Обнаженные чувства - Розмари Роджерс

— Билл Фонтейн!

Фонтейн был фигурой почти что легендарной: глава телесети, человек, с которым лично были знакомы лишь избранные, те, кто работал непосредственно с ним. Но боялись его все.

Брэнт усмехнулся.

— Ева, если бы ты им не подошла и они бы посчитали тебя неподходящей кандидатурой, тебе бы не предложили этого места. Все именно на таком уровне.

— Ты ведь находился в Нью-Йорке одновременно со мной, ты же нарочно подстроил так, чтобы оказаться вместе со мной на том рейсе, да? На соседнем со мной кресле. Боже мой, ведь ты еще к тому же небось и владелец этой чертовой авиалинии!

— Так, немного акций.

Как это он может оставаться таким сдержанным, бесстрастным? Ева с силой поставила свой бокал на стол, расплескав вино. Он сдержанно поднял в удивлении бровь и снова методично наполнил хрустальный сосуд до краев, пока она смотрела на него в бессильной ярости.

— И конечно же, пока я была в Нью-Йорке, ты все время следил за мной? Так вот почему ты упомянул о Рэндалле, вот почему ты намекал…

Против ее желания, вспомнив о ночи, проведенной с Рэндаллом, Ева вспыхнула. Она чуть не плакала от замешательства и разочарования.

— Мне вовсе не надо было следить за тобой, Ева. Ты была жутко занята, не так ли? Что же касается Рэндалла Томаса, то всем известно, что его хобби — увязываться за каждой новой очаровательной незнакомкой в городе. Он ведь любит входить в женщину и через заднюю дверь, да?

Она долго смотрела на него, не отводя взгляда, и он поднял на нее глаза. Ева почувствовала, как жар распространяется от ее лица по всему ее телу.

Она с трудом выговорила:

— При том, что тебе известно, мне очень удивительно, что ты до сих пор хочешь… хочешь…

Он протянул руку через стол, накрыв ее нервно бегающие пальцы своей ладонью.

— Не нужно так взбалтывать в бокале вино этого сорта, Ева, оно любит отстояться. Черт, с чего это ты взяла, что я собираюсь обвинять тебя за что-нибудь, сделанное тобой? Я ведь не Дэвид Циммер. Черт, я ведь никогда не пытался скрыть, что я вытворял. Единственная моя заслуга состоит в том, что я не лицемер.

Она почувствовала непреодолимое желание резко выпалить ему в ответ:

— Все это лишь потому, что тебе никогда не приходилось ни с кем считаться и жить по правилам, установленным другими. Ты всегда был…

Он выпустил ее руку, откинувшись обратно на спинку своего стула:

— Под защитой денег, которые я унаследовал? Подозреваю, что это так. Естественно, они мне дали свободу, или карт-бланш, если угодно, делать то, что взбредет в мою башку. Мой дед учил меня относиться к ним как к важному и ответственному делу. Но я был еще слишком молод, чтобы усвоить это, когда он умер, а потом у меня были другие учителя… — Он резко оборвал свои слова, осушил до дна свой бокал и вновь наполнил его вином. — Ну, Ева? Хочешь сбежать или останешься?

Она осталась. Она была слишком утомлена, ей нужно было распробовать это вино, к тому же он каким-то необъяснимым образом заинтриговал ее.

Они дернулись в спальню, и… кровать оказалась слишком просторной, чтобы их вновь не притянуло друг к другу. Странно было осознавать, что мужчина, с которым она лежит в одной кровати, который ее завтра утром разбудит, — это не Дэвид. Рэндалл или другие, кто трахал ее бездумно, — они не в счет. Огни города, проникавшие в комнату через гигантское окно, заливали ее отблеском сияния. Ей нравилась эта музыка: мягкая, очищающая от всех забот…

Позже той ночью он вновь любил ее, после этого они заснули: она — тяжелым сном без сновидений, он — легко и беззаботно.

К тому, что рядом с тобой женщина, причем все время одна и та же, да еще и засыпающая всегда рядом, в его постели, — к этому надо привыкать, это займет какое-то время. Впервые после Сил — он не считал тех женщин во Вьетнаме, которым просто не было куда уйти. Он не мог сразу привыкнуть к ее постоянному присутствию, и ему почему-то казалось, что привыкнуть всегда иметь рядом с собой Еву будет сложно. Она была тихой, передвигающейся и жестикулирующей, с врожденной грацией. Кроме того, одета она была или нет, она была чуть ли не самой соблазнительной из женщин, встречавшихся ему — ДРУГ для друга они по-прежнему оставались чужими, почти противниками. Чтобы остаться с ней, он должен перевернуть всю свою жизнь. Ведь он даже всерьез и не задумывался над этим, не так ли?

Брэнт перевернулся на бок, прикрыв спящую Еву простыней почти инстинктивно. Неужели это инстинктивное движение — признак перемены в нем? Он не переставал удивляться самому себе, как это он может заботиться о ком-то, кроме себя. Как же У него будет складываться жизнь с женщиной? Наверное, ее придется брать с собой, когда вдруг у него возникнет желание попутешествовать? Он до конца не мог разобраться в себе. Сосредоточившись на расслаблении, он заставил угомониться свои нетерпеливые мысли, закрыл глаза и постарался унять свою память, пока вновь не оказался в объятиях сна.

Брэнт вызвал к себе своего адвоката еще предыдущим вечером, пока Ева спала, и тот прибыл наутро, привезя с собой кейс, до отказа наполненный бумагами. Было еще десять утра, но к этому времени Брэнт уже два часа как был на ногах. Приняв душ и побрившись, он завтракал в залитой утренним солнцем столовой комнате, когда Дже-мисон объявил о прибытии мистера Дормена.

Уилсон Дормен был стар. Он знал еще деда Брэнта и помог при составлении его завещания. Поскольку в одиночку справиться со сложным клубком финансовых проблем Брэнт не мог, Дормен стал тем единственным человеком, которому Брэнт доверял свои самые конфиденциальные дела. Дормен, теперь уже седовласый старик, знавший про Сил, про стиль жизни и излишества своего клиента, сидел напротив Брэнта за полированным столом из красного дерева, вежливо отказываясь от предложенного завтрака. Как и Джемисон, Уилсон Дормен уже давно приучил себя к тому, чтобы не выказывать ни малейших эмоций при общении с Брэнтом. Однако этим утром он был если не шокирован, то слегка озадачен, не продиктованы ли полученные им на предыдущий день инструкции результатом слабости или бездумной придури его клиента, находившегося под воздействием наркотика.

Брэнт оставил его наедине с чашечкой кофе и пошел наверх, чтобы разбудить Еву. Она спустилась через полчаса, выглядя несколько утомленной, на что указывали темные круги под глазами. Однако в остальном она оказалась собранной и спокойной молодой женщиной. На ней были бежевые вельветовые брюки и палевая шелковая рубашка, на тонкой цепочке висело золотое сердечко от Тиффанв, сочетавшееся с золотыми сережками. Она выглядела моложе и вовсе не такой лощеной и умудренной опытом, как в телепрограмме утренних новостей, которую время от времени смотрел Дормен. Он также заметил, что она казалась не совсем очнувшейся ото сна и в замешательстве смотрела на документы, которые он начал передавать ей, протягивая руку через стол.