Невеста фараона - Анна Трефц

В общем, я стояла и помешивала, читая текст и одновременно считая, чтобы не сбиться с ритма. Есть такая техника, ногой отстукивать счет. И тут слышу, как в коридоре открывается входная дверь. Но оторваться от своего занятия никак не могу, чтобы посмотреть, кого принесло.

— Масик! Ну… нетерпеливый какой! Не в коридоре же! Ох!

Я еще на «Масике» замерла всем телом, и ложкой стала орудовать с осторожностью охотника, подбирающегося к жертве. Но на этом «ох», я начала судорожно вспоминать зелье невидимости. Демоны! Там мирра нужна и вода из нашей реки. С верхних порогов. Да и готовить такое зелье целый сезон. Определенный. Самый спокойный мой любимый Ахет. Разлив, то есть. Река затапливает поля почти до самых гор. И вместе с водой по земле растекается покой. Кажется, даже ветер не дует, а нежно ласкает. И солнце не палит, а греет.(По древнеегипетски Ахет — разлив. Ахет один из трех сезонов древнеегипетского календаря. Он наступает с началом разлива в середине июля и длится до середины ноября). Но я не на берегу своей спокойной Реки, я в очень неспокойной квартире Даши. И я тут не одна. В коридоре кто-то… Изида заступница! Да раздери их Собек на мелкие части! Это что же мой отец с какой-то девицей? У моего отца есть наложница? Пальцы судорожно сжали древко ложки, а я стремительно погрузилась в дебри памяти Даши.

— Что это, Валера! — кричала мама, потрясая над головой чем-то мелким, зажатым в пальцах.

— А почему это ты меня спрашиваешь! — так же громко возмущался папа, — Я такое не ношу! Вот, убедись!

И он оттянул мочку своего уха. Это они еще не знали, что Даша дома. Не ждали ее так рано. А когда она зашла в гостиную с соответствующим лицом, то оба замолчали. Мать тут же спрятала руку с мелким чем-то в карман халата, и оба обернулись к ней с демонически-милыми улыбками на лицах. Фу!

И все, в памяти Даши ничего больше не нашлось. Зато уже я помню, как мама сказала отцу, «Не переигрывай, Валера!». И как его пальцы сжали руль, когда я спросила, есть ли у них с мамой проблемы. Так вот что это было? Мама подозревает отца в измене. И небезосновательно.

— Куколка моя! — прохрипел мужской голос, — Не могу терпеть. Я так по тебе скучал.

— Да? — капризно удивилась куколка, — А вчера меня перед всеми дурой выставил.

— Так ведь для конспирации. Чтобы не догадались! — мужчина перешел на шепот и в коридоре завозились.

Не знаю, что они там делали. Но подозреваю, потому что куколка начала ахать и вздыхать. Не забывая при этом еще и выяснять отношения.

— Не хочу я больше никакой конспирации, Мусик! Или мы встречаемся, или… ох…

На этом интригующем месте они оба замерли. По квартире растеклась нехорошая тишина. Такая бывает перед бурей. Когда воздух искрит предчувствием.

— Чем это у вас воняет? — капризно пискнула куколка, — Как будто кто-то сдох.

Я принюхалась и пожала плечами. Это отвар из корня мандрагоры в конце концов, а не настойка на розовых лепестках. Но так чтобы вот кто-то прямо сдох, это вряд ли. Скорее всего куколка нервничает. Чем сильнее испуг, тем неприятнее пахнет корень мандрагоры. Это жрецы давно заметили. Я ухмыльнулась. Вот и хорошо. Пусть пугается. Ей полезно. Ну и потом, пора уже обозначить свое присутствие. Пусть и в компании с кастрюлей. Кастрюля в данной ситуации вообще меньшее из зол. Поэтому я сдвинула локтем железную миску с разделочного стола. И она, красиво спикировав на кафельный пол разразилась поистине демоническим бренчанием на все лады. Куколка ожидаемо взвизгнула. Но коротко, потому что ее кавалер совсем не по-джентльменски зажал ей рот ладонью.

— Кто здесь? — спросил он непохожим на свой голосом. Наверное, и сам здорово испугался.

Миска все еще танцевала на полу, радуя окружающих затухающей какофонией. Я обреченно мешала ложкой, понимая, что зелье уже получится так себе. Хорошо если станет хотя бы неплохим успокоительным. О базе можно забыть. Я пропустила два заклинания и один раз точно темп сбился. С речной водой может быть это и прошло бы без последствий, но с местной увы нет. Ею же читом виде убить можно, до того она напитана хаосом. Я вздохнула.

— Что это за…

Я обернулась и облегченно выдохнула. Ну, хотя бы мама зря переживает.

— Дядя Гена!

Он сдвинул брови и попытался играть в строгого взрослого. Но я не удержалась, и рассмеялась. Он опустил взгляд, прошелся по расстегнутым пуговицам своей рубашки, уперся в брюки. Тоже слегка расстегнутые. И почесал затылок в замешательстве. А потом, спохватившись, начал быстро застегиваться. Я отвернулась. Дядю Гену Даша обожала. И он ее тоже. И в общем-то дядькой он был хорошим, только слегка безалаберным, на мой взгляд. Мужику за сорок, а он все одинокий воин — ни жены, ни детей. Бабушка уже устала его пилить. А ему, кажется и так хорошо. Живет почти с нами. Только вот девиц зачем в нашу квартиру водить? У него же своя есть.

— Ремонт у меня, — словно догадавшись, о чем я думаю, буркнул он.

Ремонт! Нашел кому заливать! Да, у него не квартира, а берлога. Наверняка стесняется к себе девушку привести.

— Маме расскажи, — посоветовала я, — Если не хочешь, чтобы они с отцом развелись.

— Даш, ты это… — он еще сильнее зачесал затылок, — Ты пока не говори никому, а?

— Мусик, ты нас познакомишь? — из-за дяди Гены выскользнула девица, которую он очень удачно назвал Куколкой. Красные губки бантиком, большие голубые глаза, личико сердечком, вздернутый носик, тонкая талия и грудь четвертого размера. И где он такую подцепил? По всем законам современного общества, она уже давно должна бы жить в номере Дубайского отеля. А вот надо же, до сих пор морозит попу рядом с Дашиным дядькой, который даже бриться забывает. Не говоря уж о том, что руки мыть и вовсе не приучен. И из всех достоинств у него только автосервис на паях с моим отцам. Не олигарх в общем, хотя на жизнь вполне хватает.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я.

Одежда Куколки тоже находилась в некотором беспорядке. Кофточка расстегнута на четыре пуговки, юбка хоть и одернута, но все равно выглядит помятой.

— Даша, это Полина. Полина — это моя племянница Даша.

— Хм… Понятненько, — Куколка оглядела меня с ног до головы, оценивая. Ревнует что ли? Вот же дуреха.

— Даш, а что ты делаешь? — наконец, заинтересовался старший