Отчаянная и другие рассказы - Сергей Аникин

комнату, где полыхал уже труп Алексея в кресле. Со стола схватив ключ, она рванула к двери. Языки пламени набросились на её кроссовки. Их подошва начала плавиться. Едкий черный дым заполнил комнату. На мгновение она ослепла вообще и споткнулась о канистру, но, вскочив на ноги, рванула к двери. Языки пламени начали облизывать её икры. Она не обращала внимания на адскую боль, а просто воткнула ключ в замочную скважину и повернула два раза влево. Распахнула дверь настежь.

– ВОЗДУХ! ЧИСТЫЙ ВОЗДУХ! – закричала она.

Она побежала по дорожке и тут же рухнула в детскую песочницу. Хватала комки песка и накидывала на свои икры. Как только она их затушила, перевернулась на живот и начала, обдирая кожу до кости, на локтях двигаться вперед. Внезапно недра горящего дома сотряс мощный взрыв. Огонь вспыхнул с новой силой. Высокий столб пламени взметнулся в рассветное небо, разбрасывая во все стороны занявшиеся огнем стропила, горящие плинтусы, обломки оконных рам, горящие доски дверных перекладин. Взрывной волной перевернуло полыхающие близстоящие автомобили. Яркий фонтан пламени взметнулся в воздух и молниеносно падал вниз раскаленным дождем.

Прозвучал новый взрывной шторм. Из крыши вылетела и подлетела вверх газовая плита. Горящие перегородки крыши вместе с рубероидом провалились вовнутрь. Четыре горящих окна вылетели на улицу. Кирпичная кладка главного входа разлетелась, горящие красные кирпичи осыпались на деревянный забор. Входная и две межкомнатные двери горящими отлетели и придавили заднюю часть забора. Пламя плавно перекинулась на забор. Он тут же воспламенился, образовав прямоугольный горящий периметр участка. В это время, находясь у трассы, Ольга Лекарева наблюдала за этим «праздником». Для неё это был огненный праздник.

Беглец

Инкассаторский фургон серо-зелёного цвета въехал в один из переулков Старого Арбата. На боку фургона красовался зелёный логотип популярного банка. Проехав по подворотне, машина остановилась, и водитель, 28-летний Алексей Макаров, выжав сцепление и включив заднюю скорость, сдал назад, подъезжая к серебристой бронированной двери. Из машины вышли трое мужчин. Николай Осипов и Дмитрий Столяров были здоровыми и широкоплечими, а Алексей Макаров – невысокого роста и худощавого телосложения. Все трое были одеты по погоде в фирменные пуховики.

Мужчины направились к серебристой двери. Под широкими подошвами их чёрных тяжёлых ботинок хрустели хлопья снега. У каждого на сером ремне сбоку свисал автомат Калашникова. Подойдя к двери, Николай Осипов нажал на чёрную кнопку звонка. Внутри щёлкнул механизм, дверь отворилась. На пороге стоял шестидесятилетний Петр Павлович.

– Идите за мной, – поправляя оптические очки в роговой оправе, пробурчал пожилой мужчина.

Все трое вошли в помещение и пошли по длинному коридору, стены которого были выложены серой плиткой. От дубового паркета отражался нестройный гул шагов. В конце коридора показалась небольшая дверь, за которой располагалась маленькая комната, полностью лишённая мебели. Единственный атрибут, находившийся в комнате, представлял собой камеру слежения. Пётр подошёл к огромной серой стальной двери хранилища, нажал на панели цифровой код и повернул круглую заслонку. Дверь со скрипом отворилась.

– Вот ваши деньги, – Пётр указал пальцем на серебристые железные кейсы с кодовым замком.

Каждый из путников взял по два кейса и вынес из хранилища. Пётр закрыл дверь хранилища, механизмы замков тяжело лязгнули, нарушая давящую на барабанные перепонки тишину.

– Вам нужно расписаться, – Пётр протянул Николаю чёрную папку.

Николай поставил на документе росчерк, и посетители с железными кейсами в руках отправились на выход. Полностью поглощённые заданием, мужчины не заметили, что за ними, сидя на синей лавочке, уже наблюдали двое молодых парней. Один был одет в чёрную дубленку, а второй – в чёрный кожаный плащ.

– Ну, что? Идём сейчас? – осведомился одетый в дублёнку.

– Нет, пока рано.

Николай Осипов дёрнул на себя тяжёлые задние двери фургона, и они с лязгом распахнулись. Инкассаторы поместили кейсы в нутро автомобиля. В этот момент парень в плаще достал из-за спины кольт, направил его на Дмитрия Столярова и нажал на изогнутый спусковой крючок указательным пальцем. Раздается выстрел. Дмитрий схватился за простреленный кадык обеими руками. Из его рта и раны на шее на белый снег брызнула струя алой крови. Инкассатор, подкосившись в коленях, упал на снег.

– Гони бабло! – приставив пистолет к виску Алексея, прорычал пацан в чёрной дублёнке.

Алексей понял, что пришло время действовать. Левой рукой он ударил кисть «дублёночного», а правой передёрнул затвор калашникова. Звук затвора был похож на скрежет ключа в замочной скважине. Алексей направил на молодого парня автомат и нажал на изогнутый спусковой крючок.

– Н-е-е-е-т!

Крик пацана утонул в автоматной очереди, которая прорезала царившую ещё буквально несколько минут назад тишину арбатского дворика. Пули прошли навылет. Изо рта подстреленного вырвался фонтан горячей крови, которая попала и на лицо Алексея. Пацан в чёрном плаще бросил кольт и побежал без оглядки. Но Николай Осипов, направив на него ствол автомата, начал стрелять по его ногам, пули достигли своей цели, и живая мишень упала в снежный сугроб. Алексей подбежал к противнику в плаще. Пацан лежал на спине. Оказалось, что пули прошили не только ноги, но и лёгкие.

– Я умираю, – эта фраза из окровавленных уст парня прозвучала полувопросительно.

– Нет-нет, ты не умрешь, мы сейчас вызовем скорую.

Алексей опустился на колени прямо на кровавый снег. Он приподнял голову умирающего. Лёха понимал, что сморозил ерунду, но в этот момент ему почему-то стало жалко парня.

– Я не спас свою дочь, она умирает, у неё опухоль в голове, – жадно глотая воздух, из последних сил прохрипел «кожаный плащ».

К мужчинам подошёл Николай Осипов. На ходу он вытащил из серой потёртой кобуры пистолет Макарова и направил на подстреленного им. В глазах жертвы ясно читался страх, он, как раскалённая докрасна игла, пронзил насквозь его затухающее сознание. Его рот был окровавлен, а руки и ноги начали трястись.

– Такие, как он, не достойны жизни, – серьёзно проговорил Николай, нажав на спусковой крючок.

Раздался выстрел. Пуля попала умирающему прямо в лоб.

– Ты что творишь?! – закричал на товарища Алексей. – Разуй глаза, он ведь ещё ребёнок, мы могли бы его спасти!

– Мы действовали по инструкции, а там сказано открывать огонь на поражение при сопротивлении, – сквозь каменное лицо Николая не проступала ни одна эмоция, свинцового цвета глаза иллюстрировали его душевный холод.

– Да плевать я хотел на то, что сказано в этой чертовой инструкции! – резко в отчаянии воскликнул Алексей и тут же с горечью добавил: – Ты понимаешь, что у него вся жизнь была впереди?

– Послушай меня, щенок! – схватив Лёху за воротник пуховика, разъярённо прошипел Николай. Он ударил его спиной о капот фургона и