Беглецы. Неземное сияние - Блейк Крауч

Третий ключ позволил ему завести двигатель.

Он включил фары, вдавил педаль газа в пол, и пикап помчался по прерии. Джек держал холодеющую руку Ди, без конца, словно заклинание, повторяя ее имя. Он не знал, есть ли у нее пульс, и обещал ей то, чего не имел права обещать: говорил, что они уже рядом с границей, что осталось совсем немного и скоро они будут в безопасности. Их ждут, и в лагере беженцев наверняка полно врачей, которые ей помогут. Она потеряла много крови, но она сильная, и ей удастся продержаться еще немного, впереди их ждет новая жизнь, они смогут забыть все плохое, Наоми и Коул тоже все забудут, и Ди еще увидит своих детей здоровыми и счастливыми, потому что впереди у них много лет жизни, много лет, которые они проведут вместе, никогда не расставаясь. Им предстоит многое пережить. И все это не будет иметь никакого отношения к страху смерти, и, пожалуйста, Господи, дорогая, если хоть какая-то часть тебя меня слышит, не сдавайся, не сдавайся, когда осталось совсем немного!..

Он сотрет все слезы с их глаз. Больше не будет смерти, горя и криков боли.

Откровения

Команда расходится, когда начинает темнеть. Однако она задерживается в котловане и осторожно счищает землю с грудной клетки скелета, который обнаружила около часа назад. Она полностью погружена в свою работу, и только раз далекий шум пролетающего самолета заставляет ее отвлечься, и она смотрит в небо – в лучах заходящего солнца блестит корпус идущего на посадку турбовинтового самолета.

Выбравшись из ямы, она идет в душ, отодвигает занавеску, снимает ботинки и длинные, по локоть, резиновые перчатки и встает под горячую струю воды, позволяя ей смыть тяжелый запах разложения.

Переодевшись во все чистое, она идет через поле.

Самолет останавливается на его краю. Открывается дверца кабины.

Она бежит к нему.

Немолодой мужчина спускается по трапу, улыбаясь, – должно быть, узнает ее издалека. Он бросает сумку, и она оказывается в его объятиях, они обнимаются на разбитой посадочной полосе в первый раз за последние шесть месяцев.

– Мой ангел! – шепчет он. – Мой ангел.

Когда они выпускают друг друга из объятий, она смотрит на него и думает: «Господи, неужели его волосы были такими же седыми в прошлое Рождество?» Однако мужчина не смотрит на нее. Его взгляд устремлен в другой конец поля, и в глазах у него загорается странный огонь.

– Что-то не так? – спрашивает она. – Папа?..

Он едва может говорить, и в его глазах появляются слезы.

– Это то самое место, – хрипло шепчет он.

Они пересекают поле, направляясь к котловану.

– Они поставили машины там, – рассказывает он. – Полдюжины грузовиков с полуприцепами. Примерно в том месте, где сейчас стоят твои. Они сказали, что нас ждут горячая еда и кровати. – На мгновение отец замолкает. – Запах…

– Да, – понимающе кивает она.

– Примерно в такое же время дня. Сумерки. Красивый закат. – Он продолжает идти, и с каждым его шагом зловоние усиливается, пока они не останавливаются на краю могилы.

Она следит за его лицом и видит, что его мысли сейчас где-то очень далеко – он вернулся на девятнадцать лет назад в прошлое.

– Они выстроили нас здесь, – говорит он. – Могилу выкопали заранее.

– Как ты думаешь, сколько здесь было людей?

– Может быть, около двух сотен. – Отец закрывает глаза.

«Что он сейчас видит?» – думает она, а вслух осторожно спрашивает:

– Ты помнишь, где стоял?

Он качает головой:

– Нет, в памяти остались лишь звуки и небо над головой. Я смотрел на небо, а тела падали на меня сверху.

– Они использовали цепные пилы?

Он смотрит на дочь, удивленный ее вопросом:

– Да. Откуда ты…

– Мы пытались понять, каким образом разрезаны кости.

Пожилой мужчина садится на траву, и она устраивается рядом с ним.

– Ты спускалась в могилу? – спрашивает он.

– Да, я провела там весь день. Это моя работа, папа.

Он смеется:

– Ты знаешь, что я горжусь тобой, мой ангел, однако, видит бог, ты сделала отвратительный выбор!

Она кладет голову ему на плечо и переплетает свои пальцы с пальцами отца, а затем поворачивает платиновое кольцо, которое он носит на обрубке безымянного пальца.

После ужина команда разводит костер.

Кто-то перебирает струны гитары.

Кто-то скатывает сигарету с марихуаной.

По кругу идет бутылка.

Она сидит между отцом и Сэмом, австралийским руководителем группы. После двух добрых глотков виски ею овладевает задумчивое настроение, и она молча смотрит в огонь. Прохлада ночи приятно контрастирует с теплом костра, согревающим ее голые ноги.

В обычной жизни те тридцать дней в аду казались ей невозможными, словно они случились с какой-то другой семьей. Но иногда, в такие дни, как сегодня, она снова переживает те ужасные события, и если ей не удается отстраниться, у них все еще остается возможность сломать ее.

Ее отец слегка выпил, Сэм – еще сильнее, и она снова прислушивается к их разговору, когда ее руководитель распускает узел галстука и продолжает:

– …всегда хотелось узнать больше о Великом Сияющем Шторме.

– Да, мне довелось читать разные дикие теории, – отвечает ее отец.

– Вы имеете в виду то, что написал я? – уточняет Сэм.

– Вполне возможно. Вы действительно верите, что нечто, похожее на это сияние, могло привести к эпическим бойням и исчезновениям цивилизаций?

– Я полагаю, что это связано с какими-то изменениями в активности солнца. Но масштабы того, что произошло здесь, были огромными. Следует иметь в виду, что вся известная нам история человечества – лишь мгновение по сравнению со временем, в течение которого жизнь выбиралась на сушу из океана. Один раз за сто тысяч лет. Может быть, за пятьсот. Естественный отбор в своем самом жестоком виде.

– И кого же отобрали? – спрашивает ее отец. – Кто победил? Мы?

Сэм смеется:

– Нет.

– Зараженные?

– Большинство из них подчинились отбору, когда совершили массовое самоубийство.

– Тогда кто же?

– Ваш сын, – говорит Сэм.

– Я вас не понимаю.

– Такие люди, как Коул. Те, кто наблюдал то ужасное сияние четвертого октября – и либо не стал никого убивать, либо сумел подавить в себе сокрушающее чувство вины. Они и являются победителями.

– У меня дома, в Бельгии, на гуманитарном факультете, где я работаю, есть близкий друг. Священник. Он считает, что сияние явилось испытанием, ниспосланным нам Богом.

– Испытанием для тех, кто видел сияние, или для тех, кто бежал?