Люби и властвуй - Александр Зорич

А теперь? Теперь Эгин понял, что имел в виду До-танагела. Гнорр Лагха Коалара склонился над ним, и на его лице играла ничего не выражающая, разве только немного жестокая улыбка. Улыбка красавицы, которая знает, что неотразима. Улыбка варанца, который знает, что выше него лишь князь, да и князь не может и шага ступить без его ведома. Улыбка гнорра.

Эгин узнал его тотчас же, хотя никогда ― теперь он был готов поклясться в этом, ― никогда раньше не имел счастья (или несчастья ― как посмотреть) встречаться с ним. Такие лица не забываются даже простолюдинами, не говоря уже об офицерах Свода.

Всей своей фигурой, манерой двигаться, говорить, лицом, прической и уж, конечно, платьем и украшениями Лагха был образчиком того, что в Варане не имело имени. Образчиком мужской красоты в ее чистом и незамутненном виде. Иссиня-черные, очень густые волосы лежали на его плечах тяжелыми локонами. Лицо имело правильный овал, губы были в меру полны и в меру правильны. Нос, имевший едва заметную горбинку, которая ничуть не портила, но придавала лицу мужественную пикантность, был массивным, строгим и запоминающимся. Брови, густые и месяцеобразные, обрамляли сверху глаза, которые были серы, словно остывший пепел, словно воды горного озера поздней осенью.

В чертах лица гнорра Эгину почудилось что-то алу-стральское, но он поспешил отогнать от себя эту мысль как неуместную. С каких это пор в Свод стали брать выходцев из земель, искони объятых скверной и не знающих разницы между добром и злом, между магическим и чистым, между праведным и подлым?

Лагха по-прежнему улыбался, а за его спиной стояли, ожидая указаний, их общие коллеги из Свода Равновесия.

– Тебе повезло, рах-саванн, что ты ранен. И что рана твоя не такая безнадежная, с какими оставляют на поле брани стервятникам, и не такая пустяковая, с какими сразу же казнят за государственную измену безо всякого лечения и разбирательства, ― с этими словами Лагха одним движением распахнул рубаху на груди Эгина. С треском полетели пуговицы.

Естественно, первым, что увидел гнорр, были украшенные сапфирами серьги Овель, они же клешни Убийцы отраженных.

Лагха долго рассматривал их, поворачивая то так, то эдак. Сердце Эгина, казалось, готово вырваться из груди от волнения. Знает ли гнорр о том, что за вещица на шее у беззащитного, обескровленного рах-саванна?

В лицо Эгину пахнуло заморскими ароматами ― Эгин не был уверен, но, кажется, это был запах амиды. За два наперстка амиды в Урталаргисе платили меру серебра. Впрочем, гнорр Свода Равновесия мог себе позволить и не такое.

Вдосталь налюбовавшись серьгами Овель, Лагха извлек из-за пояса короткий кинжал и перерезал шелковый шнур, все это время служивший чем-то вроде посредника между телом Эгина и телом Овель, которое, хотя и едва заметно, но все-таки отражалось в сиянии синих сапфиров. Затем, уже не глядя на них, он бросил серьги в сарнод, услужливо распахнутый под его рукой одним на удивление откормленным аррумом.

– И это тоже туда, ― сказал медовогласый гнорр, довольно осторожно отстегивая с груди Эгина перевязь с кинжалами, подарками Лиг. ― Кстати, ты не откроешь мне одну жгучую тайну, любезный рах-саванн?

Эгин, собрав в кулак всю свою волю, чуть опустил подбородок ― раз говорить он не может, будет хоть кивать. Он откроет ему все тайны до единой. А если потребуется ― придумает и выдаст любые секреты, о которых не имеет ни малейшего представления. Потому что нет тайны более волнующей, жгучей и, главное, стоящей более, чем жизнь. «Все тайны твои, гнорр!» ― хотел сказать Эгин, который вовсе не торопился в Жерло Серебряной Чистоты, хотя бы уж потому, что оно мнилось ему теперь неотвратимым.

– Да-да, ты покажи мне хоть на пальцах, раз говорить не можешь, рах-саванн, ты куда с этими кинжалами собирался? Охотиться на картонного человека? Или, по-твоему, «лосося» можно и таким уложить?

Стоя в пол-изящнейших оборота, Лагха продемонстрировал перевязь со столовыми кинжалами, нелепо проткнувшими дорогую кожу, навострившим уши ар-румам.

Аррумы уже предвкушали остроту. Аррумы засмеялись. Кто от души, а кто по роду службы. Эгин бы и сам с радостью засмеялся, потому что всерьез метать такие столовые кинжалы в цель и носить их при себе на поле битвы ― это столь же нелепо, как картонный человек с намалеванными сурьмой усами. Как охота на картонного человека. Ибо картонными людьми в учебных поместьях Свода назывались куклы, на которых молокососы оттачивали меткость ножевого броска.

– Это… это… подарок одной дамы, ― прохрипел Эгин.

Гнорр пренебрежительно скривился.

– Дамы? Что же это ваши дамы, рах-саванн, дарят вам, воину, кухонную утварь? Впрочем, какие у смегов могут быть дамы? Девки одни, да и только! ― заключил Лагха, весьма, впрочем, обаятельно.

Аррумы за его спиной откликнулись одобрительным гудением. Перевязь с кинжалами Лиг утонула в другом сарноде. «Собирают игрушки для коллег из Опоры Вещей», ― вздохнул Эгин, как вдруг Лагха, забыв и о нем, и о кинжалах, подошел к краю палубы, облокотился о борт, уставился куда-то вдаль и, резко обернувшись к аррумам, сказал:

– Немедленно снимаемся с якоря. Доведите до сведения капитана! ― приятный баритон гнорра зазвенел сталью.

– Но… милостивый гиазир, на «Звезду Глубин» еще не вернулась сотня, прикрывавшая отступление из Хоц-Дзанга. А на «Гребне Удачи» еще не окончена погрузка раненых! ― отозвался капитан, вынырнувший невесть откуда.

– Раненым быть плохо. И с этим наш рах-саванн не стал бы спорить, ― отчеканил Лагха Коалара, ткнув носком между ребер Эгина. ― Но еще хуже быть мертвым, и с этим не стал бы спорить никто. Если мы немедленно не снимемся с якоря, добрые смеги, которых ты, конечно же, сейчас видеть не можешь, окружат нас в этой проклятой гавани, и тогда ты сам узнаешь, как это ― быть мертвым!

– Но капитана «Звезды Глубин» тоже еще нет на месте! ― на свой страх и риск продолжал перечить несчастный.

– Ты что думаешь, если мы хитростью и наглостью смешали с дерьмом Хоц-Дзанг, так нам теперь хоть всех смегов тут перебей? Может, еще дадим морское сражение? А потом пойдем на Хоц-Ия? А там изловим ихнего свела и будем из него веревки вить, пока он нам секрет «градобоя» не продаст? Ну уж нет, ― Лагха был разъярен и, как показалось Эгину, немного испуган. ― «Звезда Глубин» поплывет без капитана. Будем считать, что его заместителю крупно повезло.

– Повинуемся, ― жертва Лагхи склонила голову и опрометью бросилась отдавать приказы к отплытию.

– Этого вниз, как обычно, ― бросил Лагха, ураганом проносясь мимо хранящего неподвижность на деревянных носилках Эгина.