Уходя, гасите всех! - Олег Филимонов

Миномет я решил не бросать, поэтому, сделав небольшой крюк, заскочил на полянку, где осталось наше орудие главного калибра. Явно нервничающий Когорша был уже здесь. Не задерживаясь, я подхватил на плечо десятикилограммовую бандуру, и выдохнув:

— Уходим! — Рванул дальше.

Оставшиеся до лагеря километры, я промчался на одном дыхании, забыв об усталости и ранах. Оказавшись на месте, не теряя ни секунды, открыл багажник машины, сгрузил туда оружие и быстро стряхнул часть амуниции. После чего, даже не переодеваясь, плюхнулся за руль, мимоходом подумав, что чехол с сидения потом придется выкинуть. Домовой был уже тут как тут. С портупеей и «Кедром» он пока расставаться не собирался — пусть таскает, не жалко.

После всех событий и последней, бешеной пробежки, меня трясло и колотило. Слишком много я сегодня эликсиров принял, и хотя они помогли мне уцелеть, но сейчас явно вступили в противодействие между собой, и организм пошел в разнос. Да и с головой творилось что‑то неладное, а скоро и серьезный отходняк начнется. До этого момента надо успеть убраться отсюда подальше и найти безопасное место для отдыха. Заводя двигатель, я мельком взглянул на себя в зеркало и поразился — оттуда смотрела зеленоватая, покрытая грязью и кровавой коростой рожа, с вертикальными зрачками в горящих потусторонним огнем глазах. Фильмы ужасов отдыхают! Если кто меня такого увидит, насмерть может перепугаться. А, да и черт с ним! Пускай это ГАИшник будет — нервно хохотнул я. Поехали!

Глава 12

Светало. От лагеря удалось отъехать километров на пятьдесят, а потом меня окончательно скрутило. Эликсирный наркоз тоже отошел, и нормально сидеть и вести машину, стало решительно невозможно. Пришлось сворачивать в лес и выбирать место для новой стоянки. Чтобы не ломиться наобум, я выпустил из машины домового с наказом найти поблизости что‑то подходящее, а сам обессилено откинулся на мокрое от крови сиденье. Хотя зелья и остановили кровотечение, но, управляя машиной, я опять разбередил раны на бедре и спине

Долго ждать не пришлось, и уже через десять минут я, аккуратно выруливая между деревьями, вел машину вслед за показывающим дорогу домовым. К счастью, ехать было недалеко. Остановившись на краю лесной полянки, открыл дверцу «Нивы» и вывалился наружу.

Немного отлежавшись на земле, я, пересиливая себя, поднялся, поставил палатку и закинул туда пенку и спальник. Потом разжег костер, подвесил над ним котелок, а Когоршу погнал за дровами. Чтобы не зависеть от обстоятельств, еще готовясь к операции на базе, я запасся четырьмя пятилитровыми канистрами с водой. Так что хоть этой проблемы перед нами не стояло.

Теперь надо было заняться ранами, и в первую очередь плечом — пуля вошла не глубоко, но невероятно досаждала шкрябая о кость, так что левой рукой действовать было почти невозможно. Достав из машины аптечку и лекарский инструмент, я приступил к операции. Разделся, промыл поверхность раны перекисью и, стиснув зубы, начал кромсать. Обезболивающее после эликсиров колоть просто побоялся — неизвестно как подействует, может и вообще вырубить, — поэтому резал на живую.

Через несколько минут мучений пулю я извлек, а потом зашил и забинтовал рану, предварительно наложив лечебную мазь. И, не давая себе расслабиться, тут же занялся ногой. Осколок основательно пропорол бедро, да еще я, в спешке извлекая железяку, повреждений добавил. В обычном состоянии с такой раной передвигаться было бы проблематично, да и потеря крови могла быть огромной, но меня опять спасли эликсиры, ускорив регенерацию тканей, погасив боль и остановив кровотечение. Кстати, после приема зелий и об инфекции можно не беспокоиться — по сравнению с ведовскими средствами, современные антибиотики просто отдыхают. Однако дополнительно позаботиться о ноге все же не помешает. Поэтому, промыв рану от грязи, я наложил на нее несколько стяжков и перевязался.

Дырку в боку я просто обработал мазью и сменил повязку; так же поступил и с царапиной на голове, перед этим смыв с нее кровь и грязь.

На последнем этапе проводимой над собой экзекуции пришлось привлечь и Когоршу. Вручив ему скальпель и пинцет, я улегся на живот и стойко вынес неуклюжие и, прямо скажем, изуверские действия домового, пытающегося извлечь мелкие осколки из‑под шкуры у меня на спине. Возился он где‑то пол часа, все это время причитая, стеная и охая. А когда, наконец, справился, и я смог выплюнуть изо рта зажатую в зубах ветку, домовой благоразумно убрался на недосягаемое расстояние — ну да он же еще и эмпат[83] неплохой. С трудом пересиливая желание прибить мохнатого эскулапа на месте, я поднялся на ноги и, шипя под нос ругательства, стал заваривать в котелке травяной сбор. Этот отвар должен был немного облегчить последствия от приема эликсиров.

Обжигаясь выхлебав кружку гадкого пойла, я привычно оставил Когоршу на карауле, а сам, вымотанный до последней степени, заполз в палатку, и рухнул на спальник. Наваливался отходняк от эликсиров, и с каждой минутой мне становилось все хуже и хуже.

Следующие сутки были, наверное, самыми паршивыми в моей жизни. Ощущения я испытал непередаваемые, не знаю с чем и сравнить… В общем, часов двенадцать я находился между жизнью и смертью, и был уверен, что в ближайшее время скончаюсь.

Все время, что я помирал, Когорша заботливой сиделкой хлопотал рядом, периодически поднося мне целебный отвар, чай или просто воду. Меня крутило и корежило, колотило, бросая то в жар то в холод, скручивало судорогами, а все выпитое выходило с потом. Но это, наверное, и неплохо: вместе с жидкостью организм освобождался от отработанных эликсиров, вот только лежал я уже в луже. Хотя на тот момент такие мелочи меня не волновали… Потом мне чуть полегчало, а еще через пару часов я смог, наконец, забыться сном…

Утром следующего дня на подкашивающихся ногах я вылез из палатки на свежий воздух. Слабость была просто дикой, а любое движение требовало неимоверных усилий, после которых начинали трястись конечности. А в пустой и гулкой до звона голове накрепко засела одна единственная мысль — больше никаких эликсиров! И уж точно никогда их не мешать! Второго такого отходняка можно и не пережить.

Однако по сравнению с тем, что творилось со мной вчера, самочувствие можно было считать приличным, а раны уже начали затягиваться.

Когорша притащил пенку и весь день я приходил в себя, лежа на улице, а вечером даже заставил себя поесть приготовленные домовым макароны с тушенкой. Это блюдо он теперь готовил великолепно, хотя если вместо макарон пробовал сварить рис или какую‑то другую кашу, могло и не получиться.