Избранная по контракту - Брутальная Старушка

Но люди все равно старались дать нам меньше, чем мы могли им дать, так до конца и, не поняв, что обмен должен быть равноценным, нельзя за одну корову требовать, чтобы тебя озолотили, а за ломаный грош - чтобы открыли секрет, где у твоего противника самое уязвимое место.

Только дракон замолчал, я начала вертеться, чтобы задать кучу вопросов. На мои телодвижения Дракон сердито шикнул:

- Не егози, сиди тихо, а то ничего больше не скажу, и будешь как дура сидеть без подарка.

Мне ничего не оставалось делать, как прикусить свой язык и не перебивать собеседника.

- Вы, люди научили нас, что за все нужно платить, и мы стали такими же, как и вы. И в чем-то мы благодарны вам за это, потому что благодаря своим знаниям и человеческой жадности мы смогли выжить.

Шло время, мы так и жили, торгуясь с вами по каждому пустяку, пока мы не поспорили с создательницей наших прародителей, которая приложила и к вашему созданию свою руку. Она доказывала нам, что не все люди одинаковые, но мы не соглашались с ней. И тогда она предложила нам, что если кто-то из людей, не важно, в каком мире, даст драконам хотя бы равноценную оплату за наши услуги, то мы будем обязаны помогать этому человеку всю его жизнь, а она сделает так, что мы сможем, когда захотим, перемещаться по мирам в любых ипостасях без разрешения Совета демиургов. Это было еще в те времена, когда на большинстве миров только стали появляться люди. Так что ты, сама того не ожидая, умудрилась первой дать не только нам драконам мира Лабулэлирт Диравриникэ, но и всем драконам гораздо больше, чем мы смогли тебе дать. Попытайся не казнить себя за смерть кого-то из нас, а лучше начни думать, сколько благодаря тебе родиться новых драконов, которые смогут нормально жить и путешествовать по мирам.

После этих слов на моей руке проявился рисунок, глядя на который я начала успокаиваться и мечтать, что может быть мне разрешат усыновить какого-нибудь маленького дракончика, который поможет мне выбить из Сосискина его непробиваемый эгоизм.

- Получается Дашка первая, кто не пожидилась? - раздался вдруг из темноты голос пса.

Захваченная разговором с Драконом, я даже и не заметила, в какой момент он к нам присоединился.

- И что это за награду вы ей вручили, о которой я ничего не знаю? - Совершено не стесняясь, что его застукали за постыдным делом, полез выяснять любознательный.

Дракон совершил телом бросок, и замерев перед вопросительно смотрящим псом, покачиваясь как змея поинтересовался:

- Тебя, маленький извращенец, разве не учили, что подслушивать и подглядывать не хорошо?

Сосискин, ничуть не смущаясь, парировал:

- А как тогда что-то можно узнать?

И, нетерпеливо виляя хвостом в мою сторону, законючил:

- Давай уже хвастайся, чего тебе там всучили, а то я весь испереживался, думая, что тебе опять десертный нож всучили.

Я подошла к нему и протянула вперед свой личный Госхран. Увидев, чем меня облагодетельствовали, он протяжно свистнул и выразил свое отношение к дару:

- Ну ни хрена себе струя, ни струиться ни фига, и ты об этом молчала?

Я виновата пожала плечами.

- Ну и гадина ты, Дашка, если мне отчинили перчатку круче, чем у Майкла Джексона, то я бы не стал прятать ее от друзей.

Он демонстративно отвернулся и сел ко мне спиной, обижено бубня себе под нос:

- Кого я воспитал? Я ночей не спал, подстилочкой своей ее укрывал, последний куском колбасы у себя изо рта вынимал, а она...?

Мне стало стыдно, и я подойдя к его скорбно застывшей фигуре, присев на корточки, с трудом обхватив его шею начала оправдываться.

- Ну, прости меня, он же не видим ни для кого и проявляется черти знает по какому принципу, вот я и забыла про него.

Пес только обижено сопел в ответ, всем своим видом давая понять, что мои потуги стать кающейся Марией Магдалиной, его не впечатляют. Тогда я решила кинуть ему кость:

- Ну, хочешь я подарю тебе половину этих долбаных камней?

Сосискин моментально оживился и быстро, боясь что передумаю, скомандовал:

- Дай поближе рассмотреть, чтоб я мог себе приглядеть достойную моральную компенсацию.

Мое раскаянье протянуло ему руку и с удивлением заметило, что под светом луны дракончики начали мерцать и весь узор от этого начал переливаться и двигаться как живой.

- Да стойте вы на месте, скачите как счетчик в хач-такси, - раздосадовался пес. - Такие караты, что прям теряюсь, как бы не продешевить, а у меня как назло ни лупы, ни ювелира проверенного под рукой нет, и вы еще тут половецкие пляски устраиваете.

Увидев как Сосискин чуть не выгрызает камни у меня из руки, Дракон видимо не на шутку перепугался, что я останусь калекой и поспешил расстроить пса сообщением о том, что выколупать их не получится, что, дескать, это нанотехнология не поддается никаким воздействиям извне. Чем я после этого откупилась от разобиженного в конец после такого сообщения пса, народу лучше не знать, просто поверьте на слово, на небольшую часть того, что я отдала, можно было спокойно профинансировать строительство города на Марсе.

Заметно повеселевший разоритель ушел строить очередные финансовые планы, а я поинтересовалась, какие все-таки у нас шансы на победу. Спаситель моей хваталки расстроено покачивая головой признался, что хотел бы сказать, да не может. И не потому что я вся из себя такая внезапная, или кто-то ему запретил, а потому что Ткань Всеобщего Знания уже давно порвалась под моим напором и кое-кто уже замучался ее штопать.

- Понимаешь, Дарья, ты отличаешься во всем от своих предшественниц.

Я насупилась:

- Ты, уже не знаю, какой по счету, кто мне говорит что я неправильная, а я, между прочим, молчу, что все происходящее как-то не вписывается в рамки фэнтези.

- Ты что, уже сама забыла, что жизнь - это не сказка, в которой добро ставит на колени зло и зверски его убивает? - насмешливо поинтересовался оппонент. - Это только в книжках пишут про непобедимость Избранных, доставшейся ей по наследству от родителей, про то что ей все обязаны помогать, а она за это играючи справиться с самым главным злодеем.

Кивком пришлось подтверждать свое согласие. Вот во что, а в правдивость историй про Избранных и их таланты, мне не позволял верить мой опыт. А Дракон продолжил развивать свою мысль:

- Да не бывает канона для Избранной. Они все живые люди и нелюди, и поэтому среди них есть и наивные девочки с романтической чепухой в голове, и расчетливые стервы, фанатички свято, верящие в торжество Света, и бравирующие своими мечами и фаерболами амазонки, и любительницы экстрима, и бездарные актрисы, художницы и певицы, мечтающие о мировой славе, и идеалистки, желающие изменить мир к лучшему, и скучающие домохозяйки, коротающие время за просмотром "Магазина на диване" и от этого купившиеся на заманчивые предложения, и просто разочаровавшиеся в жизни женщины, пытающиеся из последний сил запрыгнуть в уходящий вагон.

Я была полностью согласна с Драконом, потому что давно знала, что образ героя почти всегда рисует народ. Но чертик, сидящий во мне, подстрекаемый извечным женским любопытством, дернул меня за язык уточнить, чем же все-таки я отличаюсь от всех.

- Да потому что такой нахальной, хамовито-деловитой россиянки, у которой совесть смотрит в пол глаза на разгул твоего стяжательства тут еще не было, все как-то скромнее были, - голосом первого президента России, проинформировал Лабудинский Максим Галкин.

Тут я взъерепенилась - кому приятно, когда ему говорят что он хамло трамвайное:

- Знаешь что, - закипел весь мой разобиженный характер. - Если бы эти Избранные фифы пережили перестройку, пару дефолтов, песни группы "На-на" из каждого окна, ножки Буша по праздникам и ежеминутную рекламу с Тетей Асей, неизвестно кто бы из нас хуже себя вел. А не можешь сказать, как мне головы своей не лишиться, так лучше промолчи, а не читай мне нотации, тоже мне председатель жюри конкурса на самую воспитанную леди.

Закончив отбрехиваться, я развернулась, чтобы пойти искать Сосискина, чтобы попытаться поспать хотя бы пару часов.

- Да не знаю я как тебе помочь, - с мукой в голосе крикнул мне в след Дракон. - Помни только одно: победить - это не значит убить.

Эти слова Дракона звучали у меня в ушах, когда на следующий день я стояла в нескольких метрах от входа в Цитадель и офигевала. Такого цинизма не ожидало даже мое неверие в чудеса. Где, спрашивается недреманное око Мордора? Где огненные реки с фонтанами лавы? Где корчащиеся на колах жертвы и флегматично покачивающиеся в петлях виселиц покойники? Где, на худой конец, демонический смех и мерзкий голос, который при моем появление должен орать "Кто посмел тревожить мой покой?!".

Все это проносилось в моей голове, когда мы с Сосискиным рассматривали шале, затерявшееся в покрытых изумрудной зеленью горах, окруженное живой изгородью и благоухающее ароматами цветов на несколько метров. На лужайке перед этим особнячком пасся домашний скот и неторопливо прогуливались птички. Если бы не чертилы с вилами в руках у декоративной калиточки, то картина рая была бы полной.