"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Рафаил Мельников

Представленная в докладе таблица свидетельствовала и о третьем главном просчете МТК, а может быть, говоря прямо, о его профессиональной несостоятельности. Речь должна была пойти о неспособности МТК преодолеть вот уже 40 лет продолжавшуюся болезнь перегрузки. В таблице не без лукавства проектное водоизмещение броненосцев серии по проекту 1899 г. указывалось в 13940 т (хотя по судовому списку 1904 г. значилось 13 516^-По состоянию на 1903 г. водоизмещение достигало 14500 т, а в 1904 г. (сведения по броненосцу "Бородино") – 15275 т. Соответственно средняя осадка корабля составляла 26 фт 8 дм (26 фт 1 1/2 дм), 27 фт 1 1/2 дм и 29 фт 1 Чг дм, а метацентрическая высота 4,3 фт (с нормальным запасом угля), 3,88 фт и 2,5 фт с полным запасом угля. Эти переуглубления, помимо ощутимой потери скорости и остойчивости, означали еще и соответствующее погружение в воду главного броневого пояса, лишавшее корабль главной защиты. Молчанием обходился и ставший причиной долгих задержек готовности кораблей скандал с "усовершенствованием" теоретического чертежа броненосцев, едва не кончившийся катастрофой "Императора Александра III".

Ни словом не обмолвившись о всех этих просчетах (каждый, как наносящий ущерб казне, был достаточен для увольнения виновников со службы и предания суду), Ф.В. Дубасов и Н.Е. Кутейников превращали преамбулу в обстоятельную справку о своих неустанных заботах по определению остойчивости броненосцев типа "Бородино" перед уходом их в плавание. Такой опыт по поручению Балтийского завода А.Н. Крылов 27 сентября 1903 г. выполнил на броненосце "Император Александр III". Отчет об этом опыте Балтийский завод представил в МТК 26 мая 1904 г. Причины такой задержки со стороны участников опыта, завода и МТК, не назывались. Нет упоминания и о представленном А.Н. Крыловым 24 апреля 1904 г. рапорте на имя председателя МТК о необходимости устройства на "Императоре Александре III" тамбуров над экстренными выходами на батарейную палубу. Их отсутствие, считал заведующий опытовым бассейном, могло привести корабль к гибели. Об этой инициативе в "Воспоминаниях" А.Н. Крылова не говорится, но в очерке о таблицах непотопляемости (М., 1956, с. 137) и примечаниях к нему упоминаются многие обстоятельства его борьбы с Н.Е. Кутейниковым за их внедрение на флоте. По рассказу А.Н. Крылова, подготовленный им доклад о противодействии Н.Е. Кутейникова внедрению таблиц был предварительно одобрен Ф.В. Дубасовым, а затем Ф.К. Авеланом, который в 10 ч вечера также пожелал с докладом ознакомиться. Ф.В. Дубасов тогда будто бы сказал: "Конечно, доклад резкий, но дело настолько возмутительно, что читайте так, как написано". Никаких поправок не потребовал и Ф.К. Авелан.

Доклад в присутствии командиров кораблей 2-й эскадры и некоторых адмиралов состоялся на заседании МТК 7 апреля 1904 г., причем Ф.В. Дубасов, несмотря на прямое обличение главного инспектора кораблестроения в косности и рутине, ни разу докладчика не остановил. Но и от поддержки, к которой А.Н. Крылов призывал присутствующих, председатель предпочел уклониться. За резкость выражений А.Н. Крылову через несколько дней был объявлен выговор в приказе по морскому ведомству. Дело о внедрении таблиц непотопляемости было похоронено настолько основательно, что о них в докладе 28 сентября 1904 г. упоминания и вовсе не оказалось. По каким-то малопонятным причинам председатель МТК "сдал" и А.Н. Крылова, и таблицы, и весь флот, который в этих таблицах нуждался. Когда же произошла Цусима и газета "Речь" в редакционной статье заявила, что А.Н. Крылов задолго до отправления эскадры З.П. Рожественского предупреждал о гибельных недостатках его кораблей, появилось официальное опровержение. Из него следовало, что никакого доклада профессор А.Н. Крылов не делал. Это дало А.Н. Крылову основание выступить в газете (№№ 62,67,69 от 11,16, 18 марта 1905 г.) с серией статей, включавших и доклад от 7 апреля 1904 г., за который он получил выговор.

В разгоревшейся ожесточенной полемике редактор газеты М.М. Коялович в № 61, отвечая Н.Е. Кутейникову, 10 марта 1905 г. писал, "что 14 месяцев войны ничему не научили МТК и ничего не заставили его забыть из того проклятого и позорного прошлого". Упоминались и публиковавшиеся в заграничной печати сведения о суммах вознаграждений, "полученных и получаемых и предстоящих к получению не только маклерами, но и маклершами из отставных и действительных артисток и полуартисток". Это, глядя на их драгоценности, один известный русский публицист тех лет заявил однажды: "Вот где наши броненосцы!" Исследование публикаций в 1905-1906 гг. составляет неотделимую принадлежность истории судостроения описываемого периода. Оно не мало могло бы добавить к тому, что известно из книг Рустам-бек Тагеева "Панама русского флота" (С.Пб, 1906), В.А. Алексеева "Письма Брута о Морском министерстве" (С.-Пб, 1908), "На суд общества" (С.-Пб, 1909), В.И. Семенова "Флот и морское ведомство до Цусимы и после" (С.-Пб, 1911). Автору помнится не раз слышанная от Б.В. Ящуржинского история доходного дома на Гангутской улице в Ленинграде (где он жил до 1961 г.), который был построен на средства, "накопленные" корабельным инженером, наблюдавшим за постройкой на Невском заводе в 1904 г. крейсера "Жемчуг". Что-то может обнаружиться и об истории "Цесаревича" и серии "Бородино". Но это был частный вопрос, который к тому же выходил за намеренно суженные рамки доклада МТК.

Команда броненосца 'Князь Суворов’

Так и не решившись покончить в проекте типа "Бородино" с его главным безобразием – ненужной для корабля, но на диво забронированной батарее из 20 75-мм пушек, отказавшись от предлагавшейся французским заводом в проекте "Цесаревич" броневой решетки у основания дымовых труб, допустив огромное множество других конструктивных просчетов, МТК в итоге своей деятельности (как, впрочем, и ГМШ) оказался по существу у разбитого корыта. Сроки готовности строившихся кораблей были многократно и безнадежно сорваны, "Слава" из программы судостроения практически выдернута, война на море в первый ее год проиграна, и самовластно распоряжавшийся З.П. Рожественский лишал МТК неотъемлемо, казалось бы, принадлежащих ему права – контролировать состояние техники и вооружения кораблей, осуществлять надзор за их испытаниями, гарантировать их безопасное плавание.

Почти до дня ухода эскадры единственным обстоятельно проведенным определением остойчивости кораблей серии оставались испытания А.Н. Крылова 27 сентября 1903 г. Но оно, как об этом обстоятельно говорилось в докладе от 28 сентября 1904 года, не могло считаться окончательным, так как проводилось в условиях далеко не полной нагрузки и при искажавшем расчет влиянии 130-тонных масс воды, которые для испытания непроницаемости переборок находились в отсеках верхних и нижних бортовых коридоров. Поправки в расчете на недостающие грузы не могли быть достаточно точными, а потому 27 июня 1904 г. МТК просил Главного командира флота и портов Балтийского моря вице-адмирала А.А. Бирилева сделать распоряжение о повторении определения центра тяжести на "Императоре Александре III" "в полной его нагрузке по возможности раньше его ухода на Дальний Восток".

Результаты этого опыта следовало представить в МТК вместе с расчетами и подробным указаниям всех составляющих грузов. Но два распоряжавшихся адмирала – А.А. Бирилев и З.П. Рожественский задания МТК не сочли существенными, и свои настояния комитет был вынужден повторить в докладе Управляющему от 10 августа 1904 г. Необходимость испытаний Ф.К. Авелан подтвердил и А.А. Бирилеву. В тот же день из МТК была послана телеграмма: "По приказанию Управляющего Морским министерством комитет просит сообщить, закончено ли определение остойчивости броненосца "Императора Александра III"". В изобилии недоговоренностей и белых пятен, обнаруживающихся, как это бывает при исследовании всякой проблемы, в истории постройки броненосцев типа "Бородино" едва ли не последней невнятностью остается умолчание МТК в своем докладе о броненосце "Орел".

Оставленный в Кронштадте для довершения работ и как бы временно выпавший из-под прямой власти З.П. Рожественского, "Орел", казалось бы, позволял МТК своей властью провести определение остойчивости, от которого с возмутительным безразличием отказывались два адмирала. Но, видимо, существовало какое-то табу (может быть, связанное с прямым повелением императора), которое заставило МТК, презрев собственные обязанности, покорно сносить проявляемое к нему очевидное пренебрежение. Не получив ответа на запрос от 10 августа, МТК осмеливается повторить его только 18 августа. Ответ, пришедший 19 августа, был почти издевательским: "Ваша депеша передана на распоряжение командующего 2-й эскадрой, в ведении которого суда находятся".

Никак не объясняя такое бездействие двух адмиралов и свое непротивление их саботажному поведению, МТК только 23 августа, да и то вследствие инициативы главного корабельного инженера С.Петербургского порта, решился снова обратиться к А.А. Бирилеву. Отношением № 1888 его просили поручить Кронштадтскому порту выделить средства для проведения "в возможно кратчайший срок" требуемых опытов на крейсере "Олег", броненосцах типа "Бородино" и транспорте "Камчатка". Несмотря на это, говорилось в докладе от 28 сентября, "до настоящего времени такой опыт на броненосцах типа "Бородино" произведен не был.