Осада Тьмы - Роберт Сальваторе

Пвент не ответил. Одним прыжком он занял место снаряда в катапульте и, полоснув острием на перчатке, отрезал удерживавшую рычаг веревку.

Когда Пвент вместо снаряда полетел в глубь туннеля, Утегенталь Армго только что стряхнул с трезубца докучливую ношу. Оружейник выпучил глаза; и Пвент, и Утегенталь одновременно заорали. На мгновение здоровенный дроу пожалел, что избавился от тела, ведь его можно было бы использовать вместо щита. Но он все равно не растерялся. Дернув своего спутника за ворот пивафви, он выставил его перед собой.

Пвент влетел в несчастного не только острием на шлеме, но вошел на полголовы, пробив его насквозь и даже слегка ранив Утегенталя.

Пока Пвент освобождался от трупа, Утегенталь справился со смятением. Равно разъяренные, противники сошлись, рыча и фыркая. Пвент сразу нанес несколько ударов, но могучий и умелый Утегенталь отвечал не хуже.

Древком трезубца он с силой ткнул берсерку в лицо, и у того потемнело в глазах. Он отступил на несколько шагов и сразу с ужасом понял, что этого пространства противнику будет достаточно, чтобы насадить его на зубья.

Но вдруг откуда-то сбоку появился громадный серебристый волк, бежавший на задних лапах, бросился на Утегенталя и сбил его с ног.

Пвент сильно тряхнул головой, приходя в себя, и с благодарностью поглядел на странного зверя. Оглянувшись затем, он увидел, что из-за поворота спешат другие берсерки и один из них показывает пальцем на волка и восторженно кричит.

— Биддерду, — догадался Пвент.

Утегенталь сбросил с себя оборотня Гарпелла и вскочил на ноги. Но Пвент ринулся на него, даже не дав оружейнику полностью выпрямиться.

Сверху запрыгнул еще один дварф, потом другой и третий, и вскоре весь отряд «Веселые мясники» повис на Утегентале.

Утегенталь дико взревел, почувствовав в себе силу великана. Он выпрямился, весь обвешанный дварфами, и, резко раскинув руки, разбросал их, как котят.

Пвент стукнул его в грудь с такой силой, что таким ударом можно было бы убить корову средних размеров.

Утегенталь зарычал и нанес такой ответный удар, что дварф отлетел на несколько шагов.

— А ты ничего, — похвалил Пвент, поднимавшийся шатаясь, пока Утегенталь надвигался на него.

Впервые за всю свою безумную жизнь (не считая, наверное, только непреднамеренного столкновения с Дриззтом До'Урдеиом) Тиббледорф Пвент понял, что противник сильнее его — даже сильнее всего отряда! — и что неминуемая гибель близка. Дварфы, стеная, лежали вокруг, и ни один из них не смог бы задержать этого невероятно сильного Дроу.

Даже не пытаясь подняться, Пвент закричал и бросился вперед на четвереньках. Он вскочил в последний момент, вложив всю силу и инерцию движения в правый хук.

Но Утегенталь на ходу поймал его руку. Пальцами другой он накрыл лицо берсерка и сжал его.

Сквозь растопыренные пальцы Пвент видел искаженное яростью лицо врага. Кое-как ему удалось вывернуться и нанести увесистый удар по руке оружейника.

Но Утегенталь даже не моргнул.

Пвент всхлипнул.

Оружейник вдруг резко закинул голову. Пвент думал, что сейчас услышит торжествующий клич победителя, но Утегенталь не издал ни звука, только секунду спустя что-то странно заклокотало у него в глотке.

Пвент почувствовал, что враг ослабил хватку, и, не мешкая, вывернулся. Выпрямившись, берсерк увидел такую картину: серебристый оборотень бросился на дроу со спины и вцепился ему в шею. Биддерду висел на Утегентале, все сильнее сжимая челюсти, ломая позвонки и разрывая нервы.

Они надолго застыли так; все «веселые мясники», пришедшие к тому моменту в себя, собрались вокруг и дивились силе Биддерду и тому, что необыкновенный воин-дроу все еще как-то умудрялся стоять на ногах.

Потом послышался громкий треск, и Утегенталь страшно дернулся. Он свалился, волк упал на него, не разжимая зубов.

— Он должен научить меня этому, — не сводя с Биддерду благоговейного взора, сказал берсерк.

Но вцепившийся в жертву Биддерду даже не слышал.

Глава 27

Самая Длинная Ночь

Белвар прислушивался к эху. Он улавливал малейшие колебания в камне, которых житель поверхности даже не заметил бы. Остальные триста свирфов тоже их слышали. Глубинные гномы часто переговаривались друг с другом в глубоких туннелях Подземья посредством вибрации камня. Сейчас до них постоянно доносились различные звуки, не такие, как час назад, когда страшный грохот рухнувших подземелий потряс скалы и долго еще отдавался вокруг. Теперь опытные свирфские воины уловили тот особенный ритм, что свойствен сражению. Они поняли, что где-то неподалеку идет большая битва.

Передвигаясь по незнакомой местности и стараясь идти на звук стойких вибраций, Белвар беспрерывно совещался с командирами. То тут, то там один из свирфов ударял по камню молотом, проверяя плотность породы. Ориентироваться по эху было делом нелегким, камень редко бывал однородным, и звук зачастую искажался. Поэтому даже опытные свирфы уже не один раз сворачивали не в ту сторону.

Но они были упорны и терпеливы, и после многих ошибок жрец по имени Сантунавик наконец объявил Белвару и Ферблу, что они подобрались так близко к источнику эха, как только возможно.

Оба они пошли вслед за жрецом, поочередно прикладывая ухо к стене. Шум и правда стал громче.

Но Белвар заметил, слегка смутившись, что шум был постоянным, а не таким, какой присущ бою — то затихающий, то усиливающийся. Этот звук был не похож на тот, что они слышали раньше, по крайней мере теперь к нему что-то примешивалось.

Сантунавик уверил Хранителя Туннелей, что это то самое место. Хоть и смешиваясь с другими звуками, но шум сражения был действительно хорошо различим.

Белвар посмотрел на Фербла, тот кивнул. Хранитель Туннелей перевел взгляд на Сантунавика и показал пальцем на точку в стене, затем отошел, давая возможность жрецам собраться вместе.

Они начали негромко петь, это был странный рокочущий звук без единого слова. Время от времени какой-нибудь из жрецов бросал в стену горсть грязи.

Пение достигло кульминации; Сантунавик, крепко сжав ладони и выставив вперед руки, подбежал к стене. С экстатическим криком маленький гном вонзил пальцы прямо в толщу породы. Потом он закряхтел и, напрягая мышцы, раздвинул стену, словно занавесы из плотной ткани.

Жрец отскочил назад, и остальные тоже, потому что эхо превратилось в грохот, и их всех накрыло влажной пеленой брызг водопада.

— Поверхность это, — едва дыша, пробормотал Фербл.

Так оно и было, но гномы представляли верхний мир совсем иначе, не как сплошной шквал воды. В легендах об этих далеких землях говорилось совсем иное. Многие в ту же минуту захотели вернуться обратно, но Белвар, не раз беседовавший с Дриззтом о поверхности, понял: что-то здесь не так.