Школа Добра и Зла - Зоман Чейнани

Еще одна свеча сгорела в канделябре Зла.

Улыбка Равана исчезла. Он тут же был подброшен в воздух невидимой силой, на лице вместо носа появилось свиное рыло, внизу спины вырос хвост, и Раван с громким хрюканьем упал в проход.

— Счастливцы победили, — осклабился волк.

«Странно, — подумала Агата. — Почему он хочет, чтобы его сторона проиграла?»

— Всего две пары осталось до тебя! — прошептала Кико.

У Агаты заныло сердце. Она не могла сосредоточиться, разум её так и метался между Софи и Тедросом, между радостным возбуждением и чувством вины. Талант... Думай о таланте... Она не могла ни смогрифицировать, с тех пор, как учителя наложили контрзаклинания, которое все еще действовало, ни сотворить ни одно из своих любимых заклинаний, потому что все они были из арсенала Зла.

— Я просто призову какую-нибудь птичку или вроде того, — пробормотала она, припоминая уроки Умы.

— Эээ, а как птичка сюда попадет? — поинтересовалась Кико, кивая в сторону запертых дверей.

Агата сломала свой свеже-отполированный ноготок.

Талант же Анадиль был все еще заперт в Пыточной. Она попыталась колдовством открыть дверь, только магия для взлома оказалась слишком сильной, и как итог в качестве наказания превратилась в пчелиный рой. Затем Хорт потерпел неудачу в состязании с Беатрикс. После Испытания Хорт преуспел в своих оценках, чтобы попасть на Арену, обещав, что наконец-то добьется причитающееся ему «уважения». Но большую часть из отведенных ему минут он провел кряхтя и ворча на сцене, пытаясь вырастить волосы на груди.

— Я очень резко его зауважаю, если он просто сядет и перестанет позориться, — проворчала Эстер, в то время как остальные Несчастливцы освистали его.

Но как только время вышло, Хорт издал разъяренный рык, и его шея искривилась. Он простонал, грудь его раздулась. Он вздрогнул и щеки его распухли. Его трясло, он пошатывался, он дергался и непрерывно кричал. Одежда на нем разорвалась в клочья.

Все в шоке вжались в свои места.

Массивные мышцы покрывал темно-коричневый мех, из зубастой пасти капала слюна.

— Он… оборотень? — ахнула Анадиль.

— Человек-волк, — сказала Эстер, содрогаясь при воспоминании вида мертвого Чудовища. — Он больше владеет собой, чем оборотень.

— Видали? — рычал на всех них Хорт. — Видали?

Неожиданно его выражение лица изменилось, а сам он... просто сдулся, превратившись в маленькое тощенькое безволосое тельце, которое спрыгнуло за сцену, чтобы прикрыть свою наготу.

— Про владение собой, беру свои слова назад, — прокомментировала Эстер.

Однако, Зло по-прежнему придерживалось мнения, что эта дуэль за ними, пока на сцену не вплыла Беатрикс в персиковом платье, сжимая в руках знакомого белого кролика, и напевая песенку такую привязчивую и милую, что вскоре ей подпевали все Счастливцы:

Я могу быть грубой,

Порой веду себя не так,

Но никогда не буду глупой,

И ты ведь не простак.

Кто никогда тебе не врал,

Старался быть полезной,

Советы дельные давал?

И был всегда чудесной?

Так неужели же, скажи?

Не заслужила я твоей руки?

— Они идеально подходят друг другу для Бала, скажи? — вздохнула Кико, обращаясь к Агате.

И, когда она увидела, как к поющим в конце концов присоединился и Тедрос, такая искренняя преданность настолько её позабавила, что она тоже улыбнулась. Где-то там у глубине души в Беатрикс была крупица Добра. Все что требовалось — это талант его явить.

Агата моргнула и увидела, как Тедрос, улыбаясь смотрел прямо на неё, как будто был уверен, что она предъявит талант намного превосходящий этот. Талант достойный сына Камелота. Этот был тот же взгляд, которым он когда-то давным-давно смотрел на Софи.

Пока она не упала в его глазах.

— Несчастливица Эстер против Счастливицы Агаты! — огласил белый волк, после того, как Хорт был наказан иглами дикобраза.

Агата сникла. Время её уже истекло.

— Без Софи, Эстер наша последняя надежда, — икнув очередной бабочкой, сказал Брон.

— Она похоже так не считает, — сердито высказался Векс со слоновьими ушами, наблюдая за тем, как Эстер тяжело опустилась на сцену.

Вскоре они увидели почему. Когда Эстер освободила своего демона, тот всего лишь сумел выпустить слабенькие огненный шарик, прежде чем снова оказаться на шее. Она мучительно закашлялась, схватившись за сердце, будто эти несчастные усилия истощили её.

Но, если Эстер сдалась без боя, её товарищи по команде не намерены были делать того же. Как и все злодеи, когда на горизонте замаячило поражение, они просто изменили правила. И когда подошла очередь Агаты выйти на сцену, она лихорадочно соображая какой же у неё все-таки талант, услышала шепоток: — Давай! Давай! — а потом голос Дот: — Нет!

Она повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как мальчишки сгрудились над красным учебником Заклинания. Векс поднял свой красный светом светящийся палец, прокричал заклинание... Агата онемела и рухнула без сознания.

Единственным звуком в Театре был звук медленно растрескивающихся сталактитов на потолке.

И они обрушились.

Тедрос схватил Векса за его уши-крылья. Брон вцепился Тедросу в воротник, зашвырнув его в люстру, и ученики увернулись от падающих свечей, которые скатились в проход. Счастливцы повскакивали на лавки Несчастливцев, в то время как Несчастливцы поджигали и пускали в них мертвых бабочек из-под сидения Брона.

Агата медленно подошла к сцене и, подняв взгляд, увидела, как Несчастливцы и Счастливцы кидаются друг в друга обувью, через горящий проход. Сквозь дым, словно снаряды летели башмаки, ботинки и туфли на высоких каблуках.

А где охрана?

Мелькавшие в дымке волки били Несчастливцев, а феи, пикирующее вниз, бомбили Счастливцев, туша заодно волшебной пылью пламя. Агата вытерла глаза и снова внимательно взглянула. Волки и феи драку... усугубляли?

А потом она увидела фея, кусавшего каждую хорошенькую девушку, которая ему попадалась.

— Я не хочу умирать.

— Я тоже, — сказал белый волк.

И в мгновение ока Агата все поняла.

Она махнула светящимся пальцем и в проходе кнутом ударила молния, заставив всех застыть от неожиданности.

— Сидеть, — скомандовала она.

Никто не посмел ослушаться, включая волков и фей, которые расхаживали по проходу.

Агата тщательно изучила охрану обеих школ.

— Вам кажется вы знаете на какой вы стороне, — заговорила она в приумолкшем Театре. — Вы думаете, вы знаете, кто вы есть. Вы разрываете жизнь на Добро и Зло, красота и уродство, принцесса и ведьма, правильно и неправильно.

Она посмотрела на кусающегося фея.

— Но, что если есть нечто срединное?

Фей посмотрел на неё, у него на глазах навернулись слезы.

«Загадай желание», — подумала она.

Испугавшийся фей мотнул головой.

«Все, что тебе нужно сделать — это загадать желание», — умоляла Агата.

У фея текли слезы, он боролся с собой...

А потом так же как с рыбкой, так же как с горгульей, Агата начала слышать его мысли.

Покажи им... — раздался знакомый голос.

Покажи им правду...

Агата грустно ему улыбнулась. Желание исполнено.

Она выставила вперед палец и из тел фей и волков вырвался, поднявшись в верх призрачно-голубой свет, который неподвижно застыл.

Обескураженные ученики сощурившись рассматривали плавающий в воздухе над застывшими телами голубой свет. Какие-то духи были их возраста, большинство же были высохшими и старыми, но на всех надета та же школьная форма — только форма Добра висела над волчьими телами, а форма Зла — над телами фей.