел? А как я ему скажу, что это из-за него? Что мне хочется больше тепла и ласки, а не только защиты и дома — полной чаши? Держу все в себе, а тут они впервые так надолго уезжают, волнуюсь, вот и прорвало.

Кайли стиснула зубы — тепла и ласки не хватает? На Комбинат бы тебя, в Приют, на шестидневку! Мигом бы научилась ценить что имеешь и не требовать большего.

Сквозь злую мысль бальзамом на израненное сердце легло: не любит новую, не ласкает и имя произносит чужое! Вроде, и не надо ей уже, а греет. Все познается в сравнении. Раньше она тоже мечтала о большем, порой даже сцены Байрату устраивала, если чего-то хотела, а он не разрешал. Даже не сцены, а так — «я обиделась»! Но теперь она знает, что в жизни самое ценное и необходимое — когда все любимые дома, все здоровы и живы. Если семья в порядке, то остальное можно пережить, перетерпеть, изменить в лучшую сторону, наконец.

Было бы желание!

Тут же полоснуло раскаяние — как можно радоваться, что муж ее не забыл? Ведь от этого всем плохо: Мицури, которую она за сына до конца жизни должна благодарить, Байрату, который из-за этого не может всем сердцем принять новую жену и ее ребенка. Да и ей от этого только боль — ведь уже ничего не изменить. Даже если бы Байрат решил вернуться, бросив Терру и Мицури, она бы его назад уже не приняла. Не позволила бы оставить новую семью. Мицури и тот, кого она носит, не виноваты! Сам их выбрал, теперь неси ответственность до конца! Да и не смогла бы она с ним… после другой… Мужчины устроены проще, она это еще на Окраине видела. Им что с этой, что с той — отряхнулся и пошел, будто так и надо. В постели нет места третьему, а она никогда не забудет, что пока пыталась не умереть, надрываясь на Комбинате, Байрат спал с другой. Пусть не в роскоши и довольстве, пусть эту новую называл