Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней - Елизавета Дворецкая

– Ты действительно самая красивая девушка на Зеленых островах, – прошептал он, наклонившись к ее уху, и прикоснулся лицом к нежной, теплой, гладкой коже на шее. – Я верю, что ты дочь местной богини.

– И это поистине так, – шепнула Элит.

Теперь она уже не была так невозмутима: близость его сильного, дышащего теплом тела взволновала ее, и она вдруг осознала, что с самого начала смотрела на этого человека с безотчетным восхищением. Он совсем не походил на признанных уладских красавцев – светлокожих, румяных, с золотистыми или медно-рыжими косичками, уложенными в невероятные прически, с красными и синими татуировками, – но по-своему был красив, и необычность его красоты впечатляла сильнее, чем то, к чему она давно привыкла. Она прекрасно понимала, чего он хочет, но не стала бы уклоняться, даже если бы могла. Враг он ей или друг – в нем кипела стихия и жажда любви, и все существо Элит не могло на это не отозваться.

– Ты можешь заслужить милость и благословение Богини, – продолжала она, подняв руку и с обещанием проведя ладонью по его спине. – Ибо я знаю: ты был проклят властью, силой и именем Богини и драгоценнейшие дары ее для тебя утрачены. Но Богиня живет в душе каждой женщины, и судьба твоя сейчас в моих руках.

– Не совсем так, о радость взора моего! – Торвард поднял голову и проникновенно посмотрел на нее. Расстегнув пояс, он бросил его на пол, развязал тесемки на рукавах и снял рубашку, а потом обнял Элит и привлек к себе. – Скорее похоже, что сейчас ты в моих руках, как три ваших острова из пяти. Даохан хочет загрести все, до чего дотянется, и ты, наверное, хочешь, чтобы от твоего рода уцелело побольше, а ты сама не попала после меня во власть Даохана. Вы оба зависите от меня, а я еще не решил, кто из вас мне больше нравится. Но у тебя перед ним огромные преимущества. Он – просто знатный стервец, любитель таскать из угольев печеную рыбу чужими руками. А ты – самая красивая девушка, которую я видел за последний год. И глаза у тебя умные. Если у нас все будет хорошо, я сам выкину отсюда Даохана и позабочусь, чтобы он тебе и твоим родичам жить не мешал. Про богинь и прочие «Речи Высокого» я сейчас думать не хочу – мне тяжело все время воевать, я ведь тоже не железный. Попробуй полюбить меня прямо сейчас – я верю, у тебя получится. Нам будет хорошо, и пока мне этого хватит…

Элит молчала, не отрывая глаз от глубокого багрового шрама, шедшего с его левого плеча на грудь. Из этого шрама смотрела смерть – он побывал там, на грани, побывал совсем недавно. И все-таки он выжил, и не только благодаря врачебному искусству Тейне-Де. Его защитила сила девяти богов – что бы ни думал он сам о своем почти невероятном исцелении.

Торвард подхватил ее на руки, перенес на лежанку, уложил и стал развязывать многочисленные золотые шнуры, скреплявшие тесное платье. Попутно он покрывал поцелуями ее лицо, шею, плечи, все более торопливо и жадно. Когда шнуры разошлись и ее плененная под шелком грудь вырвалась наконец на свободу – он охнул от восхищения и застонал от нестерпимого желания.

К этому времени Элит уже помогала ему, извиваясь и стараясь скорее выползти из платья, шарила по его бедрам, отыскивая узел на штанах – поскольку уладские герои, которым прежде случалось добиться чести ее любви, ничего подобного не носили. В ней заговорила Богиня – уже не спрашивая, чего хочет сама дочь Клионы. Так бывает, и это – цена, которую обязательно платит смертный, удостоенный чести стоять слишком близко к богам и слишком ясно слышать в себе их голоса. Как у всякой смертной женщины есть возлюбленный в Ином мире, так и у Богини есть супруг – он ее муж и ее сын, два единственных существа на свете, имеющих для нее значение. Она соединяется с супругом, чтобы произвести на свет сына, а тот вырастает, становится мужчиной и вновь сливается с ней, чтобы снова и снова порождать самого себя. А Торвард, при всех нынешних сложностях его судьбы, искренне любил Богиню, чья душа рассеяна искрами по душам всех женщин на свете, хотя и не отдавал себе в этом отчета. Он понес свое наказание из-за любви, но, ненавидя Эрхину, не возненавидел саму Богиню и давно уже простил то, что ее именем ему было причинено зло. Он по-прежнему любил ее в лице каждой женщины и по-прежнему знал, что предложить ей. Ту ярость, что он вкладывал в битву, он умел вложить и в любовь.

Слыша возле уха страстные стоны девушки, Торвард уже не помнил, где он и с кем. Его окатывали широкие горячие волны блаженства, и где-то рядом была та черная бездна, из которой вышел каждый человек и к которой идет через свет своей жизни. Он не хотел сейчас никаких священнодействий, он хотел просто женской любви, но они оба были таковы, что ничего просто между ними было невозможно. Соединяясь, они становились Богиней и ее супругом, хотели они того или нет.

Богиня, бешено бившаяся в его руках, вдруг закричала, и этот крик был как луч света в бездне – голос Богини в глухой тьме его души, снова прорвавшийся, пробужденный, снова услышанный. На краткий миг все его существо залил горячий ослепительный свет – Богиня заглянула в него и наполнила собой. Он вскрикнул, умирая от этого блаженства, – и очнулся.

Еще некоторое время он лежал так, стараясь отдышаться, потом медленно отстранился, выпустил Элит из рук и откинулся на спину. Сердце колотилось, в голове стоял гул, во всем теле бродили остатки каких-то необычайно сильных ощущений – и блаженства, и опасности. Но на душе было легко: черная тяжесть проклятья снова ушла. Ему вспомнилось: когда ты даешь Богине то, что она от тебя хочет, тяжесть проклятья облегчается. Так было с Айнедиль, так вышло и с Элит. Мелькнула мысль: сколько их я должен ублажить, чтобы Богиня насытилась и успокоилась?

Но это была неправильная мысль, и Торвард сам понимал, что одной страстью делу не поможешь, будь ты хоть яростен и неукротим, как сам Бурый Бык, воплощение местного бога плодородия. Нужно что-то еще…

Торвард конунг заснул, утомленный не только любовным пылом, но и встречей с Богиней, – Элит это знала. Сама она не спала, рассматривая его, пока хватало света гаснущего дня. Багровые шрамы на плече и груди и другой шрам, на левом боку, короткий, но почти точно напротив сердца. И еще один – на бедре, с выемкой шириной в три пальца. И много других, поменьше. На ногах, немного выше колена, несколько шрамов накладывались один на другой, так что их линии сплелись. Элит подумала, что это следы каких-то древних воинских ритуалов, хотя любая девушка Морского Пути, имевшая случай наблюдать упражнения дружины, могла бы подсказать ей, что все гораздо проще – если противник изловчится ударить мечом под нижний край щита, то сюда и попадет. Поэтому у очень многих мужчин на этом месте несколько следов от пропущенных ударов.