Коллективная вина. Как жили немцы после войны? - Карл Густав Юнг

Ныне, после стольких упущений, люди, всегда молчавшие и поэтому не пользующиеся большим авторитетом, высказываются за признание границы по Одеру-Нейсе. Это происходит под давлением обстоятельств. Нельзя пройти мимо таких высказываний, поскольку обстановка явно обостряется и неизбежно ведет нас к политическому поражению.

Видимо, еще не все потеряно, не нужно только обставлять принятое решение оговорками. Оно должно быть исчерпывающим и ясным. Это решение будет действенно в моральном и политическом отношении лишь в том случае, если будет абсолютно свободным, и тогда оно будет также радикальным образом способствовать и решению проблемы воссоединения. Только приняв такое решение, мы станем внутренне свободными. Лишь в этом случае мы добьемся дружественных отношений с восточноевропейскими государствами. Наши союзники вздохнут с облегчением, и исчезнет причина их растущего внутреннего раздражения нашими действиями. Установив отношения дружбы со своими соседями на Востоке, мы закрепим за собой то, что у нас есть, и усилим свои позиции. Мы просто обязаны признать результаты развязанной Германией войны, ибо за действия государства несут ответственность все немцы, даже невиновные, потому что они граждане этого государства.

Только свободно принятое решение совместимо с чувством достоинства, только оно порождает дружественные отношения. Напротив, решение, принятое против воли и под нажимом, унизительно, оно не будет политически действенным, потому что не устранит недоверия к Федеративной Республике и страха перед ней.

10. Все граждане Федеративной Республики хотят обеспечения безопасности. Это обещают им все партии и каждое правительство.

Понятие безопасности имеет различный смысл, в зависимости от того, имеются в виду внешнеполитические или внутриполитические аспекты. Когда речь идет (во внутриполитическом отношении) о политической и личной свободе, об основных правах, то идея безопасности, если она используется в целях ущемления основных прав, лишается всякого смысла. Меры по обеспечению безопасности, если они ликвидируют то, что призваны охранять, становятся абсурдными. Когда идет речь (во внешнеполитическом отношении) о военной безопасности, то это значит: недопустимы действия и требования, наносящие ущерб безопасности малого государства и тем самым миру. Наша безопасность может быть гарантирована не военной организацией, созданной еще в мирное время, а только в рамках всего западного мира и его политики. Тайное стремление к применению силы под предлогом организации обороны подрывает эту политику обеспечения безопасности. Неправильна тенденция к независимости от системы безопасности Запада. В наше время не существует принципа, будто можно полагаться только на самого себя. Хотим мы этого или нет, но нам приходится полагаться на других так же, как им на нас.

11. Федеративная Республика не может одна защитить себя, одна обеспечить свою безопасность. Она не в состоянии сделать это и в том случае, если бы ей оказали помощь Франция и Англия. В обеспечении безопасности в той мере, в какой она вообще возможна в нынешних условиях, Федеративная Республика может рассчитывать только на (ПИЛ. Из этого нужно сделать соответствующие выводы. Хотя мы и должны участвовать в решении внешнеполитических вопросов, нам необходимо признать гегемонию США. Международно-политические интересы Америки – это и наши интересы.

Мы можем сколько угодно ужасаться действиям Америки и тому, что там происходит, но нет другой державы, которая могла бы защитить нас.

В Америке есть политические силы свободы, которые, несмотря на угрозы, сохраняют свое влияние со времен революционного основания государства в XVIII веке и существуют сейчас в видоизмененной форме, в соответствии с условиями современного массового общества. Среди американцев, пожалуй, чаще всего можно встретить таких людей – хотя они и в меньшинстве, – с которыми можно разумно говорить. Там больше, чем где-либо, независимых людей.

В Америке сознательно ставятся и решаются в борьбе великие современные проблемы человечества – расовая проблема, проблема второй промышленной революции (до автоматизации). Никто не знает, к чему это приведет и как решать эти проблемы. Но Америке присуща энергия разума, свойственная этой стране наряду с существующими там мощными темными импульсами, действующими, между прочим, не только там, но почти повсюду в мире.

В Федеративной Республике стремление к абсолютному суверенитету порождает противоречие. Ввиду существующей международной обстановки такая национальная политика, возводящая свою нацию в абсолют, выглядит как самоубийство. Ей не свойственно то величие, которое было характерно для нее когда-то, в период освободительных войн. Она тщеславна и неправдоподобна, основана на методах и представлениях общества, ушедшего в прошлое. То, что когда-то было элементом общественного сознания, теперь должно быть отброшено.

12. Отношения с Америкой имеют абсолютный приоритет перед отношениями с Францией. Аденауэр заблуждался, заявляя: в вопросе об Атлантическом пакте нет разногласий, но для нас необходимо, чтобы договор о дружбе с Францией был не пустой бумажкой, чтобы он претворялся в жизнь, потому что Франция наш сосед, и поэтому у нас общие интересы в вопросах обороны. Так может говорить только политический деятель, который рассматривает государства в духе XIX века, как фигуры на шахматной доске. Это вызывает всеобщее недоверие. Америка отвергает политику де Голля, как проникнутую духом националистической романтики, суетного тщеславия, опирающуюся на ничтожную фактическую силу. В результате, когда речь идет о разумных мерах, имеющих жизненно важное значение для Запада, возникают постоянные трудности. Невозможно идти в ногу с де Голлем и одновременно поддерживать отношения взаимного доверия с Америкой. Атлантический пакт – это союз европейских государств с Америкой, признающих ее фактический приоритет. Невозможно ставить на одну доску союз с Америкой и союз с Францией. При любых разногласиях Америка должна иметь для нас приоритет. Только при таком условии она будет доверять нам. Но речь идет не о французском народе, а о политике де Голля, стоящего в настоящий момент у власти. Точно так же и Аденауэр, пока он находился на своем посту, не выражал волю немецкого народа, якобы известную ему, а проводил свою собственную политику. Речь идет не о воле французского или немецкого народа, а о внешней политике, с которой им приходится мириться, даже если политика де Голля наносит внешнеполитический ущерб Франции, а политика Аденауэра, с тех пор как он отвернулся от США, – Федеративной Республике.

Блеф де Голля, делающего вид, будто он может защитить нас своей маленькой бомбой, смешон. Можем ли мы отказаться от гегемонии США, единственной гарантирующей нам действительную защиту, в пользу гегемонии де Голля, считающего ошибкой то, что Германии разрешили вновь вооружиться?

Мы существуем благодаря США, которые многое сделали для нас и поэтому заслуживают, чтобы мы были верны им. Мы не можем допускать двойственности в своих действиях и не должны мириться ни с чем враждебным США. Мы не можем одинаково относиться к США и Франции: прежде всего – США, а затем